Радий Погодин - Книжка про Гришку
Пестряков Валерий стоял, вдаль глядел, рогатку растягивал тренировался в прицеле.
— Моя сказка, конечно, самая лучшая, но и Гришкина не хуже, — наконец сказал он. — Ты, Лизка, нос не задирай и не обижайся. Твоя сказка только для переживания, Гришкина — для думания. Сейчас я на стадион пойду, дачников в футбол обыграю, потом стану думать о твоём вредоносном характере. Пришла пора, как я погляжу. — Пестряков Валерий пошёл на стадион обыгрывать дачников, а также думать над сложными вопросами жизни. Девочка Лиза направилась к своему дому обижаться и презирать мальчишек, сидя на скамейке в палисаднике среди цветов. А Гришка так загордился, что грудь раздул, подпрыгнул и полетел.
Он попал в хвост
Гришка летел повыше вчерашнего. Но с большим трудом. Устал быстро. Пролетая над канавой, молоко расплескал. И всё же, когда опустился на крыльцо, крикнул:
— Очень прекрасно!
— С чего это вы такой гордый? — спросил Аполлон Мухолов. Именно он сидел на калине и выглядел плохо.
— Как с чего? Я сказку сочинил. Хотите, вам расскажу?
— Не желаю слушать. А если всерьёз, то мне с вами и разговаривать нет охоты.
— Почему? — удивился Гришка.
— Кто меня бросил в беде?
Гришка стал вспоминать, когда же такое случилось.
— Вы имеете в виду нашу встречу с Пестряковым Валерием? — спросил он. — Но вы же сами слышали — меня позвал дядя Федя.
— У него своя голова. У вас своя… — нервно чирикнул Аполлон Мухолов. — Вы оставили меня под прицелом.
У Гришки похолодело сердце.
— Он в вас попал?
— К счастью, он попал в хвост. Я на минутку потерял бдительность, показал хвост из-за ветки.
Гришка пригляделся и увидел, что Аполлон Мухолов трясёт не всем хвостом, а только его половиной — второй половины хвоста у него не было.
— Я поговорю с Пестряковым Валерием! — воскликнул Гришка. — Я его пристыжу.
— Он вас побьёт. Он коварный и хладнокровный.
— Ничего. Я не струшу.
На крыльцо вышел академик дядя Павел.
— Дядя Вася не прибегал? — спросил Гришка.
— Куда там… Мыкается где-нибудь. — Академик провёл по Гришкиной щеке жёсткими пальцами. — Думается, ты озабочен чем-то.
— Озабочен, — признался Гришка. — Аполлон Мухолов потерял половину хвоста. Как быть? — Гришка рассказал весь конфликт по порядку.
— Не сможешь ли ты позвать Пестрякова? — попросил дядя Павел. — Я ему в глаза загляну.
Пропустите меня к воротам
За деревней, на коровьем лужке, ворота футбольные. Школьники и взрослые деревенские парни играют в футбол, когда время есть. Летом у местных мальчишек и взрослых парней времени на футбол не бывает. Играют малыши и дачники всех возрастов. И мужчины и женщины — для развлечения.
Пестряков Валерий в воротах стоял. На руках — перчатки кожаные, взрослые. На голове — лохматая кепка с разорванным козырьком, взрослая. Колени бинтом перевязаны широким.
Пожилой, мягкотелый от сидячей работы дачник и молодая девушка Таня пытались забить Пестрякову Валерию гол. Танин транзистор стоял в сторонке.
— Забьём! — горячась, заявляли они.
— Никак нет, — говорил Пестряков Валерий. Он звучно хватал мячи. Головой отбивал, грудью, коленями и локтями.
— Феномен! — кричал пожилой дачник.
— Яшин! — удивлялась девушка Таня.
С боку ворот стояли другие шумные дачники. У каждого по собаке. Собаки лаяли и скулили. Собакам хотелось прокусить мяч. Танин транзистор давал спортивную музыку. Потому первые Гришкины слова никто не услышал.
— Извините! — громко повторил Гришка. — Пропустите меня к воротам, у меня к Пестрякову Валерию срочное дело.
Пестряков как раз мяч поймал и сейчас перекатывался по земле через голову для спортивного шика.
— Не лезь! Не лезь! — закричал он. — Не заслоняй ворота. Я сговорился подряд сто мячей поймать. Этот восьмидесятый.
— Пестряков Валерий, ты очень нужен академику Павлу Степановичу Спицыну, — сказал Гришка твёрдо. — Он тебя немедленно ждёт.
— Спицын? — спросил пожилой дачник. — Квазипространственный транспорт?
— Ага. Нетрясучий, — подтвердил Гришка.
— Ждёт? — удивилась девушка Таня.
— Немедленно ждёт, — подтвердил Гришка.
— Пестрякова? — спросили прочие шумные зрители.
— Кого же ему ещё ждать? Только меня, — ответил Пестряков Валерий хладнокровно. — У него ко мне срочное дело… Извините, остальные двадцать мячей я после обеда поймаю.
На пушку берёте
Академик Павел Степанович Спицын сидел на крыльце, смотрел на солнце незаслонёнными глазами и не мигая…
— Ох, — говорил он. — Согревает…
Гришка вознамерился тоже глянуть на солнце, не заслоняясь.
— Заслонитесь! — крикнул ему Аполлон Мухолов. — Разве вы не улавливаете, что между словами «солнце» и «заслониться» существует опасная связь? Между прочим, слово «слоняться» означает бродяжничать, идти за солнцем.
Пестряков Валерий метнул на воробья взгляд цвета отточенного железа и пробормотал как бы для себя, но чтобы все слышали:
— Ну Аполлошка, ну выкаблучивается! Перед товарищем академиком образованность свою выпячивает.
Академик дядя Павел усмехнулся и вдруг приказал:
— Открой глаза! Шире!
Пестряков Валерий то ли от неожиданности, то ли от силы академикова голоса распахнул глаза на всю ширь.
— Светится! — прошептал академик.
На крыльцо выскочил дядя Федя.
— Что светится?
— У него в глазах ум светится!
— Загибаете, — возразил Пестряков. — На пушку берёте.
Академик дядя Павел рывком посадил его на крыльцо.
— Пестряков, — сказал он. — На берёзе сидело N зайцев. Сначала улетела одна часть зайцев, потом улетела другая часть, равная первой. Осталась на берёзе третья часть зайцев, равная второй. Сколько осталось зайцев на берёзе?
— Вы как спрашиваете, как в натуре или в условном смысле?
— И так отвечай, и так, и с точки зрения психологии.
— В натуре зайцы не летают, они скакать должны. В условном смысле осталось N зайцев, делённое на три.
— А с точки зрения психологии? — спросил академик.
Пестряков Валерий засопел от усиленной работы мысли.
— Ага! Вы хотели сказать, что мне Аполлошкины подсказки не понадобятся — я сам всё решу?
— Именно, — кивнул академик.
— А кому я стану муравьиные яйца носить, льняное семя и гречневую кашу?
— Ему.
— А он мне что?
— Ничего.
— За ничего я не буду, — пробурчал Пестряков Валерий. — За добро надо платить добром. А если я ему хвост отбил, я могу компенсировать.
Гришка сидел на нижней ступеньке крыльца, жевал сосновую кислую щепку и думал: «Что же такое ум?»
Гришкина мама иногда говорила отцу с застенчивой надеждой:
«Мне кажется, он растёт умным мальчиком».
«Поживём — увидим», — отвечал отец.
— Что такое ум? — спросил Гришка, оглядев всех подряд: дядю Павла, дядю Федю, Аполлона Мухолова и Пестрякова Валерия.
Пестряков Валерий ответил сразу:
— Ум — это удар без промаха в самом широком смысле… Я теперь в Аполлошку стрелять не стану. Я его умом пересилю.
Образованный воробей Аполлон Мухолов, выскочив на карниз, стремительно муху поймал.
— Если правильный глагол от слова «ум» будет «уметь», то ум — значит умение.
Заслуженный пенсионер дядя Федя вздохнул:
— Ум — это мечта живая…
Академик дядя Павел почесал затылок.
— Всё, вместе взятое, и кое-что ещё, — сказал он и добавил легкомысленным тоном: — Слышишь, Федька, не пора ли за карасями идти?
Ты кого упустил?
Карасей ловят таким приёмом. К двум еловым шестам, которые валяются возле Решета (так называется маленькое, заросшее кувшинками озеро), привязывают старую дяди Федину сеть, штопаную-перештопаную. По нижнему краю сети — грузила из обожжённой глины, по верхнему — поплавки из бересты. Ясно, что при такой конструкции сеть в воде не перепутается, но пойдёт стенкой. Рыболовы в горячем споре угадают заветное место с жирным илом, где лежат беззаботные караси. Огородят карасиное лежбище сетью с трёх сторон, оставив ворота. Затем неслышно наедут лодкой поближе к воротам и вдруг возьмутся шестами ил ворошить, вёслами воду баламутить. Короче, устраивают шум, гам и коловращение. Караси, спасаясь от этого безобразия, бегут, как стадо от грозы, и прямо в сеть.
Может быть, в других местах карасей ловят иначе, но здесь, в деревне Коржи, на маленьком озере с несерьёзным названием Решето, их ловят исключительно таким способом. Правда, некоторые дачники, у которых пустого времени много, ловят карасей удочкой на булку. Карась даже на булку с изюмом клюёт в малом числе и мелкий — кошке на раз облизнуться. А чтобы на компанию поджарить, удочкой не наловишь.
