Эдуард Успенский - Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино
Смотрит - сидит на подоконнике невиданной красы иноземная птица. Клюв золотой, лапы серебряные, вся цветная. И так красиво не по-нашему крякает: "кар" да "кар"!
"Вот это да! - подумал ученик Савельев. - Да за такую птицу на нашем колхозном рынке можно сразу тысячу рублей получить".
Он к Хватайке подошёл и спрашивает:
- Ты кто?
Хватайка молчит. Савельев опять спрашивает:
- Ты кто, удод или павлин?
Хватайка отвечает:
- Сам ты - удод!
- Чего? Чего? - обиделся Савельев. - Это я - удод?
- Ага, - говорит Хватайка. - И павлин!
- А ты говорилка глупая! - кричит Савельев.
- Сам ты гаврилка глупая! - кричит Хватайка.
Савельев обиделся. Когда все отвернулись, он Хватайку схватил и в сумку с инструментами запихнул.
Папе с мамой и тёте Тамаре было не до Хватайки. Они никак не могли понять, почему у них индийский чай стал фиолетовым. А суп гороховый синим.
- Может быть, ты, Римма, много перца положила? - спрашивала тётя Тамара.
- Я перца вообще не клала, - отвечала мама.
- Может быть, это кастрюля такая синяя?
- Да нет, - возражает мама. - Кастрюля как кастрюля. Обыкновенная. Я в ней всегда варю.
- Значит, долго варили, - сказал папа.
- Почему это ты так решил? - спросили обе женщины.
- Не зря же в поваренной книге сказано: "Засыпать горох и варить до посинения".
Тут телефонный мастер Косолапченко телефон включил. И он сразу звонить начал:
- Пригласите для разговора кандидата в Думу Ломовую-Бамбино Т.С.
- Товарищ Ломовая-Бамбино у аппарата.
- Товарищ Ломовая, в сельском клубе села Троицкое состоится регистрация кандидатов в городскую Думу. Вам необходимо срочно явиться.
- Очень хорошо. Когда состоится явление?
- Завтра в четырнадцать часов.
- Спасибо. Я обязательно "явлюсь", - сказала тётя Тамара.
Но телефон не успокоился, снова зазвонил:
- Товарища полковника Ломовую пригласите для разговора.
- Товарищ полковник слушает.
- Товарищ полковник, к вам направляется делегация военных пенсионеров-охотников. У них есть лицензия на отстрел кабана и лося. Просим принять делегацию.
- Ваша телефонограмма понята. Делегация будет принята.
Матроскин за голову схватился. Он говорит Шарику:
- Нам только военных пенсионеров не хватало! И так никакого житья нет.
- А что? - отвечает Шарик. - Они этому кабану покажут как следует. Мимо оврага пройти невозможно. Как не пойду я с фоторужьём в поля, так он за мной со своими клыками бежит. Два раза меня на телеграфный столб загонял.
- Конечно, они ему покажут, - говорит Матроскин. - Застрелят его к чертовой матери.
- Как застрелят? Как так застрелят? - поразился Шарик. - Кто ж им позволит?
- А никто. Ты же слышал - у них лицензия есть.
- Они и в лося стрелять будут?
- И в лося. На то они и охотники.
Шарик сразу закручинился и решил придумать какие-нибудь специальные противоохотничьи меры.
Телефонисты попрощались и стали уходить.
- Вы ничего не забыли? - спрашивает тётя Тамара. - Инструменты какие-нибудь.
- Не беспокойтесь, мамашенька, - подхалимски отвечает ученик Савельев, - у нас всё здесь. - И по сумке с инструментами постучал.
Хватайка из сумки кричит:
- Кто там? Кто там? Кто там?
- Да, кто это у вас там? - спрашивает тётя Тамара.
Савельев так испуганно отвечает:
- Никого, мамашенька, у нас там нет. Кто же это может быть у нас там? Кто там?
А из сумки слышится:
- Это я - почтальон Печкин. Принёс журнал "Мурзилка".
Ученик Савельев забормотал:
- Это радионаводки. Это обман зрения. Это обман слуха.
А галчонок из сумки вопит:
- Сам ты - обман зрения! Сам ты - обман слуха!
Тут Шарик как психически закричит:
- Ага, воришка! Хватайку хотел украсть! Застрелю! - И своё фоторужьё схватил.
Как телефонисты испугаются, как побегут.
Тамара Семёновна как скажет:
- Стой. Фотографировать будем!
От этого окрика они ещё больше испугались и ещё шибче побежали. Они быстрее чем телеграмма в районный город сами себя доставили.
И ещё долго рассказывали там другим телефонистам, какую строгую женщину-генерала в Простоквашине видели. И другие телефонисты в ужас приходили. А тётя Тамара в самом деле была очень добрая. Просто она жуликов не любила и проходимцев.
Глава девятая
КАНДИДАТЫ В ДЕПУТАТЫ
В клубе села Троицкое было не продохнуть. Всё местное население собралось. Так интересно с кандидатами раз в жизни встретиться и сразу обо всём поговорить.
И вокруг клуба было не продохнуть. Там мужики курили. И все были нарядные: в телогрейках, в шапках и побритые. Рубашки на них были белые.
Женщины платки яркие вокруг себя повязали, ходили и улыбались. Ведь не каждый день на селе такой хороший религиозный праздник - встреча с кандидатами.
На сцене стоял длинный стол, покрытый зелёной скатертью. За столом сидела тётя Тамара и кандидат Толстов А.С. Тот самый, который мылом и нефтью командует. Тётя Тамара сегодня больше тётю напоминала, чем полковника. Она была красиво накрашена и была в вечернем шёлковом платье без погон. И глаза у неё под чёрными бровями сверкали, как антрацит.
Если бы профессор Сёмин сейчас бы её увидел, а не тогда, когда она на тракторе каталась, он бы в неё сразу влюбился. Хоть она и была без собачки.
А если бы избиратель, который сюда пришёл, не читал объявление про кандидатов у входа, он бы подумал, что это русская народная певица приехала к ним на село цыганские романсы петь.
Папа с мамой в зале разместились. Там же были Печкин с Ивановым-оглы. Матроскин с Шариком сбоку за сценой пристроились. Шарик говорит:
- У тёти Тамары должно быть доверенное лицо. Так по выборам положено. Это лицо всюду с депутатом ездит и о депутате хорошие слова говорит. Я мог бы таким лицом стать.
- Понимаешь, Шарик, - говорит Матроскин, - если тебя побрить и завить как следует, все равно не получится из тебя лицо. Из тебя собачья морда так и прёт.
- А из тебя, Матроскин, вредность прёт! - обиделся Шарик.
Кандидаты начали перед избирателями выступать. Первой была тётя Тамара. Она так заговорила:
- Дорогие односельчане, мы с вами ясно понимаем, чем богаче страна, тем богаче мы. Поэтому все лишние деньги надо отдавать государству. Чем больше налогов с нас берут, тем лучше. Каждый лишний рубль мы должны отдавать стране. Потом она вернёт нам эти деньги! Она даст нам бесплатные поликлиники, бесплатные школы, бесплатные пенсии, бассейны и прочее. Вы согласны? Голосуйте за меня!
Все подумали, стали согласны, и все решили голосовать за тётю Тамару Семёновну. А второй кандидат Толстов А.С. никак не был согласен:
- Дорогие односельчане! Ничего не надо отдавать государству. Всё надо оставлять себе. Не бывает лишних рублей! Чем богаче мы, тем богаче страна. А когда мы богаты, нам не нужно бесплатных поликлиник, мы в платные пойдём. Не нужны нам бесплатные школы, у нас будут богатые и хорошие. Голосуйте за меня!
Все подумали и решили голосовать за него.
Тётя Тамара снова говорит:
- А армия? Кто её будет содержать? Торпедные катера и аэродромы. Они же денег требуют. А самоходки, а противолодочные ракеты типа ПР-41-ба-бах? Их же содержит государство!
Все решили:
- Да, она права. Нам без торпедных катеров и аэродромов никак нельзя. Особенно без этих ба-бах-41 раз. Будем голосовать за неё.
Но вредный и противный Толстов говорит:
- Дорогие односельчане! Я вот тут походил несколько дней по нашим просторам и ни одного торпедного катера не увидел. И аэродромов я не встречал. И самоходок с противолодочными ракетами! Старики говорят, что и раньше их не было. Может быть, мы и без них проживём?
Все подумали и решили:
- А что? Он прав. Жили мы без этих аэродромов и катеров как люди. И дальше жить сможем.
Шарик не выдержал и говорит Матроскину:
- У меня голова пухнет. Того послушаешь - тот прав. Её послушаешь она права. Пойду-ка я домой.
Матроскин отвечает:
- И я домой пойду. Только он больше прав. Он за тех заступается, кто много работает и много хочет иметь. Он за таких, как я.
- А она за таких, как я! - кричит Шарик. - Потому что ты корову имеешь и телёнка. А я ничего не имею. Мне только на государство надеяться надо.
- Знаешь ты кто такой? - говорит Матроскин. - Ты - "пролетарий всех стран, соединяйтесь". Пролетал по жизни как бабочка и не заработал ничего.
- А ты куркуль, вот ты кто.
Матроскин не знал, кто такой куркуль. Он только сумел представить себе целый кулёк куриц и больше ничего. Но он понял, что это что-то очень обидное.
Пришли они домой, друг с другом не разговаривают. И всё больше друг на друга злятся.
- Глаза бы мои на тебя не глядели, - говорит Шарик. - Ты на мою половину избы лучше не заходи.
- А где твоя половина избы? - спрашивает Матроскин.
- Я сейчас её отделю, - отвечает Шарик.
Он взял кусок мела и провёл черту через всю избу.
- Всё, что с этой стороны, где кровать с колесиками, это - моё. А что с другой стороны, где лавка с вёдрами, - твоё.
