Лучано Мальмузи - Неандертальский мальчик, или Большой поход
Мы выуживаем старика из проруби, тащим в большую пещеру, засовываем в меховой мешок, кладем у огня. Сверху набрасываем целую кипу шкур.
Несчастный оттаивает, подает признаки жизни, но его тут же начинает колотить озноб, он заходится в кашле.
Умник щупает ему лоб.
— Горячий!
— Он серьезно болен, — заявляет Березка и спускается в лес за целебными растениями.
После приключения со львами мы не устаем восхищаться ею — где это видано, чтобы девочка обладала такой невероятной властью над зверями.
— Вот и в прошлом году, в пещере Без Дна, она заставила исчезнуть Лизунчика, своего волчонка, — вспоминает Молния.
— М-м-м-м… Тут, наверное, какой-нибудь дурацкий фокус, которому папаша ее научил, — шипит завистливая Вонючка.
— А я думаю, что из Березки получится великая знахарка, — утверждаю я.
— Здрасьте, приехали! — негодует Морж. — Что это еще за знахарка, кто о таких слышал? И знахарь, и шаман — мужская работа.
Взгляд Умника устремлен вдаль.
Может, у него видение? Я встряхиваю приятеля:
— А ты что об этом думаешь?
Он отвечает не сразу. Языки пламени отражаются в неподвижных, широко раскрытых глазах.
— Не… знаю… Конечно, наше общество — довольно примитивное… роли в нем четко распределены… Мужчины добывают пропитание охотой… женщины собирают ягоды, коренья, насекомых… выделывают шкуры… прибираются в хижинах…
— Ты не ответил мне, — настаиваю я. — Может ли женщина стать шаманом?
Умничек щурится, будто вглядываясь во что-то, для нас невидимое.
— Пройдет время, и очень многое… изменится, — шепчет он, — и… женщины… станут делать то, что всегда… делали мужчины…
— Правда? А когда это будет? — оживляется Рысь.
— Через несколько… несколько…
— Через несколько… лун? — гадает Блошка.
— Через несколько лет? — уточняет Попрыгунья.
— Нет… через несколько… Ледниковых периодов! — предрекает Умничек.
И вот теперь, когда жизнь нашего старого учителя висит на волоске, я думаю: как нам все-таки повезло, что у нас такие ребята — Молния, наша правая рука, Умник — наш мозг и Березка — наше сердце…
Я думаю об этом, видя, как Березка хлопочет вокруг дедушки Пузана, который лежит в забытьи и бормочет что-то невнятное, сжимая в огромных ручищах зуб тигра.
— Тигр, о тигр… Я не хотел тебя убивать, ты сам напал на меня… Прости, дух-покровитель! Вот… я возвращаю тебе твой зуб…
— Должно быть, дедушка Пузан в молодости убил тигра, — объясняет Умник, — и теперь боится, что духи, которые покровительствовали зверю, не пропустят его в заоблачные поля для охоты…
— Да, дедушка Пузан в самом деле был великим охотником. Говорят, только он один и мог справиться с саблезубым тигром, — шепчет Молния.
— Почему ты говоришь «был»? — сердится Березка. — Дедушка Пузан еще не умер! — И она направляется к выходу из пещеры.
Возвращается на закате с двумя большими, белого цвета, грибами, из тех, что растут на березовых стволах, и с пригоршней красноватого мха. Камнем растирает грибы в порошок, который размешивает в воде, и эту жижу дает выпить дедушке Пузану. Он явно не в восторге.
На мгновение старик даже выходит из сонной одури, в которую погружен, и лопочет:
— Тьфу! Что это за пакость? Вы хотите… ик… отравить меня?
Но Березка, глухая к его жалобам, заставляет выпить все до капли, да еще объявляет, что ночью приготовит вторую порцию.
При этих словах дедушка Пузан снова лишается чувств.
— Так лучше, — вздыхает Березка. — Он меньше чувствует боль…
И начинает толочь мох, превращая его в блеклую, малоаппетитную кашицу, которой смазывает открытые раны, оставленные когтями львицы на теле больного.
— Странно, что львица застала его врасплох, — замечает Медвежонок.
— Он стареет, — откликается Свисток. — Кто способен управиться с тигром, тот не подпустил бы к себе какую-то горную кошку.
— Кстати, — вступает Молния, — не хотелось бы, чтобы дедушка Пузан покинул нас, не научив убивать тигра!
— Это мы будем проходить на следующий год, — возражает Морж. — А в этом году у нас по программе большой длинношерстный носорог…
— Ну да, — киваю я. — А если сейчас, когда дедушка Пузан болеет, нам встретится саблезубый тигр, кто скажет ему не трогать нас до следующего года, потерпеть, пока мы его не пройдем по программе?
Вдруг Умник торжественно объявляет;
— Я знаю, как сразиться с саблезубым тигром!
— Ты-то откуда знаешь? Это проходят в выпускном классе…
— Вот именно: я, когда был маленьким, потихоньку слушал уроки в старших классах.
— Зубрила и есть зубрила! — фыркает Морж.
— Путь познания длинен, — оправдывается Умник.
— Если ты знаешь, как сразиться с тигром, расскажи нам, — ворчит Морж.
Умник пялится в дубинку для записей.
— Так… поглядим. Сначала берется гладкая табличка из песчаника…
— Камень, да?
— Пробить башку тигру?
— Нет, — объясняет Умник. — Нарисовать его. Так духи-покровители тигра уйдут из его души…
— Я нарисую, — предлагает Уголек.
— Потом, — продолжает Умник, — когда рисунок готов, все садятся в кружок на корточки и начинают петь. Если песнопения достаточно проникновенные, дух-покровитель уходит, и тигр остается без защиты.
— Петь буду я, — решительно заявляет Сорока.
— Ну, тогда волноваться нечего, — смеюсь я. — Не думаю, чтобы дух-покровитель вынес твои фальшивые трели!
— Сдается мне, это все ваши шуточки, — ворчит Щеголек. — Как же, будет тигр стоять спокойно, пока мы рисуем да поем; хорошо бы успеть хоть бросить копья.
— Никаких копий бросать не нужно, — объясняет Умник. — Даже самый сильный из ледниковых людей не сможет убить саблезубого тигра простой заостренной палкой. Справиться с этим зверем можно только так: сидеть на корточках, не шевелясь, спокойно-спокойно, и ждать, пока он прыгнет.
— Да ты что!
— Смеешься, что ли?!
— Сидеть и ждать, какой бред! — возмущается Ще-голек.
— Вовсе не бред, — продолжает Умник. — Тигр — очень гибкий и ловкий и прыгает очень далеко, но это тяжелый зверь. В прыжке он использует неимоверную силу.
Блошка рядом со мной дрожит крупной дрожью.
— И как раз эта страшная сила, — объясняет Умник, — в конечном итоге оборачивается против него.
В самом деле, достаточно поставить на землю копье, укрепить его под нужным углом, и оно проткнет зверя, тигр окажется нанизанным, как на вертел.
— Гениально! — кричит Молния.
— Будьте, однако, внимательны: это не так просто, как кажется на первый взгляд. Нужно сохранять хладнокровие, дождаться, пока тигр окажется чуть ли не над твоей головой, а потом нацелить копье прямо в сердце, да так, чтобы наконечник не сломался о ребро. Вот, — заключает Умник, — единственный способ убить саблезубого тигра. По крайней мере, в теории, потому что на практике, сдается мне, все совсем по-другому.
— Да, — вздыхаю я. — Есть опасность, что такой прием попробуешь применить всего один раз в жизни, первый и последний. Разве только…
— Что? — вскидывается Молния.
— Вот послушайте, — излагаю я. — Всем ясно, что мы должны оставаться здесь, пока дедушка Пузан не поправится. Наверное, пройдет несколько лун. Почему бы нам тем временем не поупражняться?
— Поупражняться… в… чем?
— Как убивать большого саблезубого тигра.
— Настоящего… тигра? — в ужасе вопит Блошка.
— Да нет, — успокаиваю ее я. — Мы будем упражняться на чучеле.
— Вечные изобретения… — ворчит Морж.
— Ох, не к добру все это, — вторит ему Щеголек.
На следующий день я набиваю сухой травой и камнями большую шкуру, подвязываю ее кожаными ремнями, чтобы придать нужную форму.
Потом Уголек рисует на ней красивые полосы, точь-в-точь такие, как у грозного зверя.
Мы пробуем подбрасывать шкуру, но она слишком тяжелая.
Тогда Умник спускается в овраг и срубает своим кремниевым топориком небольшую иву. Приносит ее в пещеру и укрепляет деревце в расщелине на полу, для верности заклинив его камнями.
Потом мы вчетвером сгибаем его почти до земли.
Кладем мнимого тигра на согнутый ствол и резко отпускаем.
Шкура взлетает под самые своды пещеры и падает так далеко, как никакому тигру не прыгнуть. Все в восторге от моей выдумки.
Только Щеголек и его свора, забившись в угол, шепчутся, бросая на меня злобные взгляды.
Теперь все по очереди садятся туда, куда опускается самодельный тигр, и под нужным углом устанавливают копье. Уголек нарочно нарисовал на шкуре большое красивое сердце.
Первым пробует Буйволенок — и пронзает лапу.
Потом Свисток чуть-чуть задевает ухо.
