Борис Екимов - Короткое время бородатых
- Но это же кухня. А он такой грязный. Это же ходячая инфекция. Вы хотите, чтобы весь отряд слег, да?
- Да это же Колька, - снова растерянно повторила Зоя.
- Эх ты... - махнул рукой Андрей и бросился за мальчишкой.
Он догнал его быстро, но понимал, что останавливать Кольку сейчас нельзя и трогать словом нельзя. Они пошли рядом. Колька коротко взглянул на Андрея - не то фыркнул, не то всхлипнул - и продолжал идти так же быстро, сгорбившись, чуть враскачку.
Лучше бы он заплакал, этот мальчишечка! И тогда Андрей, наверное, сумел бы его как-то приласкать, успокоить. Но, прожив рядом с ним неделю, Андрей почти твердо знал, что Колька не заплачет. И это было плохо. Андрей понимал ту боль, горечь, обиду, несправедливую обиду, которую чувствует сейчас Колька, и ничем ему помочь не мог. Он только шел рядом, ожидая, когда мальчик остановится или заговорит.
Наконец Колька стал отходить. Он пошел медленнее, дважды подфутболил ногой жестяную банку, а потом пробурчал:
- Иди, чего ты... а то она и на тебя заорет. Скажет, заразы набрался... от меня.
- Брось ты, Колька. Она же не знала, кто ты.
- Не знала, значит, орать надо, да? А говорил, добрая...
- Зверь страшной! Куда полез! Вот я счас тебя шелужиной! - раздался вдруг пронзительный крик.
Андрей поднял голову: невдалеке, возле скопища вагончиков, бабка сидела, а рядом с ней табунок малой ребятни копошился.
Темнолицая старуха в белом платочке коршуном восседала на высоком кряжистом пне и оттуда зорко поглядывала на свою желторотую команду, при случае покрикивала:
- Петька! Не трожь ее! Не трожь, а то счас заработаешь! Ты куда полезла, Анютка!
- Это все ее, что ли? - удивился Андрей.
- Бабушка Катя. У нее Вася с Таней, остальных люди приносят. Шурик, Шурик! - позвал Колька.
Ребятишки головы подняли, настороженно на Андрея стали глядеть. Один из мальчишек заковылял к Кольке, улыбаясь и курлыкая:
- Оля... Оля...
- Бабушка Катя, я Шурика поведу кормить. Скоро мама придет.
- Забирай, забирай... - и тут же, приподнявшись над пнем, крикнула: Счас, счас, иду! Счас заработаешь, зверь страшной!
Колька мальчишку на руки взял, сказал Андрею:
- Понесу его. Кормить надо.
- Ладно, неси. Но ты приходи к нам. Ты на нее не обращай внимания. Мы ей все объясним, понял. Приходи, не бросай нас.
- Приду, - сказал Колька. - Я вас не брошу. Я ведь не с ней дружу, верно. Не сегодня только приду, потом.
Он ловко пересадил Шурика на закорки и помчался вприпрыжку, козлом. Маленький братишка его радостно визжал, закидывая головенку.
А лагерь по-прежнему гомонил: и по вагончикам суетня шла, и возле. Обедали в столовой, курили подле нее. На кухне уже хозяйничали поварихи, а Зоя сидела рядом, у поленницы дров, на чурбаке. Андрей подошел к ней.
- Ну что? - спросила Зоя. - Он не плакал, а? Успокоил ты его? Куда он пошел?
- Колька не заплачет. Домой пошел.
- Знаешь, Андрюша, до чего я не люблю вот таких горластых. Все-то они знают. Да и не знают, наорут, наорут... - опустила она голову. - Мне прямо сразу все здесь разонравилось. Так нехорошо. Ни на кого глядеть неохота. Плюнула бы да ушла. - Потом она поглядела на Андрея и добавила. - Тебе, правда, может, неприятно все это слушать. Ты же к ней какие-то чувства, говорят, питаешь.
- Хватит тебе... - поморщился Андрей.
- Зо-оя! Андрюша! - послышался из лагеря голос Володи. - Идите сюда!
- Иде-ом!
Ребята уже в новую форму оделись: энцефалитки, накомарники. У Володи, конечно, треугольник тельника виднеется на распахнутой груди.
- Давайте, - сказал он, - получайте спецодежду.
- Зоя, послушай, надо окончательно решить, - тронул девушку за плечо Григорий. - Я сейчас разговаривал с командиром. Может, ты завхозом будешь, а? Получать и покупать продукты, помогать девчатам, инструмент выписывать, материалы. Белье постельное. Работы много.
- Чтобы с этой... - негодующим шепотом проговорила Зоя. - Чтобы эта горластая мною командовала...
- Ты это брось, - сказал Григорий. - Ты только со своей колокольни смотришь. Она, конечно, погорячилась. Я ей сказал. Но и ее надо понять. Столько людей... Не дай бог что... Какая-нибудь дизентерия. Это ж в один день весь отряд ляжет. Сто человек. Да еще карантин объявят. Вот и наработаемся. А ты сразу...
- Нет. Никаким завхозом я не буду. Как раньше договаривались, к Володе в бригаду.
- Тебе видней.
- Переодевайтесь и начинайте готовить инструмент. Топоры в вагончике. К вечеру чтобы все было готово. Смотрите, не плотницкие, а для леса. Завтра идем на лесоповал.
- Плотницкие... для леса... - передразнила Зоя. - Вроде я что-то понимаю. Толком не может объяснить. Все только командуют.
- Ну, не злись, Заяц, - взмолился Григорий. - Покажем. Прямое такое топорище, длинное.
- Так кого я должна благодарить!? - послышался Ритин голос. - Не медпункт, а чудо. Говорят, ты, Андрюша, постарался.
Зоя кошкой метнулась в вагончик. Андрей этого сделать, к сожалению, не мог.
- Шкаф, стол, даже кушетка!
Белая шляпа накомарника хорошо оттеняла смуглоту Ритиного лица, темные волосы.
- Спасибо, Андрюша! - говорила Рита, улыбаясь.
- Почему я, - быстро проговорил Андрей. - Это вовсе не я.
- А мне Володя...
- Володя это и сделал. Он у нас мебелью занимался. А теперь скромничает. - Володя удивленно округлил глаза. - Так что его и благодарить надо, а меня не за что, - сказал Андрей и, поднявшись в вагончик, зашел в свою комнату.
Из окна, прикрытого занавеской, он поглядел на Риту. Та разговаривала, смеялась. Она была красива. Но что-то хищноватое виделось Андрею в ее лице.
Рита скоро ушла, и Андрей вернулся к ребятам.
- Ты чего, а? - спросил Володя. - Ты же за ней... Зеленями ей там украшал, старался.
- Слушай, ты можешь отстать с Ритой своей...
- Любовь хр-рупнула, и, кажется, насовсем! - торжественно возгласил Славик. - И какая любовь...
- Гляди, Андрюшка, - предупредил Володя. - Я хоть и бывший, но мариман и такую девушку без надзора не оставлю.
- Смотрите, начальство пожаловало, - сказал Григорий.
По дороге к лагерю шел Лихарь, все в той же кожанке и кожаной фуражке, похожий на комиссара или чекиста далеких лет. А рядом с ним - невысокий, в плечах широченный мужчина, этот набычившись шел, руки в карманы.
- Бугаек! - восхищенно произнес Славик.
Клавдия подле них мелко вышагивала. Она разговаривала и хохотала, и, видно, кокетничала с молодым парнем в джинсовом костюме. А позади этой четверки уныло плелся желтый мохнатый пес. Мордой он почти до земли доставал, и хвостом по земле волочил. Тот самый пес, что на Андрея в конторе лаял.
Зоя из дверей вагончика сообщала:
- Здоровый - это Прокопов, ух, прямо кабан, начальник участка, с женой. А тот... Валерий Никитич, - жеманно проговорила она, - прораб.
- А ты откуда знаешь этого хлюста?
- Мы с ним познакомились и очень мило поговорили. Приятный человек.
- Ну-ну, неплохо начинаешь.
Начальство направилось к штабу. Прокопов и впрямь был на быка похож, породистого. Краснолицый, хмурый, большеголовый, стриженный коротко. Рукава клетчатой рубахи засучены, короткие мощные ручищи-маховики обнажены.
Они поднялись в штабной вагончик. Лишь Клавдия задержалась на ступенях.
- Болтун! Болтун! - кричала она. - Не ходи! Останься! Лежать!
Но Болтун, не внимая крику, прошел вслед за хозяином.
- Григорий! - крикнули из штаба. - Давай сюда. И Риту позови.
- А она-то зачем? - спросила Зоя.
- Третье лицо в отряде, замкомандира.
- Ну-ну...
- Хватит нукать, - сказал Володя, - ехать пора. Давайте топоры готовить.
Но Славик был занят: шляпу-накомарник уродовал. Он ее обруч гнул и прогибал - колдовал, одним словом.
- Не тебе говорят? - обратился к нему Володя.
- Спокойно, - погрозил ему Славик и надел на голову накомарник, превращенный в подобие лихой ковбойской шляпы. Затем суровую физиономию состроил и сообщил: - Дикий запад. - И неожиданно стрельнул указательным пальцем: - Пиф-паф!! Пиф-паф!!
- Я тебе про топорище говорю, пиф-паф - Запад, пальцем завтра будешь работать.
- Еще раз спокойно! Чего ты паникуешь? Я гитару, понимаешь, гитару вот этими руками делал, инструме-ент. А ты мне про какой-то колун. Тьфу, презрительно сплюнул Славик.
- Сделай, а потом плевать будешь! Ты, Зойка, не мучайся, я тебе сам сделаю.
- Я сама, Володя, что ж вы все за меня будете.
- Ну, гляди... Пойдемте, я заготовки дам и покажу. Ножи берите.
Сделать топорище оказалось и вправду трудно. Хоть Володя и заготовку выбрал и вчерне наметил. Но... мозоли от ножа получались хорошие, водяные, а топорище...
Андрей пришел в вагончик перед ужином и топор свой сразу же под кровать сунул. Не столько от людей, сколько от себя, глядеть не хотелось на неуклюжее свое детище.
Следом в дверь заглянула Зоя и спросила:
- Хотите похихикать?
- Изделием своим похвастать пришла, - догадался Славик. - Заходи, заходи...
