Лев Давыдычев - Жизнь Ивана Семёнова
– Придётся сразу сознаться.
«Значит, сейчас они уйдут, – подумал Иван облегчённо, но сразу же озадаченно нахмурил лоб. – Они уйдут, а как же я подвиг совершать буду? Нетушки, нетушки, я должен героем стать!»
Иван ногой толкнул дверь, выбросил руку с пистолетом вперёд и крикнул:
– Руки вверх! Стрелять буду!
Перед ним стояли двое мужчин: один длинный и старый, другой – невысокий, помоложе. Рука с пистолетом у Ивана дрожала.
– Стреляй, – сказал длинный и сел.
– Только целься лучше, – посоветовал второй.
Иван нажал на спусковой крючок.
– Бах! Бах! – насмешливо сказал длинный. – Как ты сюда проник?
Иван понял, что дело его плохо, бросился в коридор, рванул дверь и...
Оказался в ванной комнате.
За его спиной скрипнула задвижка и раздался голос:
– Сиди, пока не придёт милиция.
Взглянув на ванну, Иван радостно подумал: «Утоплюсь!» Он закрыл дверь на крючок, отвинтил оба крана.
Полилась вода.
– Что ты делаешь? – раздалось за дверью. – Сейчас же открой!
Из одного крана била горячая струя, из другого – холодная. Иван и обрадовался: ведь тонуть в тёплой воде куда приятнее, чем в ледяной.
Он начал раздеваться.
А за дверью кричали. Она содрогалась от ударов.
Иван снял свою одежду, кроме трусов, и залез в ванну. Едва он погрузился в тёплую воду, как сразу раздумал топиться. Дурак он, что ли? Вот сначала искупается, а там видно будет. Конечно, лучше, если он утонет. На похороны соберётся вся школа. Выйдет директор и заревёт. А потом скажет:
– Спи спокойно, дорогой Иван Семёнов. Прости нас. Это мы виноваты в твоей смерти. Хоть ты и был лодырь, но человек ты был хороший. И зря мы тебя мучили. Зря не дали тебе уйти на пенсию...
– Сюда, пожалуйста, товарищ Егорушкин, – услышал Иван и похолодел в тёплой воде. В дверь постучали.
– Гражданин Семёнов, я требую, чтобы вы открыли дверь! – сказал Егорушкин.
БЕССЛЕДНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ИВАНА
Чтобы вы не очень долго гадали, в чью квартиру попал Иван, я сам расскажу. Здесь жил актёр драматического театра. Со своим товарищем он репетировал сцену из новой пьесы о шпионах.
Милиционер Егорушкин сорвал дверь с крючка, вошёл в ванную комнату, осмотрелся и...
Ивана нигде не было.
Лежала на полу его одежда, а сам он словно растворился в воздухе или сквозь пол провалился.
– Сейчас обнаружим, – спокойно сказал Егорушкин.
Но спокойствие его было чисто внешнее, потому что, осмотрев ванную, он ничего не заметил, никаких следов, кроме маленькой лужицы на полу.
– Мистика какая-то, – прошептал один из актёров.
Егорушкин снова заглянул под ванну – пусто. Взглянул вверх – на смывной бачок. Пожал плечами.
Вдруг все вздрогнули: где-то рядом раздался писк.
Егорушкин резко нагнулся, заглянул за ванну и увидел голые пятки. Он схватил их, потянул.
– О-о-о-ой! – нечеловеческим голосом закричал Иван. – Голову-то оторвёте!
– Я же тебя за ноги тащу...
– Ой! Голова застряла...
Тут Егорушкин сказал несколько слов, приводить которые я здесь не буду, так как убеждён, что они вырвались у него случайно. Больше я ни разу таких слов от Егорушкина не слышал, хотя мы бывали с ним в переделках куда опаснее, чем эта вот история.
Вытащить Ивана, застрявшего под прямым углом между ванной и стеной, удалось не сразу. Ногами он ещё мог пошевелить кое-как, а голова была стиснута.
Сначала Иван от боли подвывал, потом скулил, а потом просто орал благим матом.
Егорушкин сбегал в домоуправление за водопроводчиками. Они отключили воду, развинтили трубы, отодвинули ванну и – вытащили Ивана.
Тело его было в красных пятнах, в краске и извёстке. Говорить он не мог.
– Э-эх, – вздохнул Егорушкин, – такая огромная голова, а пустая. Придётся тебя, дорогой друг, в больницу.
Иван обрадованно закивал.
– В сумасшедший дом, – уточнил Егорушкин.
– Нетушки, – с трудом выговорил Иван. – Я нормальный. Я есть хочу. Здорово есть хочу.
– Может, накормить его? – спросил один из актёров.
– Кормите, если не жалко, – разрешил Егорушкин, – только пусть оденется.
Иван съел полкилограмма колбасы, полбуханки хлеба, выпил четыре кружки чаю и тут же, сидя, уснул. Даже нахрапывал. Устал, бедняга!
И чем, вы думаете, всё кончилось?
Да тем, что Егорушкин отнёс Ивана к нему домой. На руках!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
В КОТОРОЙ ВПЕРВЫЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ АДЕЛАИДА, А ИВАН СЕМЁНОВ ПЫТАЕТСЯ ВЫДАТЬ СЕБЯ ЗА ЛУНАТИКА
ИВАНУ ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ МЫСЛЬ
Милиционер Егорушкин принёс Ивана к нему домой, сдал родителям и сказал:
– Получите вашего обормота. До того нахулиганился, что захрапел.
Иван, конечно, проснулся, но притворился, что спит. Он подождал, когда уйдёт Егорушкин, пока все в квартире уснут, тихонечко прокрался на кухню, поел хорошенько и снова лёг.
И размечтался. Вот если бы за один день выучить все учебники за все классы! А? Ух, было бы здорово! Прощай, дорогая школа! Сидит Иван на выпускном вечере в президиуме, в самом центре, а выпускают его одного, Ивана.
Играет духовой оркестр.
Выходит директор и говорит:
– Товарищи, мы собрались сюда для того, чтобы выпустить на свободу из школы нашего лучшего ученика, выдающегося человека нашего посёлка, гордость нашу – Ивана Семёнова. Всю жизнь ему не везло. Надо честно сознаться, товарищи, что мы вели себя плохо. Не жалели Ивана нисколечко. Мучили его, воспитывали, заставляли учиться, не заботились о его здоровье. Поэтому он и был самым несчастным человеком на всём белом свете. Но он взял себя в руки и совершил небывалый подвиг – за один день окончил все классы, всю школу. Да здравствует Иван Семёнов! Ура!
Тут Иван сообразил, что ведь всё это показывают по телевизору, и крикнул: «Ура-а!»
Была ночь, и никто не услышал его крика.
В окно светила луна.
У Ивана сжалось сердце, когда он подумал: «А вдруг мне не удастся слетать на Луну? Вдруг какой-нибудь Колька Веткин окажется счастливчиком? Или Паша Воробьёв? И уж совсем будет обидно, если я останусь на Земле, а на Луну полетит малявка Алик Соловьёв!.. Нетушки! Я вас всех обскачу. С завтрашнего дня буду отличником – вот увидите. Ведь стоит только мне захотеть, и буду кем угодно!»
И опять размечтался Иван. Представьте себе: получает он сплошные пятёрки. Никто его больше не ругает, не воспитывает. Все смотрят на него с уважением. Идёт он по школе и слышит, как старшеклассники про него говорят:
– Это Иван Семёнов, знаменитый отличник.
Заснул Иван крепко, сладко.
ИВАНА БУДУТ ТАЩИТЬ НА БУКСИРЕ
Утром был разговор с отцом. (Ну и любят же поговорить эти взрослые! Нет чтоб просто сказать, что вёл ты себя плохо, обормот ты такой, – и всё!)
– Скоро кончишь дурака валять? – спросил отец.
– Скоро.
– А то ведь надоело с тобой нянчиться. Понял?
– Понял.
– Тебе хоть немного стыдно?
– Стыдно.
– Немного, средне или очень?
– Очень.
– Больше не будешь?
– Нет.
И ещё минут десять! Так и хочется сказать: «Да что я, маленький, что ли? Не понимаю? Всё я прекрасно понимаю, но не везёт мне. Я бы рад хорошо себя вести, но не получается!»
Вышел Иван на кухню, а там мама спрашивает:
– Скоро кончишь дурака валять?
– Скоро.
– А то ведь надоело с тобой нянчиться. Понял?
– Понял.
– Тебе хоть немного стыдно?
– Стыдно.
– Немного, средне или очень?
– Очень.
– Больше не будешь?
– Нет.
И ещё минут десять! И когда в кухне появилась бабушка, Иван затараторил:
– Скоро кончу дурака валять, потому что тебе надоело со мной нянчиться. Мне стыдно очень. Больше не буду.
– Ненаглядный ты мой! – воскликнула бабушка. – И всё-то ты понимаешь, бесценный!
Выбежав на улицу, Иван, конечно, тут же забыл обо всём, даже о том, что с сегодняшнего дня решил стать отличником.
Для него идти по улице – всё равно что кино смотреть, а может, ещё и интересней.
Кошку на окошке увидел – «Мяу, мяу», – поздоровался.
Собака мимо бежала – «Гав, гав» ей сказал.
«Кар! Кар!» – ворону передразнил.
Стайку воробьев разогнал.
Взглядом проводил самолёт и погудел, как мотор.
Попробовал грузовик обогнать.
Девочке подножку подставил.
Все вывески прочитал и ещё складывал их, получалось интересно:
БАКАНОМ
ГАСТРОЛЕЯ
Около парикмахерской в зеркале состроил себе шестьдесят четыре рожицы.
Две старушки беседовали – послушал.
Впереди лейтенант шёл – Иван за ним в ногу кварталов пять прошагал.
И вдруг вспомнил: школа!
Почесал затылок, скомандовал:
– В школу бегом – марш!
Только пятки замелькали. Бежал, бежал, запыхался. Остановился, огляделся и давай хохотать – не в ту ведь сторону бежал!
– Гвардии рядовой Иван Семёнов, обратно шагом марш! Раз, два, левой! Раз, два, левой!
Кошку на окошке увидел – «Мяу, мяу», – поздоровался.
Попробовал грузовик обогнать.
Собака мимо бежала – «Гав! Гав!» ей сказал.
