Борис Карлов - Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе
Отгоняя прочь страшные мысли, Карл оделся в свое злодейское обличие и поспешил на поиски своего подопечного.
Полдня, потея от жары и качаясь от переутомления, он подметал порлами своего плаща корты, беговые дорожки, стадионы, игровые площадки, утирал с лица и темных очков брызги воды в плавательных бассейнах.
Надежда Рейха обнаружилась спящей в номере, согласно расписанию, после приема питательного обеда. Карл сел у изголовья кровати и, вытирая пот с лица, стал терпеливо дожидаться пробуждения.
Прошел час, полтора, и вот надежда что-то пробурчала по-немецки, со стоном потянулась, раскатисто пукнула и равнодушно посмотрела на гостя.
— А, это ты, Карл… — Курт протяжно зевнул. — Кто тебе разрешил войти? Руки вверх, документы.
— Осмелюсь напомнить, что сопровождавший вас до сегодняшнего утра барон фон Диц отозван фюрером, и теперь я буду денно и нощно находиться возле вас.
— Ах вот как… Знаешь, Карл, я давно мечтал о таком счастье.
— Напомню, что это распоряжение вашего отца, — на всякий случай Карл переместился за спинку кресла.
— А ты молись богу, чучело, что дело обстоит именно так.
После этих слов наследника Карл Ангелриппер приступил к выполнению возложенных на него обязанностей.
Он подождал, пока Курт поплескается под душем, освежится фруктами и оденется, а затем, как верный пес, поплелся за ним на вечернюю тренировку. Измученный и голодный, он стоял, сидел, и ходил и даже пытался бежать рядом с Куртом. Он бы полез за ним в бассейн, если бы умел плавать. Он смотрел ему в рот за ужином и стучал в дверь туалета, интересуясь, все ли в порядке. Но когда вечером он попытался постелить матрас возле кровати наследника, Курт стал молча натягивать на руки боксерские перчатки. И Карл поспешил удалиться в свой номер.
Завершился последний день тренировок. Завтра, в воскресенье десятого июня, в Санкт-Петербурге открывались Тридцатые летние Олимпийские игры.
* * *Субботним утром Маринка Корзинкина, Славик Подберезкин и Петя провожали барона фон Дица до самолета. Но раньше, чем немец пересек линию контроля, Петя попросил его отойти на несколько слов. Фриц поставил табакерку на стойку бара, заказал ликер и приблизил ухо к собеседнику.
— Господин Диц, — начал Петя, — вы не раз выручали меня, и я мог бы назвать вас своим другом или старшим товарищем.
— Пусть будет другом, — кивнул Диц, пригубив ликер.
— Временами я даже вами восхищаюсь.
— Это приятно.
— Но скажите, господин фашист, почему вы собираетесь уничтожить мир?
Диц отставил рюмку.
— Крепко сказано.
— Разве не так?
— Нет, не так. Мы хотим спасти мир. Спасти его от непомерно расплодившихся на нем чесоточных клещей, медленно и болезненно его убивающих. Мы не будем убивать, но на планете останутся лишь те немногие, кто посвятит жизнь ее второму рождению и расцвету.
— Скажите, господин Диц… Скажите, а я, Славик и Маринка, наши родители — мы все тоже входим в число вредных паразитов, от которых необходимо избавиться?
— Не говорите глупости.
— Что же вы отворачиваетесь?
— Мне пора идти.
Тут Петя заметил, что на экране его маленького компьютера, имевшегося в люкс-табакерке, высвечиваются слова: ЯБЛОЧКИН И МУШКИНА В КОЛОНИИ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ СПАСТИ ИХ — ПРЫГАЙ К НЕМУ В КАРМАН.
— В какой карман? — растерялся Петя и посмотрел в спину шагнувшему от стойки барона фон Дица. — В карман, в карман…
Перемахнув через край табакерки и на ходу надевая на руки лазательные крюки, Петя разбежался и прыгнул.
Какая-то неведомая сила придала ему легкий волнообразный толчок, и он, вместо того, чтобы растянуться на полу, уцепился за край пиджака Дица. Ему также помог случай: некто неуклюжий, с физиономией поразительно смахивающей на физиономию карточного шута, увешанный сумками и чемоданами, налетел в этот момент на немца и долго рассыпался перед ним извинениями на ломаном французском языке. За это время Петя, словно опытный карманник, надрезал перочинным ножиком подкладку пиджака и забрался в прореху.
Диц торопливо попрощался с детьми, указал на оставленную в баре табакерку и направился к самолету.
— Где же он? — удивленно сказала Маринка, заглянув внутрь и поковыряв там спичкой.
Славик сделал испуганные глаза:
— Немец увез, вот гад!
Табакерка вдруг на их глазах сделалась такой же, что и прежде — серебряной, потемневшей, с мелкими камешками…
— Иностранец что-ли забыл вещицу? — сказал бармен. — Отдам, если вернется. Топайте, топайте отсюда, ребята.
Немец занял свое место в салоне, турбины загудели, и Петя снова полетел в Америку. Но только на этот раз спутником его был не друг-супермен, а просто барон фон Диц, оберштурмфюрер СД. Настоящие его друзья были в плену у фашистов. Если, конечно, шут не морочил ему голову.
* * *Генерал Потапов от случившегося пришел в негодование:
— Вы, ребята, если уж согласились помогать милиции, то должны были докладывать каждый день! Что это еще за автономное плаванье? Тем более, что случай такой — уму непостижимый!
Опустив головы, дети виновато мычали:
— Мы не знали, мы не думали…
— Где его теперь прикажете искать?
— Он, может быть, снова улетел, в Америку, с немцем.
— Улетел! Мало там без него сгинуло сотрудников!
— Знаете, товарищ генерал, — обратилась к Потапову Маринка, — здесь еще один появился, страшный такой.
— Страшный-то он как раз нам не страшный. Он у нас на крючке.
Как будто услышав слова Потапова, в дверь кабинета просунулась дама, та самая, пьяная, из консульства.
— Михал Михалыч, к вам можно? — поинтересовалась она довольно фамильярно.
Потапов в испуге замахал на нее руками:
— Потом! Потом придешь! При детишках не надо!..
— Понял, — сказала дама и притворила дверь.
— Вот такая диспозиция, товарищи, — начал закругляться с детьми Потапов. — Завтра, на открытии, будьте рядом с чемпионом. Того, страшного, мы на себя возьмем, он вам мешать не будет.
— Есть, товарищ генерал! — отрапортовал Славик по-военному.
За дверью дети попали в густое облако табачного дыма, окружавшего басовитую даму. Елена Мироновна смерила их взглядом и прошла в кабинет.
Примерно в это же время за стойку бара Пулковского аэродрома зашли двое крепких мужчин в штатском. Поначалу бармен отпирался и даже пытался грубить (вещица-то дорогая, антикварная). Но вот один из них стальными руками взял его запястья, а другой, глядя бармену в глаза, начал сжимать в кулаке нечто, находившееся у него под одеждой значительно ниже уровня стойки. Глаза у работника прилавка вдруг полезли на лоб, лицо сделалось неузнаваемым, и он торопливо залепетал:
— Берите, берите, она там, в сумке, под курткой.
Проведенная в тот же час экспертиза табакерки (18 век, серебро, мелкие сапфиры, застарелая пыль, отпечатки пальцев бармена) к делу ничего не прибавила.
6
И снова гудение турбин, характерный запах, легкая тряска при разгоне, подъем и тоскливые часы перелета через Атлантику. Только на этот раз не с нем поговорить, темно, душно и жарко, не говоря уже об элементарных удобствах.
Нет, это совершенно невыносимо. Петя вертелся так и сяк, перебирался из одной части подкладки в другую, лежал, сидел, просовывал голову в проделанные там и сям надрезы, пытался заснуть, одновременно хотел есть, пить и в туалет.
Наконец уже Фриц Диц не выдержал и, наклонившись к нему, сказал шепотом:
— Послушайте, молодой человек, если вы решитесь раскрыть ваше глубокое инкогнито, я попытаюсь о вас позаботиться. В конце концов, это рискованно: я уже несколько раз мог вас раздавить; а это, согласитесь, не самый почетный конец для такого храбреца как вы. Люкс-табакерки не будет, но минимум необходимых удобств я гарантирую.
Продолжать прятаться не имело смысла. Мокрый, понурый и взъерошенный, Петя выбрался из-за подкладки пиджака немцу на колено.
— Может быть, стоит для начала проводить вас в умывальник?
— Стоит.
И снова, как в первый раз, столица Колумбии Богота, долгая и мучительная поездка в такси с крикливым водителем, который, похоже, никогда не мылся и ездит по им самим установленным правилам, снова небольшой дорогой отель на окраине, вожделенная крышечка от мыльницы с прохладной водой и ароматной пеной. Фриц Диц заказывает ужин по телефону. Он любит эту чудовищную здешнюю смесь из риса, рыбы, креветок, овощей и жгучего перца. И обязательно стаканчик текилы с ободком соли и ломтиком лимона.
На этот раз немец не спрашивает, зачем Петя за ним снова увязался. Скорее всего решил, что мальчишка тоже решил поиграть в шпионов. Кстати, наверное, не совсем честно было наговорить ему гадостей перед самым отлетом — все равно что плюнуть в окно отъезжающего поезда — ответа не будет. Ерунда какая-то, хоть извиняйся.
