Любовь Воронкова - Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести
— Стенька, как ты думаешь, кто же это все-таки гряды истоптал?
Стенька развела руками:
— Придумать не могу! Женька? Нет, Женька не зловредный. Уж не Раиса ли?
— Неужели она? Тогда уж пусть созналась бы!
— Сознайся попробуй! Ромашка живо колотушек надает.
— Пахнет хорошо — травой, что ли, не то лесом… — помолчав, сказала Груня. — Но, Стенька, ты подумай, как же он может мне не верить?
Стенька махнула рукой:
— Опять за свое! Ну, не верит — и не надо. Вон Трофим свое стадо гонит!
По деревне шли три козы. Беленькие козлята бежали за ними.
А сзади, с хворостиной в руке, шагал Трофим.
— А где же его сподручные-то? — усмехнулась Груня.
— Убежали небось! — сказала Стенька. — Они его то и дело обдуривают.
Грунин отец купил для колхоза трех коз с козлятами. Коров пока нет, неизвестно, когда вернется эвакуированное стадо. А маленьким ребятишкам все-таки нужно молоко.
Коз пасти отрядили Трофима и двух подружек, Анюту и Полю-Полянку, — по козе на человека. Но лукавые девчонки часто обманывали Трофима:
— Ты погляди за нашими козами, ладно? А мы пойдем сморчков поищем. Говорят, на вырубке — пропасть! Мы и тебе дадим!
— Да, как же, дадите!
— Дадим! Все поровну разделим!
— Да, уйдете на целый день.
— Ну что ты! Мы скоро!
И убегали — то за сморчками, то за столбечиками, то на реку за ракушками. Только никогда ничего не приносили Трофиму.
— Да там и нет ничего! Искали-искали…
Иногда пробегают целый день, придут, когда Трофим уж подгоняет коз к деревне. А то забудут и совсем не придут. Вот как сегодня.
Груня и Стенька с улыбкой провожали глазами Трофима.
— О, важничает-то как! — сказала Стенька. — Пастух! А тут как-то раз пришел запыленный весь, даже волосы на лбу прилипли. Козы у него удрали.
— Прозевал?
— Не знаю. Не рассказывает.
Груня уставилась на Стеньку:
— Стенька, а когда это было?
— Да не помню. Третьего дня, кажется. А что?
— Стенька! А уж не он ли со своими козами в огороде был?
У Стеньки широко открылись глаза.
— Ой! И правда! Ой!.. Там и следы-то были маленькие! И потом — круглые такие, будто палкой натыканы. Это, наверно, козы бегали!
— Стенька, позови его! Сейчас мы его допросим!
— Только ты, Груня, его не ругай. Испугается — не скажет… Трофим! Как коз загонишь, приходи сюда! Мы тебе одну историю расскажем!
Трофим загнал коз и пришел. Он спокойно смотрел на них ясными голубыми глазами.
— Какую историю? — спросил он.
— Мы, Трофим, историю тебе потом расскажем, — с улыбкой сказала Груня, — а сначала ты нам расскажи.
— А про что?
— Ну, хоть бы вот про то, как у тебя козы убежали!
Трофим густо покраснел и насупил свои белые брови:
— Они не убежали.
— Ну, сегодня-то не убежали. А вот третьего дня?
Трофим мрачно молчал. Ему это «третьего дня» запомнилось очень хорошо.
…Трофим стоял один на бугорке среди желтых одуванчиков и ждал шмелиного меду. Девчонки уверили Трофима, что видели под большой липой шмелиное гнездо, полное меду, и сказали, что сейчас найдут это гнездо, принесут и они все втроем это мед съедят.
А козы — они хитрые. Особенно старая, с длинной серой шерстью и острыми рогами. Щиплет, щиплет траву, а потом поднимет голову и смотрит на Трофима своими желтыми глазами — следит за нею Трофим или не следит.
Трофим грозился хворостиной:
— Я тебе!
«Следит!» — соображала коза и снова принималась щипать траву.
Трофим ждал меду и глядел со своего бугорка туда, где сквозь молодую зелень ракитовых кустов светилась река. Там, возле переезда, ребята поставили забой.
«Небось теперь рыбы набилось! — думал Трофим. — Плотвы этой, язей!.. Сбегать бы посмотреть, может, козы не заметят!»
Но, оглянувшись, он вдруг увидел, что ни одной козы нет на пастбище. Горе взяло Трофима.
«Это не козы, а просто собаки какие-то! Так вот и норовят убежать. Ну, так вот и смотрят!»
Трофим вздохнул, вспоминая, как он выгонял в тот день коз из огорода, как они скакали и бегали по грядам… Хорошо хоть, что никто не видел!
И, не глядя на Груню, Трофим сказал:
— И третьего дня не убегали!
— Ну? — удивилась Стенька. — Значит, твои помощницы нам неправду сказали? Ну, погоди, вот я их сейчас позову да проберу за это!
— А они почем знают? — сердито сказал Трофим. — Их тогда и не было даже! Я все время один за козой по грядкам гонялся.
Груня и Стенька от души рассмеялись. И Трофим понял, что проговорился. Он отвернулся и молча пошел домой.
У Груни словно гора с плеч свалилась. Она весело вскочила:
— Стенька, пойдем в горелки играть! Пойдем ребят позовем. А сначала — к Ромашке!
— Ладно! И сейчас при всех хорошенько с ним посчитаемся — не разобрал, что у него на грядках козиные следы были, а скорей взъерепенился! Пускай ему при народе стыдно будет!
— Нет, Стенька, не надо, — сказала Груня, — уж я ему одному потихоньку скажу. Так будет лучше.
Груня и Стенька в этот вечер напрасно искали Ромашку. А потом Федя сказал, что Ромашка ушел в лес срезать удилище.
Груне так не терпелось рассказать ему все, объяснить, оправдаться — вот, как нарочно, нет его!
— Может, нам в лес пойти?
Но Стенька отмахнулась:
— Вот еще! Авось придет, волки не съедят!
За ужином Груня сказала отцу:
— Вот ругал меня за гряды… А это Трофимовы козы бегали.
— Да ну? — живо отозвался отец. — Значит, нашелся виновник? Ну, надо ему взбучку дать!
— Да нет, не надо! Ведь он нечаянно!
Отец не настаивал. И Груня видела — он очень рад, что это дело случайное и никакого зла тут нет.
Как-то особенно мирно и хорошо было в этот вечер дома. Спали с открытой дверью, потому что в сараюшке было душно.
И Груня перед сном долго смотрела на звездный краешек неба, мерцающий и таинственный.
РОМАШКА КОМАНДУЕТ
Утром первой заботой Груни было повидать Ромашку. Она пришла в ригу. Но оказалось, что Ромашка уже ушел к забоям.
Груня побежала на реку.
Утро было свежее. Пели жаворонки. Цветы на лугу открывались навстречу солнцу, а на каждой травинке висела светлая капелька росы.
Груня еще издали увидела Ромашку. Он прилаживал удочку возле кустов.
— Ромашка! — дружелюбно окликнула его Груня.
Ромашка быстро взглянул на нее, но не ответил, а продолжал делать свое дело, будто тут и нет никого. Груня усмехнулась:
— Ромашка, ты что говорил?
— Ничего не говорил.
— Ты говорил, что мы твои гряды испортили…
— Ну и что?
— А вот и не мы! Это Трофим. У него козы убежали. А он их сгонял. Вот как было! А ты ничего не разобрал! Ничего! И скорей — на нас! А товарищи разве так делают? Товарищи так не делают. Товарищи сначала узнают, сначала спросят. И товарищи если им говорят «нет» или «да», так они верят. А ты — и не спросил и не поверил! Эх, ты!
Груня не собиралась ссориться. Но против воли обида одолела ее. Она повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла от реки.
Ромашка молча смотрел ей вслед. Но тут плеснула вода, удочка дрогнула, и все внимание Ромашки устремилось на нее.
Однако, вытягивая из воды жерлицу, на конце которой дергалась и металась узкая молодая щучка, Ромашка машинально повторял вполголоса:
— Трофим… Так бы и говорили сразу, что Трофим… А я почем знал?
Вытащив щучку, Ромашка беззлобно погрозил кулаком по направлению к деревне:
— Ну, подожди ты у меня, Белый Гриб! Я тебе бубны выбью! Запустил коз — так и скажи, что запустил. А людей в обман вводить нечего!
В этот день в огородах сажали последнюю рассаду. Ромашка еще хмурился, он не знал, как ему повернуть свои отношения с ребятами. Он чувствовал свою вину, а сознаться в этом не мог. Он делал ямки для рассады и поглядывал исподлобья то на Женьку, то на Груню. Что бы это им сказать? Вот сейчас он спросит, кто за рассадой ходил.
Ну и глупый вопрос! И так всем известно, что за рассадой ходили Федя и Козлик.
Пока Ромашка раздумывал, с чего бы ему начать, Груня сама обратилась к нему.
— Ромашка, — как всегда дружелюбно, сказала она, — ты ямки сделаешь и уйдешь? Или с нами сажать будешь?
— А чего ж я уйду? — мирным голосом ответил Ромашка, втайне обрадованный. — Конечно, сажать буду.
— Вот и хорошо, — сказала Груня. — А то тетка Елена просила подольше поработать сегодня, потому что рассады много…
Ромашка поглядел на голубовато-зеленую грудку капустной рассады:
— Рассады-то много. Только вот работают у тебя больно лениво. Кабы я бригадир был…
— А пожалуйста, — весело согласилась Груня, — вот бы мне-то хорошо было!
— Так ведь сразу нельзя, — возразил Ромашка, — это ведь снова выбирать надо… А вот помочь, если хочешь, помогу. С ними круче надо. Надо, чтобы они боялись. А ты что? Ты — как курица. Но подожди, я сейчас наведу порядок… Эй, Раиса! — закричал он через минуту. — Ты что — живая или мертвая? Шевели руками!
