София Сегюр - Маленький горбун
– Синьорина Христина хорошо говорить, хорошо поступать и хорошо думать, – послышался голос Паоло.
Итальянец подошел к двум девочкам так, что они его не видели и не слышали его шагов.
– Как дурно подслушивать, синьор Паоло, – сказала Габриель, – вы испугали меня.
– Разве люди всегда пугаться, когда они говорят некоторые вещи, синьорина? – с лукавой улыбкой спросил Паоло.
– Я не сказала ничего дурного, – заметила Габриель. – Надеюсь, вы не пойдете рассказывать об этом Франсуа.
– Почему вы так надеяться? – поднял брови Паоло. – Ведь вы не сказать ничего недоброго или дурного.
– Конечно, нет, – заметила Габриель, – но мне все-таки не хотелось бы, чтобы Франсуа знал, о чем мы говорили.
– Почему вы не хотеть? – приставал Паоло. – Ведь вы же…
– Синьор Паоло, синьор Паоло, – послышался голос Франсуа, – пожалуйста, подойдите сюда, помогите мне вынуть раков и насыпать их в мою корзинку.
Итальянец повернулся и пошел к горбатому мальчику, который вынимал последних раков из сеточек и складывал их в закрытую корзинку.
– Зачем вы позвать меня, когда все есть кончено, синьор Франческо? – спросил Паоло.
Франсуа сильно покраснел:
– Потому что вы мне были нужны… Я хотел, чтобы вы мне помогли.
– Нет, нет, это не так, – покачал головой Паоло. – Тут есть что-то другое, чего я не понимать… Сказать мне правду! Паоло не болтать, он никогда никому ничего не сказать.
– Ну, хорошо, я скажу вам, – наконец сознался Франсуа, – я позвал вас, потому что бедная Габриель смутилась, а вы мучили ее, и мне хотелось избавить ее от неловкости.
– Значит, вы слышать, о чем разговаривать синьорины?
– Да, слышал, только не хочу, чтобы они знали об этом.
– И вы прийти на помощь Габриели, – с удивлением сказал Паоло. – Вот это хорошо, это очень хорошо. Я сделать так, что вы стать большой, как ваш синьор папа. Вы еще это увидеть!
– Я сделать так, что вы стать большой, как ваш синьор папа. Вы еще это увидеть!
Франсуа рассмеялся, он не верил обещаниям Паоло, но был ему очень благодарен за его доброе желание.
Дети и итальянец еще некоторое время продолжали ловить раков; это была чудесная ловля: в течение двух часов они поймали больше сотни раков – главным образом, благодаря Паоло и Франсуа, которые хорошо и правильно расставляли сеточки.
День окончился счастливо решительно для всех. Каролина Дезорм была в восторге от того, что она может пригласить в Орм двух новых знакомых, и приветливо разговаривала с де Нансе. Наконец она пригласила его с сыном приехать к ней обедать через день. Де Нансе уже собирался отказаться, но вдруг увидел тревожный и умоляющий взгляд своего бедного мальчика. И принял приглашение – к восторгу Христины и ее задушевного друга Франсуа. Каролина пригласила также Паоло Перонни, который принялся низко раскланиваться в знак благодарности. Граф и графиня де Семиан обещали непременно приехать в Орм, взяв с собой Бернара и Габриель.
Уезжая, Каролина Дезорм позволила Христине сесть в коляску, так как ей уже незачем было усиленно охранять свое платье. Христина была так довольна весело проведенным днем, что совсем не думала о своей бонне и вспомнила о ней, только выходя из экипажа. На ее счастье, Минна еще не возвратилась, и Христина, которой жена кучера Даниеля помогла раздеться, успела лечь в постель и заснуть раньше, чем вернулась бонна.
Глава V. Нападение и оборона
Недолго продолжалось спокойствие и счастье бедной девочки, утром для нее начались неприятности. Но Христина молчала, она привыкла страдать, не жалуясь, и теперь старалась подбодрить и утешить себя мыслью об обеде, который ее мать давала на следующий день. Девочка ждала, что к ней приедут ее двоюродный брат, сестра и друг Франсуа, и это уменьшало ее печаль.
В день обеда Каролина Дезорм сильно волновалась, ей нужно было приготовить нарядный и изящный туалет, сделать новую замысловатую прическу, позаботиться об украшении обеденного стола. Новый повар, который до сих пор еще никогда не готовил парадных обедов, внушал ей большие опасения. Она боялась, что кушанье будет приготовлено недостаточно хорошо. Раз двенадцать спускалась Каролина в кухню в подвальном этаже, часто забегала в буфетную, но по легкомыслию только путала все. Неразумная женщина бранила слуг без малейшего повода, давала им то одни, то другие приказания, наконец сама принялась шпиговать бараний окорок, который должен был казаться задней ногой дикой козы. Не докончив и этого дела, побежала в столовую и принялась строить в корзинах пирамиды из плодов, но яблоки, груши и сливы вываливались на стол раньше, чем она успевала поставить на вершину последнее украшение – сочный ананас.
Дезорм просил жену не волноваться так сильно, не делать того, чего она не умеет, предоставив это слугам.
– Ты только мешаешь им, – сказал он. – При тебе они работают медленнее, а не скорее. Ты заражаешь их своим волнением. Они принимаются бегать с места на место, болтают между собой, начинают одно и, не докончив дела, бросают его и принимаются за другое.
– Ах, оставь, пожалуйста, – ответила Каролина. – Ты ничего не понимаешь в хозяйстве, никогда не хочешь ни в чем помочь мне, а только желаешь, чтобы все делалось по-твоему. Решительно все наши слуги страшно глупы и нестерпимо упрямы, они ровно ничего не понимают. Если я не присмотрю за ними, стол будет накрыт дурно и самым смешным образом.
– Но к чему такие приготовления для простого семейного обеда?
– Семейный обед? – в сердцах воскликнула его жена. – Ты называешь «семейством» де Нансе и его сына, мужа и жену де Сибран с их сыновьями, синьора Паоло Перонни и наших соседей Гибер с дочерьми?
– Как! Ты пригласила их?
– Ну, конечно! Я не хочу, чтобы де Нансе скучал с нами, с твоей сестрой и ее мужем.
– Мне кажется, – заметил Дезорм, – что ему это было бы приятнее, чем очутиться с людьми, которых он никогда не видел. Ведь он не любит большого общества.
– Ах, оставь! – отмахнулась легкомысленная молодая женщина. – Ты не знаешь людей! Он только говорит, что не любит общества. Кому же не приятно заводить новые знакомства? Пожалуйста, не мешай мне… Боже ты мой! Уже три часа! Через час они приедут, а я еще не причесана и не одета как следует!
Она повернулась и быстро убежала. Дезорм улыбнулся, пожал плечами и прошел в свою комнату, тут он взял скрипку и заиграл какую-то простую мелодию. Он играл плохо, но все же музыка помогала ему забывать выходки неблагоразумной Каролины, легкомысленной и ветреной, как ребенок, но вместе с тем своевольной и заставлявшей его подчиняться себе.
Бонна не особенно заботилась о нарядах Христины, поэтому маленькая Дезорм очень скоро была готова. Через несколько минут после того, как она вышла в гостиную, к крыльцу старого дома подъехали ее дядя и тетя Семиан с Бернаром и Габриелью, потом де Нансе с Франсуа и Паоло Перонни и, наконец, семья Сибран и семья Гибер.
Каролина все еще не показывалась, и потому Дезорм чувствовал себя неловко. Он извинялся за жену.
Наконец в гостиной появилась Каролина Дезорм в роскошном, но безвкусном туалете, который удивил всех. Ее осыпали неискренними комплиментами. Жена Дезорма была некрасива. Хотя ее руки хвалили, они казались слишком короткими для ее роста, грубая кожа имела неприятный синеватый оттенок. Фигуру Каролины пришлось подправить, то есть на одно плечо и на один бок положить ваты, жидкие волосы она высоко взбила.
Графу и графине Семиан было грустно, что их родственница делает себя смешной, тогда как, одевайся она скромно, без жеманства и претензий, ее могли бы находить милой и привлекательной. Остальные подсмеивались над ней и притворно восхищались ее «красотой», которой никто не заметил бы, если бы она не старалась обратить на нее всеобщего внимания.
Дети – их было восьмеро – сидели в маленькой гостиной рядом.
Морис и Адольф де Сибран насмешливо и с любопытством рассматривали Франсуа, которого видели в первый раз, Елена и Сесиль Гибер шептались с ними и презрительно, недобро поглядывали на бедного мальчика.
– Кто этот смешной маленький горбун? – спросил Морис Бернара.
– Наш большой друг, – ответил Бернар, – вот уже почти два года мы часто видимся с ним, это отличный, добрый мальчик.
– Отличный? Сомневаюсь, – заметил Морис. – Горбуны всегда злы и раздражительны. Поэтому их следует раздавить раньше, чем они успеют начать царапаться, мы с Адольфом всегда поступаем так.
– О, Франсуа не царапается и не кусается, – с улыбкой заметил Бернар, – повторяю, это замечательно добрый, славный мальчик.
– Ну, ну, перестань, пожалуйста, – упрямо повторил Морис. – Познакомь же нас с ним.
– Охотно, если вы будете ласковы с нашим приятелем, – сказал Бернар.
– Не беспокойся, мы обойдемся с ним вежливо и любезно.
– Франсуа, – сказал Бернар, – Морис и Адольф де Сибран хотят познакомиться с тобой.
