Виктор Лагздынь - Цепная реакция
В присутствии чужих людей он обычно терялся, даже товарищи по классу приводили его в смущение. А вот с Ритой ему всегда было легко и просто.
Анрийс рассказал, зачем пришёл. Рита сразу же стала собираться в дорогу. Сполоснула наскоро руки в ведре с водой, толкнула дверь в кухню:
— Мама, я добегу до Ме́жерманов!
Последнее слово заглушил раскат грома. Он прокатился над лесом, обрушился на усадьбу и через приоткрытую дверь ворвался в сени.
— Куда-куда?
На пороге появилась мать Риты.
Отправляясь в путь, Анрийс в тайне надеялся, что ему не придётся встретиться с хозяйкой Граверов — уж очень он робел перед этой женщиной.
Виерпа, так же, как и отец Анрийса, работала в бригаде лесничества. В Граверах она жила с Ритой вдвоём. Длинная, сухопарая, вид всегда такой измождённый, словно она до смерти вымоталась на работе. Загорелое дочерна лицо, ото лба до подбородка прорезанное глубокими прямыми морщинами, казалось совсем старым. Но она славилась грубоватой настойчивостью, энергией, хваткой да и за словом в карман не лезла.
Виерпа коротко ответила на приветствие Анрийса, затем спросила у Риты:
— Куда, ты сказала?
— В Межерманы, к Ви́лису! Сообщение из школы.
— Никуда ты не пойдёшь! — Резкий голос матери зазвучал ещё громче. — Не знаешь, что ли, корову доить пора! Нет у тебя времени бегать туда-сюда.
— Но, мама, это ведь пионерская цепочка! Мне нужно сейчас же передать дальше.
— Что там ещё напридумали?
— Завтра к семи все пионеры должны собраться в школе.
— Чепуха всё это! — Виерпа наморщила лоб и неодобрительно махнула рукой. — Завтра мне опять на дальнюю просеку ни свет ни заря. Кто, спрашивается, будет заниматься по хозяйству? Работать тебе нужно, работать, а не шляться по лесу.
Но Рита уже стояла на пороге:
— Я быстро!
— Ничего себе быстро — две версты с лишком! Да и хлещет как.
— Не сахарная, не растаю…
И тут же Рите пришло в голову, что, если Вилиса, чего доброго, не окажется дома, ей придётся бежать дальше — в Пли́ены, к Ма́руте. Но Рита ничего не сказала. Мать и так сердится, зачем злить её ещё больше?
Пока шла перепалка, гость потихоньку придвигался к выходу. Анрийс старался по возможности держаться позади Риты. Он чувствовал себя очень неловко. Не он ли явился в их дом с вестью, из-за которой и разгорелся сыр-бор? Вот сейчас она отстанет от дочери и как примется за него…
Благополучно выскочив во двор и пробормотав запоздалое «до свидания», Анрийс шагал рядом с Ритой и лихорадочно соображал, как быть дальше. Идти сразу домой? Или, быть может, проводить Риту до Межерманов? Второй вариант казался очень соблазнительным — именно потому, что возвращаться домой означало вновь проходить мимо…
И всё же Анрийс решил: надо идти обратно. Отсрочка ничего не даст. Наоборот, за это время совсем стемнеет — и что тогда?
На перекрёстке оба остановились.
— Льёт по-сумасшедшему. — Рита, улыбаясь, сдунула с кончика носа крупную каплю; на её месте тотчас же появилась новая.
— Ага! — уныло подтвердил Анрийс и втянул голову поглубже в плащ.
Дорога, по которой он явился в Граверы, здесь пересекалась с другой; она тоже шла через лес, но с востока на запад, почти параллельно Клеверке. Межерманская усадьба стояла на другом берегу речки. Чтобы попасть туда, Рита должна была следовать по утоптанной стёжке через густую чащу, затем перебраться через Клеверку. А там до дома Вилиса уже рукой подать.
Анрийс взглянул на Риту. Ему вдруг стало стыдно. На нём плащ, а она в одном лёгком платьице.
— Ты вся вымокнешь до ниточки.
— Вот выдумал! — Она, смеясь, затрясла головой. — Мокрее быть невозможно!
— Это верно…
— Ничего, ведь совсем тепло… Ну, пока! До завтра!
— Счастливого пути!..
Рита перепрыгнула канаву, в которой хлопотливо журчал поток.
Анрийс посмотрел ей вслед, потом повернулся и медленно, нехотя двинулся навстречу чёрным гремящим тучам, которые накатывались со стороны кладбища.
19.34
Взглянув в очередной раз на часы, Эдгар не мог больше усидеть на месте. Он вскочил с кровати и пошёл к окну.
Со времени его ухода из Гобземов прошло целых двадцать пять минут! Анрийс, вероятно, уже побывал у Риты, и звонить ей теперь бесполезно.
Оставалась, конечно, робкая надежда на то, что этот слабак напугался и вообще не тронулся со двора. Или Виерпа не пустила Риту из дому — тоже вполне возможно… Нет, это всё-таки очень маловероятно! Скорее всего, худшее уже случилось, и ложное известие кочует от двора ко двору.
Чёрт возьми! Что же делать?
Из кухни вошла мать и стала рыться в платяном шкафу. Она бросила мимолётный взгляд в окно:
— Ну и ну! Весь двор залило.
— И очень хорошо, — буркнул отец.
— Уж картофелю-то наверняка пойдёт на пользу. Да и трава поправится малость.
Картошка, трава… Эдгар нервничал. Подался было к дверям, но передумал. Постоял недолго возле кровати, снова повернулся к окну.
Нет, гроза и не собиралась утихать! Так же полыхало и грохотало всё небо, от края до края, так же хлестали с крыш пенистые белые водопады. Теперь Рита наверняка в пути…
— Отойди от окна! — прозвучал голос отца.
Эдгар состроил обиженную гримасу и опять уселся на кровать. У Вилиса в Межерманах телефона нет. Кто же там дальше? Ага, Марута. Разговоры о том, что в плиенскую усадьбу, где тоже живёт лесник, собираются провести телефон, Эдгар слышал давно. Но разговоры разговорами, а телефона там пока так и нет. Маруте позвонить нельзя. Так… Она, в свою очередь, побежит к Гу́нару в Зу́нды. В Зундах находится контора лесничества, там есть телефон. Значит, надо сейчас же звонить в Зунды!
Эдгар вскочил с кровати, посмотрел на телефон, затем на отца. Сделал несколько шагов, но тут же свернул в сторону. Опять повторился тот же маршрут: окно, кровать…
— Что тебе сегодня на месте не сидится? — В голосе матери зазвучало удивление.
Эдгар ничего не ответил. От Риты до Межерманов порядочно идти. И на пути речка. Даже если бегом, минут пятнадцать потребуется, а то и больше. А вот Вилису до Плиенов всего какой-нибудь километр. Зато Марута, чтобы попасть к Гунару, тоже должна будет перебираться через речку. Да ещё два с половиной километра пути — смело можно считать полчаса… Итак, всего получается не меньше пяти километров. Времени, чтобы позвонить Гунару, вполне хватит. И нечего больше тревожиться!
И всё-таки как трудно оставаться на месте, когда нужно спасать положение, что-то делать, куда-то звонить, бежать… А ты вот торчи здесь, на кровати, словно пёс на цепи, и жди, и нервничай, и думай про всякое. Ну, например, про то, как разозлятся все ребята, когда узнают, что они зря пробежали по лесу в такую погоду… Рита — это ещё что, Рита — пустяки! Марута? Нет, Марута тоже не так опасна. Пусть она теперь уже и восьмиклассница, но что она может сделать Эдгару? Нет, со стороны Маруты никаких особых сюрпризов не ожидается. Но вот Вилис, Вилис! С ним-то шутки плохи…
Эх, досада какая! Должно же было так случиться! Хоть бы гроза не навалилась ни с того ни с сего. Или обождала немного, пока Эдгар не дозвонился бы к Рите. А там пожалуйста, гремела бы себе на здоровье!
Ладно, обойдётся! Вилису бежать меньше всех других. Километр до Плиенов и обратно он пронесётся одним махом. Конечно, первое время придётся поостеречься и не попадаться ему на глаза…
А гром гремит и гремит, словно обезумевший конь несёт по булыжной мостовой опрокинутый воз. И конца не видно — такой сильной грозы Эдгар ещё не знал.
Анрийс уже наверняка топает назад. А где теперь Рита?
19.41
Рита выбежала из чащи и остановилась ненадолго под густой кроной последних деревьев. В нескольких шагах от неё начинался крутой откос, а там, внизу, река.
Здесь, на берегах Клеверки, лес не заслонял небо, и оно просматривалось на обе стороны. Между тучами то и дело проскакивали молнии. Яркие зигзаги слепили глаза. Оглушительные раскаты грома сливались в непрерывный грохот, на фоне которого выделялись лишь самые ближние и самые сильные громовые удары.
Всего полчаса назад, когда гроза только начиналась, Рита по-настоящему радовалась; ей надоела затяжная изнурительная жара. Ливень освежил всё вокруг, и даже голубоватые стрелы молний и сердитый рокот вначале нисколько не тревожили — так интересно! Но непогода явно затянулась, и это перестало девочке нравиться. Не то чтобы Рита боялась, что её может убить молнией, она об этом просто не думала. Но от нескончаемого шума болели уши, стучало в голове; какое-то непонятное волнение теснило грудь.
С кручи, где стояла Рита, обычно хорошо просматривалась противоположная сторона. За небольшой светлой полянкой снова поднималась густая тёмно-зелёная стена леса — это местечко всегда казалось Рите самым красивым во всём лесу. Но сейчас другой берег реки лишь угадывался за плотной дождевой завесой. И неожиданно, как уже бывало много раз, когда Рита приходила сюда, на берег, она опять подумала: а почему реку называют Клеверкой?
