Фредерик Марриет - Дети Нового леса
Все вокруг дома было настолько заснежено, что работы на ферме остановились, и единственное, на что хватало энергии Хамфри и Пабло, – расчищать в белой толще тропинки к конюшне и хлеву да ходить за дровами, которые из-за лютого холода в огромном количестве пожирал очаг. Многие нужные для хозяйства припасы либо подходили к концу, либо вообще закончились. Давно настала пора ехать в Лимингтон за покупками, но и он был отрезан снегом. Зато у Хамфри наконец появилась возможность заняться проблемой, которую они обсуждали с Эдвардом еще до того, как он переехал к мистеру Хидерстоуну. Дикие пони сейчас пребывали в поистине бедственном положении. Не в силах добыть себе корм из-под снега, они питались ветвями деревьев, да и до них не всегда могли дотянуться. Хамфри понял, что лучше момента для воплощения его давнего плана и не придумаешь, и они с Пабло, захватив с собой столько сена, сколько могли тащить на себе, отправились в лес на поиски табуна.
Лошадки сбились в табун неподалеку от бывшего дома Клары. Мальчики разбросали сено с таким расчетом, чтобы вынудить их подойти к ним поближе. Уловка сработала, и Хамфри начал высматривать подходящее место для своих целей. Оно нашлось совсем рядом и представляло собой неширокий проход сквозь заросли шириною примерно в сто ярдов, одна оконечность которого была совершенно свободна, другую же ветер замел плотной преградой из снега, возвышавшейся на добрых несколько футов. Там он и раскидал лошадкам новые порции сена, и они с Пабло в течение нескольких дней повторяли этот маневр, пока табун не привык являться каждое утро сюда за пищей.
– Завтра попробуем их поймать, – наконец объявил он Пабло. – Готовь свои лассо. Доберемся сюда до рассвета и займем позиции по обе его стороны коридора, чтобы они не удрали сквозь заросли. Наша задача – загнать их в снежную стену. Если не все, то несколько там застрянут, и у нас будет время накинуть им лассо.
– Очень хорошо, – понравился план Пабло. – Скоро мы их поймать.
Еще под покровом ночи они разбросали щедрые порции сена возле снежной преграды. Затем, привязав собак по обе стороны от нее и велев им вести себя тихо, укрылись в зарослях, чтобы лошади их не видели и не чуяли.
Табун появился, лишь только стало светать. Мальчики дождались, пока он окажется впереди них, и, едва лошади стали есть, выбежали в проход. Там, разделившись, они с громкими криками побежали к табуну, одновременно отдав собакам команду: «Голос!» Псы залились лаем. Испуганные поднявшейся кутерьмой и видом людей с собаками лошади дружно бросились в том единственном направлении, которое представлялось им безопасным. Преграду они обнаружили слишком поздно и на полном скаку влетели в нее с громким фырканьем и развевающимися на ветру хвостами, сперва увязая в снегу по брюхо, а затем – по самые шеи, и страх по-прежнему гнал их вперед, пока они окончательно не застряли.
Хамфри и Пабло, несшиеся за ними, набросили лассо сперва на одного пони, а следом еще на двух. Остальная часть табуна с большими усилиями выкарабкалась из снега и, развернувшись, исчезла в зарослях. Плененные лошади вступили в отчаянную борьбу за свободу, но все их потуги приводили только к тому, что петли сильнее сдавливали им шеи. Вскоре они совершенно выбились из сил, и тогда мальчики, связав им передние ноги, ослабили петли на шеях, чтобы они смогли восстановить дыхание.
– Теперь мы их взять, мастер Хамфри, – с совершенно счастливым видом констатировал Пабло.
– Нет, это только начало, – устало выдохнул тот. – Самое главное, нам теперь их доставить домой. А как мы с тобой это сделаем, пока не пойму.
– Не давать есть сегодня и завтра, тогда станет совсем ручной, – предложил Пабло.
– Наверное, ничего другого и не придумаешь, – согласился Хамфри. – Освободиться они теперь все равно не смогут.
– Да, мастер Хамфри, но один мы прямо сегодня брать. Этот слишком хорош, – указал Пабло на конька, который первым попался в лассо.
Сноровисто надев на него недоуздок, он подвязал к нему переднюю ногу пленника, который теперь мог двигаться либо с низко опущенной головой, либо задрав копыто. Затем, на случай если коньку взбредет в голову снова проявить норов, опять накинул ему на шею лассо и разрезал путы на передних ногах.
– Теперь, мастер Хамфри, мы уж как-то его домой доведем. Но сперва я отвязать собак. Он их пугаться и бежать в другой сторона.
Красавец-пони серо-стальной масти вздумал было брыкаться, но хитроумная перевязь сковывала его движения, и он добился своей строптивостью только того, что несколько раз, потеряв равновесие, падал.
Пабло взял один конец лассо, Хамфри – другой, чтобы пони оказался между ними, и они потянули его вперед. Собаки, бежавшие сзади, подгоняли его лаем, и, таким образом, вся процессия худо-бедно добралась до места. Несчастный пленник, вынужденный идти то с низко опущенной головой, то на трех ногах, да к тому же полупридушенный лассо, на исходе пути покрылся весь пеной и явно испытывал состояние, близкое к обмороку.
Билли был вынужден уступить вновь прибывшему свое стойло. Мальчики накрепко там привязали его к кормушке, оставив пока без еды, так как сами чувствовали себя не многим бодрее серого пони. Время уже шло к вечеру, поэтому за двумя остальными лошадками они решили вернуться наутро и, как показала практика, не прогадали. Пробыв почти сутки на привязи, оба пони явили гораздо больше покладистости, нежели их соплеменник, и водворение их в конюшню потребовало от Хамфри и Пабло гораздо меньших усилий. Гнедая лошадка с черными ногами оказалась кобылой, а пони ровно коричневой масти, так же как серо-стальной, – конями. Элис и Эдит просто налюбоваться на всех троих не могли, Хамфри же страшно гордился, что выиграл спор у Эдварда.
После двухдневного поста лошадки уже ели у Пабло из рук и позволяли ему себя гладить, а еще через две недели к ним без малейшей опаски смогли подходить и девочки. Объездил их Пабло на скотном дворе, где скопилось столько навоза, что лошадки в нем увязали, и все их попытки избавиться от седока сводились почти к нулю. Месяц спустя на них вполне можно было ездить.
Снег, засыпавший той зимой всю страну, изрядно мешал сообщению, но письма хранителю все-таки доставляли, и содержание одного из них, кажется, обещало великие перемены. Карл Второй собирал в Голландии новую армию, и теперь к ней решительно были готовы примкнуть его английские сторонники, лишь ожидавшие, когда он двинет войска на родину.
– Кажется, Эдвард, у короля на сей раз появились реальные шансы, – сказал мистер Хидерстоун. – Я знаю, насколько стремишься ты послужить ему, поэтому говорю: час твой близок, однако пока еще не настал. Ни винить тебя за твои планы, ни препятствовать им я совершенно не собираюсь, хотя, конечно, как сам понимаешь, знать о них ничего не должен. Поэтому мы поступим с тобой таким образом. На исходе зимы я отправлю тебя с поручением в Лондон. Это не вызовет никаких подозрений, ты же получишь возможность узнать все из первых рук. Только, пожалуйста, следуй моим советам.
– Да, сэр, конечно. Но как же хочется нанести мне удар за короля! – воскликнул он.
– Сначала посмотрим, что будет в Шотландии, – рассудительно произнес хранитель. – Гордость и зависть – плохие союзники, а там все сильно на этом замешено. И, опасаюсь, еще на предательстве. Так что последствия пока трудно предугадать.
Несколько дней спустя после этого разговора явился посланник из Лондона, доставивший письма, которые положили конец сомнениям. В них сообщалось, что Карл Второй с необычайными пышностью и торжественностью коронован в Шотландии.
– Ситуация усугубляется, – призвал к себе Эдварда мистер Хидерстоун. – Письмо Эшли Купера доказало мне, что армия короля состоит из достойных людей. Генерал-лейтенант Дэвид Лесли, командир кавалерии Миддлтон… Вот только Уимизз меня беспокоит. Офицер он, конечно, великолепный и артиллерией будет командовать превосходно, но присягу покойному королю нарушил. Очень надеюсь, с нынешним поведет себя по-другому. Что ж, Эдвард, настала пора отправлять тебя в Лондон. Я дам тебе письма к людям, советам которых ты можешь вполне доверять. Возьми с собой вороного коня, он тебе там понадобится. И, разумеется, не забывай писать мне обо всем. Сампсона я посылаю с тобой. Если поймешь, что тебе больше в нем нет нужды, отсылай обратно. События наверняка начнут теперь развиваться быстро, и больше действительно нельзя терять времени. Кромвель-то все еще в Эдинбурге и, помяни мое слово, уж поторопится выйти на бой. Ты готов выехать завтра утром?
– Да, сэр. Совершенно готов, – подтвердил Эдвард.
– Боюсь, что съездить домой попрощаться с братом и сестрами у тебя уже нет возможности, – сказал хранитель. – Но, может, это и к лучшему.
– Мне тоже так кажется, сэр, – был согласен с ним Эдвард. – Снег-то, конечно, уже наконец растаял, и я как раз собирался их навестить, но вместо себя пошлю к ним Освальда.
