Зинаида Шишова - Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Но, как бы то ни было, продвигаться следовало на юг.
Порой на кустах, словно случайно упавшая, качалась ветка с шишками, иногда расщепленный сук был накрест перевязан травинкой, и Джек, разбирая все эти сообщения, продвигался вперед.
Свежесрубленный молодой дубок, лежавший поперек тропинки, извещал, что лесовики где-то здесь поблизости.
Однако какой сейчас следует подавать им сигнал? Не щелкать же соловьем и не свистеть же иволгой, когда кругом еще не стаял снег!
Джек прошел вперед по тропинке, свернул назад и вышел на маленькую белую поляну. Нигде ни следа. На деревьях и кустах - ни знака.
Не означает ли срубленный дубок, что лесовикам что-то стало помехой на пути и они свернули обратно?
Джек внимательно рассматривал мох у пня, булыжник у дороги, кусты и ветки. А на земле если и были какие-нибудь следы, за ночь их все запорошило снегом.
За веющей по дороге поземкой навстречу ему двигалась темная масса. До Джека донесся резкий свист бичей и подбадривающие окрики: "Гей-гей, о-гей, гелло!"
Это гуртовщики гнали скот.
Если поворачивать назад, нет удобнее случая, как пристать к гуртовщикам. Эти ребята не одного беглого виллана выручали уже из беды. Только бы с ними не было стражников!
Джек всматривался, щурясь от летевшего в глаза снега, и вдруг досадливо махнул рукой: впереди гурта с пиками и самострелами ехали двое солдат.
Это означало, что скот был закуплен или захвачен для нужд короля.
Конные, громко переговариваясь между собой, передвигались шагом по дороге, предоставляя мужикам орать до хрипоты и без устали орудовать бичами.
А перед ними, облегчая им дорогу, ветер гнал низкий густой снежок, точно белое войско.
Джеку вдруг ясно почудилось, как что-то зашумело рядом в кустах, но громкие крики на дороге тотчас же отвлекли его внимание.
Ехавший впереди стражник с размаху вместе с конем грохнулся в выкопанный поперек дороги ров, искусно закрытый ветвями и снегом. Второй немедленно осадил коня и уже прилаживал самострел, потому что из придорожных кустов выскочило человек десять с дубинками и топорами.
Гуртовщиков было немногим меньше, но, воспользовавшись суматохой, они и не думали о стражниках, а, благополучно обойдя ров, подняли над головами бичи. Те, описав огромные восьмерки, опустились на спины ошалевших быков, и через минуту все стадо скрылось за поворотом дороги. Посреди, плечом к плечу, как добрые товарищи, тесно бежали овцы.
Однако одним телком и двумя баранами гуртовщикам все-таки пришлось поплатиться.
Даже не зная, что стадо сопровождали солдаты, а судя по одному тому, что гуртовщики не крепко отстаивали свое добро, можно было догадаться, что скот был королевский.
Одному стражнику удалось ускакать, лошадь второго ушибла ногу, но она даже не прихрамывала, а солдат остался цел и невредим.
Джон Фокс творил суд скорый и правый. Того молодца, что защищался и ранил двоих лесовиков, следовало бы повесить на первом суку, но он удрал восвояси. Второй, бросив оружие на дорогу, просил о помиловании, и ему было велено всыпать двадцать палочных ударов и отпустить.
За лошадью был наказ смотреть в оба - она пригодится самому Джону Фоксу.
Отбитая добыча - два барана и теленок не прожили и часу. Туши немедля освежевали, кости пошли в котел, а мясо, разрезав на тонкие ломти, присолили и развесили вялить на ветру.
Шкуры тоже, не жалея, густо присыпали солью: лесовики недавно отбили ее целый воз.
Джека проводили в лагерь, разбитый под самым Сэмфордом. Его ласково приняли и сытно накормили и пообещали дать ему еще на дорогу мяса и соли, но он был невесел.
Его одолевали тяжелые мысли.
Джон Фокс ходил сейчас в плаще на рысьем меху, а на беспалой руке, как дворянин, носил перчатку.
Джеку показалось, что Фокс нарочито небрежно едва кивнул головой в ответ на его почтительный поклон, словно всей повадкой желая показать, что с прошлого года многое переменилось.
Правда, сейчас у него вдвое прибавилось людей, и если в тот раз они с Джеком спали, зарывшись в прошлогоднюю листву, то сейчас уже для Джона Фокса разбивают палатку. Садясь есть, он ждет, пока малый нарежет для него мяса, хотя тот родом из той же деревни Сэмфорд, что и он, и такой же фригольдер7 как и сам Фокс.
И разве это дело для мужиков - все равно, свободных или несвободных шататься по лесу, нападать на обозы и грабить проезжающих?
"Это рыцарская забава, - думал Джек, укладываясь подле костра. - Вот и не мудрено, что они усваивают и другие рыцарские замашки".
Никогда безделье не объединит людей так, как их объединяет труд. Нужно много лет подряд подниматься утрами в один час, в один час выходить в поле или в мастерскую, в один час складывать инструмент или выпрягать быков, и тогда ты точно сможешь угадать, чего хочет твой сосед справа и чего хочет твой сосед слева. Большой хитрости тут нет, потому что они хотят того же, что и ты.
Джек давно не наедался так сытно, как сегодня. Его немедля потянуло ко сну. Но сильная боль в ноге и мысли долго не давали ему уснуть. Хорошо было бы из Фоббинга сходить проведать старую Джейн Строу. За четыре года Джек только три раза видел мать. Филь, вероятно, уже совсем бравый парень; жаль только, что у него поврежден глаз. Тома и девочек Джек представлял себе совсем смутно, он уже забыл их лица.
Четыре года подряд Джек вставал и ложился с именем Джоанны на губах, а сейчас он как будто даже ее и не вспоминал. Но это было все равно что сидеть спиной к горящему костру. Как бы ни било тебе в лицо ветром и снегом, ты знаешь, что костер здесь, рядом. Иногда тебя всего насквозь прохватывает стужей, но ты терпишь, потому что достаточно тебе протянуть руку, чтобы ощутить тепло.
- На ней, пожалуй, башмаки те же, что и четыре года назад, - сказал он, вдруг усмехнувшись. Если со зла кто-нибудь нарочно тронет тебя за раненую руку, то чувствуешь такую же боль и гнев.
Саймон Бёрли навряд ли додумается привезти своей супруге обновку из Лондона!
- Когда ты будешь моей женой, Джоанна... - сказал он вслух, но тут же остановил сам себя. Если столько времени он не позволял себе думать об этом, можно потерпеть еще немного.
Джек вспомнил мальчика, который четыре года назад катался по песку, кусая себе руки и задыхаясь от рыданий.
- Да, ты верно сказала, Джоанна: это еще не самое большое горе!
Она горько плакала, когда Джек рассказывал ей о себе, но потом встала и вытерла слезы.
- Я никогда больше не поступлю так с тобой, - сказала она. - И мне тоже было не сладко. Но все-таки это еще не самое большое горе. Если бы ты проехал по графству Кент, ты согласился бы со мной.
Она жалеет своих зажиточных йоменов, разоренных войной и налогами. Он не проехал - он исходил пешком вдоль и поперек и графство Кент, и графство Эссекс, и Сэрри, и Сэффольк, и Норфольк, и Гердфордшир, и то, что делается в Кенте, это тоже еще не самое большое горе. Но бог тебя благослови, Джоанна, за то, что ты думаешь не только о себе!
В лагере лесовиков никто, кроме Джека, не ждал Уота Тайлера, да и сам Джек потерял надежду с ним встретиться. Но все-таки он, как было условленно, положил груду камней на дороге. Тайлер надеялся в Медстоне проведать Джона Бола, если ему удастся проникнуть в тюрьму.
После трех месяцев вынужденного поста лесовики сегодня впервые наелись досыта.
Сон сморил их. Заснул даже Уил Уилкинс, на обязанности которого лежало проверять дозорных у дороги.
Разбуженные среди ночи, часовые кинулись было бить тревогу, но, раздув головню, тотчас же узнали Крепыша-Уота. Только он один умел сваливаться, как снег на голову. Тотчас же послышались смех и веселые восклицания, однако Тайлер не был расположен шутить.
- Этих людей, - сказал он, указывая на Уила Уилкинса, Бена Джонсона и Бена Тромпа - часовых, - этих людей следовало бы связать и оставить на месте. В Уинсберской сотне мне сказали, что здесь в лесу готовится королевская облава.
Джек на ночь ушел от потухшего костра и устроился в кустах жимолости и сейчас из темноты наблюдал тревогу. Да, пожалуй, на этот раз предстояло дело посерьезнее, чем вдесятером нападать на двоих или угонять королевский скот у мужиков, которые его не защищают.
Мимо костра туда и сюда сновали черные фигуры. Иногда кто-нибудь подбрасывал хворост в огонь, и тогда вверх летело пламя и искры. Лесовики второпях разбирали свои луки и стрелы и расталкивали сонных товарищей.
Джек лежал не шевелясь. Здесь было налицо двадцать человек с луками и стрелами, у двенадцати имелись топоры, а остальные пятнадцать - двадцать человек были вооружены дубинками.
Если такой отряд не может дать отпор королевской облаве, не для чего было людям по два, по три и по четыре года сидеть в лесу, ставить чучело в драном дворянском плаще и ежедневно упражняться в стрельбе в цель. Пожалуй, для Джона Фокса еще не прошло время повиниться во всем господину и забросить в кусты красный щит с четырьмя высохшими, скрюченными пальцами.
