Виктор Лагздынь - Цепная реакция
Ивар и в самом деле сидел неподвижно, словно закоченел. Но ему вовсе не было холодно, как считал Вилис, а… страшно. Малыш прослышал где-то, что сквозняк притягивает молнии. Мать, например, как только начиналась гроза, спешила побыстрее закрыть в квартире окна и двери. А тут всё кругом открыто. Вдруг возьмёт и ударит?
И вообще гроза в деревне здорово отличается от грозы в городе. Там хотя бы не видишь этого страшного неба. Вспышки молний едва заметны, а удары грома смягчаются постоянным уличным шумом и звучат почти безобидно.
Шло девятое лето жизни Ивара и первое, которое он, вот уже целых полтора месяца, проводил на селе. Много было у него тут всяких приключений и открытий! Но эта гроза!..
И всё же Ивар ни единым звуком не выдавал своего страха перед грозой. Уж если Вилис спокойно мастерит стрелу, то и он будет спокойно сидеть рядом и смотреть.
Прижав большой палец к тупой стороне ножа, Вилис строгал будущую стрелу всё осторожней. Щепки становились мельче и тоньше. Ивар с завистью смотрел на уверенные движения руки Вилиса. Всё у брата получается лучше! Даже загар у него темнее, как у настоящего индейца, хотя они оба целыми днями бегали голышом под одним и тем же солнцем.
Отец Вилиса и мать Ивара — родные брат и сестра. Но между мальчиками совершенно нет никакого сходства. Волосы Ивара, к которым со времени его приезда в деревню редко дотрагивалась расчёска, выгорели на солнце и цветом своим напоминают зрелую рожь. А у Вилиса волосы тёмные. Не чёрные, как воронье крыло, а именно тёмные. Лицо Ивара тоньше, нос капельку вздёрнут, в серых глазах удивление, от всего увиденного он приходит в телячий восторг, и это подталкивает Вилиса на всевозможные розыгрыши. В такие минуты взгляд его загорается хитринкой и сразу становится заметно: парень он смекалистый, находчивый, но с изрядной долей самоуверенности и бравады. И спортсмен хороший; это, разумеется, не по глазам видно, а по фигуре: сухощавая, в меру мускулистая, крепко сколоченная. Не зря Вилис считается в школе лучшим прыгуном в высоту. Да и в соревнованиях по бегу всегда приходит в числе первых.
Всё это Ивару хорошо известно. Именно поэтому он относится к старшему брату с должным уважением и даже готов безропотно сносить от него некоторые обиды. Впрочем, ничего другого ему и не остаётся.
И всё-таки, когда Вилис, бросив случайный взгляд в глубь двора, вдруг схватил почти готовую стрелу и пренебрежительно отшвырнул её в сторону, словно ненужную щепку, да так, что хрупкий шедевр оружейного искусства треснулся боком о поленницу, Ивар от удивления и огорчения чуть не свалился с чурбана.
Даже неожиданное появление Риты, которая вдруг возникла совсем рядом с навесом, не смогло погасить возмущения. Маленькому Ивару и в голову не могло прийти, что издевательская, как ему казалось, выходка Вилиса связана именно с появлением соседской девочки.
А Вилис, ещё не зная, заметила или не заметила Рита, каким ребячьим делом он тут занимался, решил для уверенности перейти в наступление.
— Хо-хо, кого я вижу! — Он громко расхохотался. — Точь-в-точь мокрая курица!
Рита и в самом деле выглядела потешно. «Будто вытащили из банки с клеем!» — думал Ивар. Рыжие волосы слиплись в прямые хвостики, мокрое платье плотно облепило длинное туловище. Девочка из-за этого казалась невероятно худой и больше походила не на мокрую курицу, а на шкодливого котёнка, угодившего в воду.
Вроде бы смешно, вроде бы хохотать надо — и в то же время Ивар никак не мог разделить шумного насмешливого веселья своего брата. Наоборот, он взирал на Риту с восхищением. Надо ведь, бежала по лесу в грозу под ливнем! Попробуй он дома заявиться к матери в таком виде. А Вилис над ней ещё и смеётся!
Но Рита и не думала обижаться на Вилиса. Девочка вообще не придавала никакого значения таким мелочам, как насмешки. К тому же она давно знала Вилиса, его острый язычок, привычку «вязаться». Поэтому только молча посмотрела на него, спокойно и открыто, и Вилису сразу сделалось неловко.
Чтобы скрыть замешательство, он снова хохотнул, затем опустил глаза и вдруг спросил:
— Э, где ты ногу пропорола?
Рита ответила не сразу. Она в это время с любопытством рассматривала маленького Ивара. Так вон он какой, двоюродный брат Вилиса из Риги! Ходит, наверное, каждый день по тем самым знаменитым рижским бульварам, о которых Рита лишь в книгах читала, мимо тех самых гигантских зданий, фотографии которых появляются в газетах и журналах. Двести километров до Риги. За всю жизнь она никуда не выезжала из своего лесного мирка — ну разве только в районный центр. И поэтому каждый человек из Риги для неё почти что житель другой планеты.
Ивар не понимал взгляда Риты и смущённо переминался с ноги на ногу. Ему почему-то сделалось стыдно. Чего она пялится? Наверное, он кажется ей очень смешным. Голый и весь покрыт гусиной кожей…
Наконец Рита снова повернулась к Вилису.
— Ногу? На переправе, — с опозданием ответила на его вопрос.
И в немногих словах рассказала, зачем явилась.
Тут пришла её очередь удивляться. Потому что Вилис, вместо того чтобы, как ей представлялось, немедленно собираться в путь, весь сморщился, словно кислого глотнул, покраснел — то ли от неожиданности, то ли от злости — и протянул:
— Что-о?! Тащиться в Плиены?
Рита оторопела — такой реакции она никак не ожидала. Что он, в самом деле не понимает, насколько всё это серьёзно? По цепочке сообщено важное известие. Нужно его сразу же передать дальше — чего тут рассусоливать?.. Или он дождя испугался? Нет, на Вилиса не похоже.
Пока она размышляла, появилась бабушка Вилиса и Ивара — сухощавая, сгорбленная старушка. Семенит себе потихоньку в другой конец двора, очевидно в хлев. Рита вежливо поздоровалась. Старушка добродушно улыбнулась в ответ.
— Добрый вечер, Рита. В гости к нам? В такую погоду? Да и поздновато вроде.
— А я уже обратно.
— Погоди, деточка, пусть поутихнет. Сдаётся мне, малость посветлело.
Ивар чувствовал себя как на иголках. Вот сейчас бабушка и к нему обратится с этой её «деточкой». Иначе старушка его никогда не называет, словно у него и имени нет. Если никто чужой не слышит, ещё куда ни шло. Но вот возьмёт и назовёт его «деточкой» в присутствии соседской девчонки!
— Нет, бабушка, ждать мне нельзя, — ответила Рита. — Я очень спешу.
— О боже ж ты мой праведный! — Старушка с сочувствием покачала головой. — Ну, как знаешь… Матери привет от меня передай.
Она снова зашлёпала к хлеву. Рита посмотрела на Вилиса. Сказать ему ещё раз?.. Нет, не надо. Слышал ведь он, зачем без толку молоть языком?
— Всё, я пошла. Придётся в обход, по висячему мосту. Дома нагоняй будет!
— Как-нибудь выкрутишься. А твою радостную весть… Уж передадим, не бойся. Вон и гроза, кажется, сбавляет обороты.
И верно, уже не лило сплошным потоком, просто шёл сильный дождь. Небо за Клеверкой местами посветлело. Хотя чёрные тучи продолжали накатываться одна за другой, всё равно чувствовалось — гроза на исходе.
Рита собрала в кулак подол платья, выжала воду. Тряхнула мокрыми волосами, улыбнулась не слишком весело:
— Ну, пока!
— Чао! Светлых тебе деньков!
Она двинулась через двор и вышла на дорогу, которая проходила рядом с рекой.
Оба брата смотрели ей вслед. Вилис подумал, что домой Рита попадёт не скоро: до переправы километра три и столько же по другому берегу до Граверов.
Девочка скрылась из виду. Вилис покосился на Ивара и произнёс довольно равнодушно:
— Вообще-то ты вполне мог бы пробежаться до Плиенов, сообщить Маруте.
— Я? — Ивар захлопал глазами. — Один?
— А что особенного? Далеко ли тут? Дорогу ты знаешь. Да и дождь перестал.
Дорога Ивару и в самом деле знакома: дядя Криш, отец Вилиса, прокатил как-то его на своей грузовой машине. Насколько ему запомнилось, до Плиенов было с километр или чуть побольше той же лесной дорогой, по которой только что направилась Рита, но в противоположном направлении, на восток. И Маруту он тоже видел издалека — именно ей нужно было передать полученное от Риты сообщение. И дождь почти прекратился. Всё верно, Вилис прав, Ивар вполне может идти… И всё-таки… Почему должен идти именно он? Потому что Вилису самому не хочется? Потому что он нашёл себе дурачка?
— Нет! — замотал головой Ивар. — Не пойду!
— Почему?
— Один не пойду.
— Боишься, да? — Вилис ехидно ухмыльнулся.
— Нет… Просто не хочу… А почему ты сам не идёшь?
— Я?.. Видишь ли… Пока ты пробежишься туда и обратно, я здесь доделаю эту твою атомную бомбу. — Вилис шагнул к поленнице и поднял с земли недоструганную стрелу. — Ну, а если ты не пойдёшь… Тогда, конечно, не надейся. Тогда доделывай сам.
Ивар молча облизнул пересохшие губы. Вилис пустил в ход очень сильное оружие. Да и насчёт того, что Ивар просто боится идти, он почти угадал. У малыша и в самом деле не было никакого желания бежать сквозь сумеречный, сырой, неприветливый лес. И на севере по-прежнему громыхало. Но последние слова Вилиса… Это же неприкрытая угроза! Ивара начинала одолевать злость.
