Лев Кассиль - Дорогие мои мальчишки
Встретился лоточник, веселый, разбитной, как всегда изумивший Капку своим красноречием. Удивительно легко и гладко получалось у него: "Имеется, граждане, курительная бумага на закурку для махорки, марки почтовые, заколки для женского персонала, годится бумажка на оберточку для пудры и для других надобных целей, марки кому угодно, художественные открытки с видами роз и цветов". Но не до цветов и видов было Капке. Не остановился он и у замечательного сооружения, около которого сидел интеллигентный старичок в соломенной шляпе. Полукруглый циферблат венчал высокую деревянную колонку, дрожала стрелка-егоза, вились зеленые провода, висели по бокам две ручки, какие бывают на детских скакалках. И надпись гласила: "Испытайте ваши нервы". А снизу была прибита еще одна дощечка, и па ней значилось: "Аппарат изобретен Эдисоном, безвреден для здоровья. Только один рубль".
Конечно, это было очень соблазнительно. Всего лишь один рубль! Чистая выгода: всего лишь за один рубль узнать, какова у тебя выдержка и на что ты годишься. Но Капка не остановился и здесь. Ему предстояло в этот день более серьезное испытание нервов, чем на аппарате Эдисона, вполне безвредном для здоровья.
Капка отправился туда, где сбывали с рук всякие случайные вещи. Здесь какие-то темные личности в некогда военных стеганках и пилотках без звездочек торговали махоркой, пробками к электрическим счетчикам, примусными иголками, телеграфными фарфоровыми роликами. Здесь можно было купить случайно щипцы для завивки волос, старый велосипедный насос, ванночку для промывания негативов, спиральку для электрической плитки, старый пугач и всякий иной ржавый технический хлам.
Прежде Капка частенько заглядывал сюда в поисках нужной гайки или шурупа, которого недоставало в сложном Капкином хозяйстве. Руки у Капки были золотые, и он сам вечно мастерил то детекторный радиоприемник, то флюгер с вертушкой, то чинил звонок, исправлял керосинку "Грец" или какой-нибудь другой аппарат домашнего обихода. Но сегодня Капка зашел сюда не как покупатель. Долговязого Лешку, позор и несчастье всей бригады, Лешку Дулькова хотел поймать тут с поличным Капка Бутырев - вожак фронтовой бригады ремесленников, которая недавно еще значилась в графе под самолетом на доске соревнования, а сегодня из-за проклятого Лешки едва не оказалась под велосипедом.
Известно было, что Лешка Дульков в свободное время слонялся здесь, на базаре, промышляя чем попало, от срезанного им где-то выключателя до зажигалок, которые он искусно мастерил из краденной на заводе меди.
Вчера, когда щит соревнования, выставленный на заводском дворе, окончательно обесславил Капкину бригаду, с Лешкой было крепко поговорено на собрании в самом высоком стиле и затем растолковано в более крепких выражениях за воротами завода. Лешка прикинулся больным: и так, мол, он пострадал на производстве - у него нарывает палец, поврежденный резцом. Он заявил, что уйдет на бюллетень. И действительно, палец у Лешки распух и потемнел, потому что он его чем-то искусно растравил. И вот теперь Капка был уверен, что встретит здесь своего нерадивого бригадника. Так и вышло. Капка сразу увидел в толпе долговязую фигуру не по годам вытянувшегося Лешки Дулькова. Но Лешка тоже сразу заметил своего бригадира и, выхватив из рук оторопевшего покупателя новенькую зажигалку, живо упрятал ее под полу шинели и пытался скрыться в толпе. Капка бросился за ним и быстро настиг.
- Дульков, что так спешишь?
Дульков остановился, не оборачиваясь, посмотрел через плечо на маленького Капку.
- А чего мне спешить, я на бюллетене. Палец, понимаешь, нарывает. Всю ночь, понимаешь, дергало так, прямо терпежу нет.
- Да ну? - иронически протянул Капка.
- Вот тебе и "ну". Доктор говорит, придется, понимаешь, вскрытие делать.
- Вскрытие только покойникам делают, - мрачно сказал Капка, - а ты еще заметно живой. Я лично еще не замечал, чтобы покойники зажигалками торговали.
- А кто торговал? Ты видел? Докажи.
- Ох, и гнус же ты, Лешка! - медленно, негромко, от всего сердца сказал Капка и пожалел, что дело происходит не во сне, где можно было бы дать волю рукам.
Он отвернулся, чтобы не глядеть на долговязую, нескладную фигуру Лешки, не видеть его маленьких нагловатых, а сейчас с деланной обидой моргающих глаз.
- Чего вы ко мне все прицепляетесь! - заговорил Лешка своим писклявым, очень не вяжущимся с высокой фигурой голосом. - У меня и так покоя нет, палец донимает, а тут еще ты привязался, как болячка! Ну вас, на самом деле! Отец, отец, оставь угрозы...
Лешка Дульков любил неожиданно щегольнуть литературным оборотом речи. Для этого применялись им ни к селу ни к городу подписи под иллюстрациями в собрании сочинений Лермонтова. Самой книги Лешка, конечно, не читал, но то, что было напечатано под картинками, запало ему в голову, и, надо не надо, он пускал в ход: "Вы странный человек!..", "Так вот все то, что я любил!..", "О други, это мой отец...", "Мне дурно, - проговорила она...", "Блеснула шашка, раз и два, и покатилась голова..." Ходуля вполне обходился этими познаниями.
- Слушай, Лешка, - произнес Капка, и голос у него был такой, что Лешка сразу замолк. - Слушай, Лешка, я не доктор, болячки твои под микроскоп класть не собираюсь, но только скажу тебе, чтобы ты сегодня же был у места, а не то жить тебе на свете будет очень даже тошно. Это я тебя честно предупреждаю.
- Не ты ли уж мне эту повесточку прислал? - сказал вдруг Лешка, вынимая из-за пазухи скомканную бумажку и расправляя ее.
Капка увидел в уголке бумажки радужный лук и стрелу. Он плотно сжал свой маленький крепкий рот.
- Какие-то еще синегорцы мне грозятся, про то да се пишут, корят, стыдят... Мне дурно, проговорила она... Нечего незнайку строить!.. Твоих рук дело, ваша брашка работает?
- Стану я на тебя бумагу тратить! - сказал Капка. - И ты мне зубы не заговаривай, Лешка. Чтоб был на заводе, и все. Да, погоди,- остановил он двинувшегося было Лешку.
- Ты вчера у сестры, видно, забыл, так возьми. - И он протянул ему зажигалку, взятую у Римы.
- Твоя?
- Ну, моя, - пробормотал Лешка.
- На, забирай, - сказал Капка, - и не приваживайся.
Ходуля в нерешительности повертел в руках свою зажигалку, не зная, спрятать ли ее скорей в карман или еще поломаться немножко.
- Взял бы, - протянул он, - пригодится все-таки. Вы странный человек, добавил Лешка напыщенно.
- Обойдемся, - ответил Капка.
Тут Лешка впервые за весь разговор рискнул посмотреть Капке в лицо, заметил с удовольствием отек под глазом и не удержался.
- Висит скелет полуистлевший, из глаз посыпался песок, - сказал он насмешливо. - Зачем тебе зажигалка, когда свой фонарь под глазом! Где это тебе колотовка была? Аж закуривать можно.
Капка до хруста сжал кулаки. Эх, если бы он не был бригадиром...
- Давай, Дульков, про то не будем, - глухо проговорил он, - а то как бы на тебя самого не отсветило.
- А я тут при чем? Докажи.
- Я на тебя не доказываю, - спокойно сказал Капка. - Ты свое знаешь, и я свою знаю.
- Ну вот, оба знаем - и хорошо.
И они разошлись: Лешка - в одну сторону, Капка - в другую. Он не видел, как из толпы вынырнули трое парней и подошли к Ходуле.
- Чего он? - спросил один из них, с изрядно вспухшим носом.
- На завод велел идти.
- Так ты же на бюллетене.
- Мало ли что. Грозился чего-то, верно, прознал.
- А чем докажет?
- Это верно. А здорово, видно, ему вчера вклеили! Глаз-то как чугунка.
- Это его Бирюк так.
- Я, - скромно признался тот, кого назвали Бирюком.
Губа у него была рассечена. На лбу справа набрякла хорошая шишка: верно, Капке вышло вчера под левую...
Они не видели, как сторонкой за ларьками прошли два мальчугана в пионерских галстуках. Один был маленький, с нежным лицом и большими глазами. На нем были деревянные сандалии-стукалки и тюбетейка. Другой - тяжеловесный, плечистый, очень рослый, с большим пухлым ртом. Пока шел разговор Капки с Ходулей, эти двое все время стояли в стороне, за ларьком, готовые вмешаться при первой же необходимости. Теперь, никем не замеченные, они продолжали издали следить за Капкой.
ГЛАВА 7
Твердая рука
Вот он идет по берегу в черной фуражке, сверкая серебряными пуговицами на длинной, не по росту, шинели.
- Гей-тя-тьё-оу! - кричат ему из воды мальчишки. У них красные с синевой тела. Вода еще очень холодна, а купальщикам уже не терпится. - Капка, гляди!
И мальчишки ныряют, показав пятки. Капка, не глядя, спешит на работу.
День начался правильно. Все идет, как намечено. Вот уже протрубил первый гудок на Судоремонтном, надо прибавить шагу. Проехала длинная машина "ЗИС" за товарищем Плотниковым, секретарем горкома. Разбрызгивая лужи, мелькнула за углом черная "эмка" с начальником Затона. Промчался военный комендант на зеленом "газике". Затарахтел по мостовой тарантас - это поехал директор Судоремонтного завода. Посыльный проскакал верхом. Бухгалтер из заводской конторы, степенно объезжая лужи, прокатил на своем велосипеде, держа портфель у руля. Сережа, знакомый паренек, пронесся вниз по взвозу на самодельном ролике. Верхом на хворостине, волоча ее через лужи, занося немного вбок и нахлестывая кнутиком, проскакал до бровей измазю-канный в глине малыш, похожий на маленького кентавра из Риминой книжки. Он сам погонял себя, гикал, ржал и бил пятками по мутной воде.
