Владислав Гравишкис - Большое испытание Серёжи Мерсенёва
«А говорили, что пришлось ампутировать... — размышлял Сомов, присматриваясь к пловцам. — Вон он как отмахивает!»
Ребята подплыли к настилу, окружавшему бассейн для плавания. Серёжа навалился грудью, на доски, закинул ногу, сильным и гибким движением выпрямился и заскакал к подножью вышки — там лежали костыльки, голубая безрукавка и тапочка. Серёжа начал надевать безрукавку, это плохо удавалось: она завернулась на спине тугим жгутом.
«Смотрите-ка, как изменился!» — любовался мальчиком Сомов, спускаясь с берега и по трапу проходя на настил. И в самом деле, это был уже не прежний изнеженный, худенький мальчик, каким он запомнился Сомову, а крепкий, мускулистый паренёк. Темнобронзовая кожа лоснилась от воды, под нею играли довольно крепкие мышцы.
— Давай-ка, помогу! — сказал Сомов и расправил завернувшуюся безрукавку.
— Ничего, ничего, я сам! — отстранился было Серёжа.
— Ты меня не узнал? — улыбнулся Сомов. — Эх, Серёжа, Серёжа!
Серёжа удивленно осмотрел Сомова, потом взглянул на Костю: «Кто это? Ты не знаешь?» — Костя чуть заметно пожал плечами: не знаю. Серёжа ещё раз взглянул на высокого, седоволосого мужчину в красивом светлосером костюме, с продолговатым энергичным лицом и отрицательно мотнул головой:
— Нет, не знаю я вас!
— А зимних лыжников помнишь?
— Лыжников? Вы... вы... Вадим Сергеич? — неуверенно сказал Серёжа и даже покраснел от волнения.
— Узнал? Да, это я! — Сомов хотел спросить, как живёт мальчик после всего, что с ним случилось, но раздумал: зачем напоминать о тяжёлом? — и спросил: — Однако ты отлично плаваешь и ныряешь. Раньше умел или сейчас научился?
— За лето научился. Это всё Костя, он меня тренировал. А теперь я дальше него стал нырять. Верно ведь, я дальше нырнул, вы видели?
Сомов прищурил глаза, делая вид, что прикидывает расстояние:
— Да, пожалуй. Метра на два дальше.
— Воздуху я как следует не вдохнул, вот ты и нырнул дальше, — недовольно насупился Костя.
— Всё равно дальше! — радовался Серёжа, видимо, очень довольный своей победой над учителем.
Они были готовы заспорить, и Вадим Сергеевич поспешил вмешаться.
— А как с ученьем, Серёжа? Перешёл в третий?
Серёжа помрачнел:
— Как же я перейду, когда до весны в больнице лежал?
— Да, это верно, — сочувственно кивнул Сомов. — Пропал год. Опять во второй пойдёшь?
— Нет, зачем во второй? Мама с директором договорилась, что я к осени подготовлюсь в третий.
— Готовишься?
— А как же? Костя меня по арифметике готовит, Ира Кувшинкова, — вы ее не знаете, она бухгалтерши нашей дочка, — по чтению, а тётя Валя, наша физкультурница, — по письму. Вот и сейчас пойдём с Костей заниматься.
Сверху, с вершины вышки донеслось собачье повизгивание. Рыжий пёс, стуча когтями, бегал по площадке, заглядывал вниз и звал хозяина.
— Ишь, скучно одному, вниз просится, — засмеялся Серёжа.
— Я сниму Винтика, Серёж? — предложил Костя.
— Нет, я сам. Он тебе не дастся.
Серёжа проворно вскарабкался на вышку, подхватил левой рукой собаку, прижал к себе и, цепляясь за перекладины одной правой, спустился вниз.
— Так это и есть тот самый Винтик? — сказал Вадим Сергеевич и поднял руку, чтобы погладить.
Винтик обнажил зубы и заворчал, Серёжа прикрыл ему рот рукой.
— Перестань, Винтик! — строго прикрикнул он. — Не любит чужих, только меня и признаёт.
— Скажите, какой грозный! А чего ж он тебя тогда в лесу бросил?
Серёжа нахмурился и опустил собаку на пол:
— Он не бросил, а убежал.
— Не всё ли равно?
— Нет, не всё равно. Бросают сами по себе, а он убежал потому, что была причина.
— Причина? Какая?
— А такая... — Серёжа замялся. — Побил я его, вот какая.
— Побил?
— Ну да! Напинал, вот он и убежал... — Разговор ему не нравился и он сказал Косте: — Пошли заниматься, Костя? До свидания, Вадим Сергеевич!
Вполголоса разговаривая, ребята по каменной лестнице поднимались на крутой берег. Вдруг Серёжа остановился, что-то сказал Косте, быстро спустился обратно и подошёл к Вадиму Сергеевичу.
— Вы тогда уехали, а мы адреса не знали, — сбивчиво заговорил он. — И спасибо сказать не успели. Мама хотела написать, а куда — не знаем. Спасибо, Вадим Сергеич, за тогдашнее.
Серёжа протянул Сомову тонкую загорелую руку.
— Вот чудак. За что спасибо-то?
— Как за что? Без вас я бы пропал... совсем.
— Ну, что ж, Серёжа, — растроганно сказал Вадим Сергеевич. — Мы только выполнили свой долг, благодарить нечего. Опоздали немного — одеяло нас с толку сбило...
Сомов задумчиво осмотрел Серёжу. Да, если бы не задержались тогда у одеяла, нашли бы Серёжу раньше и тогда... Кто знает? Может быть, последствия были бы не такими тяжёлыми... А мальчик ещё благодарит!
Серёжа смотрел на Сомова, собираясь ещё что-то сказать.
— Вадим Сергеич, — нерешительно обратился он. — А как фамилия того лыжника, который нашёл меня первым?
Вадим Сергеевич озадаченно посмотрел на Серёжу: почему, в самом деле, он ни разу не поинтересовался фамилией лыжника, нашедшего Серёжу?
— Не помню, Серёжа. Кажется, это был магнитогорец...
— А вы вспомните! Вы знаете... Нам очень нужно... Мне и маме...
Сомов сосредоточился, припоминая. Лыжник был в красном костюме, — значит, из магнитогорской команды. А вот фамилия не приходила на ум. Вспомнилась обстановка тех дней: после поисков Серёжи, бессонной ночи, пришлось переделывать расписание соревнований, работы было много, и как-то даже в голову не пришло расспросить ребят об этом лыжнике. А сам он, понятно, поскромничал и не назвался.
— Как хочешь, Серёжа, но я не могу вспомнить. В конце концов, какое это имеет значение. Не он, так другой бы тебя спас, — сказал Сомов.
Лицо Серёжи стало печальным, он понурился.
— Ну, хорошо, хорошо! Знаешь, что мы сделаем? Я напишу капитану магнитогорской команды Гене Саночкину, и он нам всё расскажет...
— Вот это хорошо! Только обязательно напишите!
Мальчики поднялись на берег и по длинной, затенённой вековыми соснами аллее неторопливо зашагали к дому отдыха.
Вадим Сергеевич долго смотрел вслед проворно переставлявшему костыльки Серёже. Да, большим испытанием началась жизнь мальчика. Но люди помогли ему и он мужественно выстоял. «Хороший мальчишка!» — с тёплым чувством подумал Вадим Сергеевич.
