Владислав Гравишкис - Большое испытание Серёжи Мерсенёва
— Уж ты-то силён, чего и говорить. Тоже мне — герой! — размышляя, рассеянно сказал Семён Кузьмич. — Может, она так просто? Сбежала?
— Не-ет, не сбежала, я сам привязывал.
Семён Кузьмич помолчал.
— Неладно дело получается, сын? А?
— Я тоже говорю. Боюсь я — как они там, в лесу? Морозно, Серёжка слабый, а у дяди Гриши одна рука... — Женя возбуждённо теребил завязки у шапки. — Позвони в дом отдыха, а? Ведь можно узнать, приехали они или нет?
— Как же я позвоню? Видишь — заседают.
Семён Кузьмич всё ещё досадовал на директора, и ему ни о чём не хотелось его просить. Но Серебряков сам заметил появление Жени:
— Что у вас там, Истомин?
— Дома у меня неладно, Николай Филиппыч, — смущённо развёл руками Семён Кузьмич. — Мальчишка прибежал.
— Вижу. Что случилось?
Вперёд выступил Женя. Размахивая шапкой, он рассказал, что случилось дома, и заключил:
— Главное — варежка к поводку пристыла. Да так сильно — едва оторвали.
В это время зазвонил телефон. Серебряков торопливо взялся за трубку:
— Я слушаю. Кто, кто? Дом отдыха? Я слушаю вас! — Серебряков значительно оглянул всех. — Как же, как же, были здесь такие... Да мы и сами тут тревожимся: с ними, оказывается, собака была и прибежала обратно... — Он замолчал, скосив глаза на чернильницу. — Так. Так. Лыжники? Когда ушли? Н-да. Хорошо, мы примем свои меры. Будьте здоровы, товарищ директор!
Положив трубку, Серебряков сказал:
— Потерялись оба в лесу, лошадь одна пришла, вот что!
Семён Кузьмич побледнел:
— Вот так штука!
— Из дома отдыха на поиски лыжники вышли, — сказал Серебряков. — А что лыжники? Пока доберутся, пока обыщут лес — от людей одни сосульки останутся. Мороз-то вон какой!
Все посмотрели на окна, затянутые толстым слоем льда.
— Волков на Собольской дороге не замечали. Как будто всех вывели, — задумчиво, как бы про себя сказал комбайнер Алёшин, человек богатырского телосложения, заядлый охотник и следопыт.
— Сейчас мороз пострашнее волков будет, — возразил Серебряков и отыскал взглядом молодого кудреватого водителя Сергея Надымова.
— Сергей, как у тебя вездеход? В готовности?
— Когда же он у меня не на ходу был? — обиженно ответил Сергей. — Подавать?
— Подавай. Поедешь на выручку. Семён Кузьмич, собирайся! — Серебряков посмотрел на Алёшина. — Степан Афанасьевич, придётся и тебе сопровождать — лесное дело тебе знакомое.
— А как же? В лесу — мы дома. Сейчас за лыжами схожу, прихватим на всякий случай...
Алёшин стал натягивать на себя полушубок. Оделся и Семён Кузьмич. Женя потянул отца за рукав:
— Пап, я с вами поеду, а?
— Иди домой! Не до тебя!
Только и всего сказал отец, но вид у него был такой угрюмый и подавленный, что Жене стало ясно: проси, не проси, а на вездеход его не возьмут.
Нахмурившись, Женя вышел на крыльцо. Теперь, когда стало ясно, что дядя Гриша и Серёжа попали в беду, стремление прийти им на помощь стало просто нестерпимым. Но что предпринять? Как добраться до брата? Где он?
Взгляд мальчика остановился на соседнем доме, где была квартира директора МТС Серебрякова. Из окон на снег падали прямоугольники света. Женя вспомнил о своём приятеле, сыне директора Игоре. Сидит, наверное, почитывает, а дядя Гриша и Серёжа погибают.
Через сугробы Женя пробрался к окну и трижды стукнул в стекло. Накинув на голову пальто, на крыльцо вышел Гора.
Женя поманил к себе приятеля.
— Сидишь и ничего не знаешь, — торопливо заговорил он. — А тут такое делается. Дядя Гриша и Серёжа в лесу потерялись, понятно?
— Как потерялись? Постой, постой! — Гора поспешно начал надевать пальто. — Ты спокойно говори! Как потерялись?
— Не могу я спокойно! Сейчас из дома отдыха звонили: лошадь пришла, а сани пустые. Отсюда спасательная экспедиция выходит, дядя Стёпа и папка едут. Я проситься стал, а они — ни в какую! Горка, давай соберём ребят и пойдём в лес на поиски, а? Пусть у нас своя спасательная будет...
— Кто же нас пустит...
— А мы и спрашивать не будем, пойдём, да и всё! Мы тут тёпленькие сидим, а им-то каково? Они в опасности, понимаешь?
— Нет, такое дело не годится! — подумав, решительно сказал Гора. — Пока ребят соберём, пока до места дойдём — сколько времени зря пропадёт. Надо другое придумать.
— Трусишь, да?
— Глупости! Нам надо живых найти, а не... — Гора запнулся: даже подумать о том, что дядя Гриша и маленький Серёжа, с которыми он сидел сегодня за праздничным столом у гостеприимной Анна Алексеевны, лежат мёртвыми где-то в лесу, было страшно. — Одним словом, нам надо с вездеходом ехать.
— Туда не пустят. Сказано тебе — я уже просился.
— Ерунда! Обхитрить надо. Ты иди за лыжами, я свои возьму.
Вздымая клубы снега, из Собольского вылетел вездеход и помчался в сторону леса. Впереди него, в лучах фар, клубилась позёмка.
Почти за самой околицей, фары осветили две мальчишеские фигурки, скользившие вдоль дороги. Узнав сына, Семён Кузьмич раздражённо сказал:
— Тьфу ты, пропасть! Да это Женька с Горкой! — Он открыл дверцу кабины и, высунувшись, прокричал: — Эт-то куда? А ну, назад!
Машина остановилась, остановились и ребята.
— Мы не пойдём назад, Семён Кузьмич, — невозмутимо ответил Гора. — Мы вперёд пойдём.
Стоявший в кузове Алёшин усмехнулся:
— Хитрят мальцы. Нарочно из села вышли, чтобы на машину попасть.
— Я им похитрю! — сказал Семён Кузьмич. — Марш домой!
— И вовсе мы не хитрим, дядя Стёпа, — сказал Гора. — Не хотите на машину брать — сами дойдём. Пошли, Женька!
— Женя! Назад! Кому говорю!
От отцовского окрика Жене стало не по себе, но он уже не мог отстать от приятеля, а тот всё шёл и шёл, не оборачиваясь. Женя не утерпел и оглянулся. Обдуваемый позёмкой вездеход стоял в поле, дверца кабины была открыта. Там, видимо, совещались.
Через минуту машина на малом ходу догнала ребят, и Алёшин приказал:
— Лезьте в кабину! Спасатели!
— Спасибо, Степан Афанасьевич, — серьёзно поблагодарил Гора. Он понял, что это Алёшин отстоял их право на поездку.
Забросив лыжи в кузов, ребята полезли в кабину, к Семёну Кузьмичу, курившему папироску за папироской. Вездеход рванулся вперёд, к лесу, пролагая широкий след в сугробах, звеня намотанными на колёса цепями...
НАШЛИ, НО КОГО?
После находки одеяла никто из лыжников уже не сомневался, что в лесу произошло что-то серьёзное. Шли молча, стиснув зубы и хмуро вглядываясь в темноту, закрывавшую лесные дебри.
Вадим Сергеевич двигался впереди, время от времени перекликаясь с командами, то и дело включая фонарик и осматривая следы кошевы. Дорога петляла от одного края просеки к другому. И так же неровно, то серединой, то обочиной, то забираясь в придорожные кусты, шёл след саней. Он становился всё слабее и слабее. «Скоро след исчезнет совсем. Что тогда? А тогда что — дойдём до Собольского, узнаем, что там, поднимем ещё людей из деревни».
Сомов очнулся от раздумья, прислушался к движению колонн в лесу, крикнул:
— Эй, фланги! Что видно?
Справа и слева, от человека к человеку по цепочке прошёл всё тот же нерадостный ответ:
— Ничего, Вадим Сергеич! Ничего!
Сомов достал часы: светящийся циферблат показал одиннадцать, — уже час, как они в пути.
С Силачёвым и его племянником Вадим Сергеич познакомился только вчера. Зашёл на квартиру к шеф-повару Мерсенёвой, чтобы заказать на утро по добавочной порции какао для лыжников, и там увидел человека с полупустым рукавом. Оказалось, это брат Мерсенёвой, отпускник, рабочий тракторного завода, в прошлом танкист, сержант. Как не поговорить? Поговорили, вспомнили боевые дела. А теперь вот не прошло и суток, как приходится искать сержанта и его племянника в лесу. И казалось Вадиму Сергеевичу из лесной мглы слышится голос сержанта: «Пропадем, Вадим Сергеевич! Поторопись, если можешь.»
Прошло ещё с полчаса. Вадим Сергеевич уже подумал о том, что они, пожалуй, напрасно тратят время, осматривая окрестности просеки — никого там нет. Не лучше ли собрать ребят в кучу и одной колонной форсированным маршем двинуться по дороге? Так было бы легче и ребятам, и скорее дошли бы до Собольского...
В это время слева, где шла команда магнитогорских лыжников, прозвучала перекличка голосов. Вскоре она стихла, огонёк фонаря, который несли лыжники, стал удаляться в глубину леса — то скроется за стволами деревьев, то появится вновь. Куда они пошли?
— Левый фланг! Что у вас? — крикнул Сомов.
— Следы, Вадим Сергеич, — ответил Гена Саночкин, капитан магнитогорской команды. — Кто-то ходил по лесу...
Вот как! Вадим Сергеевич включил фонарик и быстра осмотрел следы саней. Да, они ещё видны, но рядом с ними никаких следов, — никто не выходил из саней. Странно!
— Правый фланг, остановиться и ждать! — приказал Сомов и пошёл налево, к Саночкину.
Гена показал ему след:
— Следопыт из меня никудышный, Вадим Сергеич, никак не пойму, кто тут ходил. Вот здесь похоже, что прошел человек. А это что?
