Николай Богданов - Чудесники
Положение нелепое и смешное. Дождешься, что деревенские насмешливые девчата в частушках осмеют.
Пропустив Неходихина, Петя подошел к пожарному сараю и здесь увидел деда Савохина. Он шел в огромном тулупе, со сторожевой колотушкой в руках. И чтобы не будить село, постукивал слегка: тук-тук, тук-тук.
- Дед, - закричал Петя, - дедушка, постой-ка!
Но Савохин быстрей засеменил прочь. А когда Петя его нагнал, вдруг запахнул тулуп, застонал и заохал:
- Ох, смерть моя, знобит меня... ох, живот схватило!
К фельдшеру ходил, не застал, дал бы мне касторки...
- Пойдемте, я вам помогу, - встревожился Петя, - у меня в аптечке есть слабительная соль. Чудесное средство, сам испытывал, будете довольны.
- Вот уважишь старика, вот спасибо, - благодарил дед, подвигаясь к плетню. Тут в животе у деда странно зафыркало, будто он животом засмеялся.
- Ох, - сказал он, - я сейчас, вот только заверну к сарайчику.
Петя остался на дороге, а дед свернул на огородную тропку. Петя машинально проследил за ним глазами и вдруг увидел, что у деда шесть ног. Он протер глаза, припал ближе к земле - шесть ног! Так и семенят под широким тулупом!
- Дедушка, постойте! - закричал Петя, бросаясь к старику.
Савохин присел, тулуп свалился с него, и за сарай бросились какие-то тени. Петя ринулся за ними, обжигаясь крапивой, перескочил плетень, побежал вниз, к болоту, но поймал лишь пустое пространство. Он остановился, попав ногами в трясину. Вокруг насмешливо шептались камыши, и больше ничего!
Петя вернулся к сараю, но деда там не было. А когда прибежал домой, Савохин уже сидел на печке и разувался.
- А у нас тут беда, крольчиха пропала, - сказал он сокрушенно, наверно, выдра виновата.
- Какая выдра, как она забралась в дом? И вообще выдры рыбой питаются! - возмутился сбитый с толку Петя.
- Рыбой? Ну, наша не такая - наша колхозных поросят жрет. Вылезает из болот, пап - и только ее и видели!
- Это сказки, - разгорячился Петя, - вы лучше мне скажите, откуда у вас взялось шесть ног?
- Шесть ног? Ты шутишь, парень!
- Надоели мне эти шутки! Шесть ног под тулупом, я сам видел!
- А-а, - протянул дедушка, - это ж луна играет, обыкновенно, лунные блики.
- Какие блики? - вскричал Петя, - да вы что, нарочно мне голову морочите?
- Ох, тише, тише, - застонал дед, - у меня живот болит, будто в нем турусы на колесах катают.
Петя дал ему двойную порцию горькой соли из походной аптечки.
- Ах, это соль, - прищурился дед, - так я ее завтра с кашей съем.
- Это же лечебная, а не простая.
- Ничего, нам сойдет, - невозмутимо ответил дед Савохин.
ДО ЧЕГО ДОВОДЯТ ФРИКАДЕЛЬКИ
От всей этой путаницы у Пети разболелась голова, он с трудом заснул и проснулся поздно.
За окном послышалась песня. Пели ее девчата, идущие куда-то с граблями на плечах. Мотив был игривый, насмешливый. "Не про меня ли сочинили?" встрепенулся Петя. Нет, в частушках упоминался председатель. Заинтересовал Петю необыкновенный припев, под который хотелось приплясывать:
Фрикадельки,
Фрикадельки,
Фрикаделечки мои!
- Девушки, девчата, постойте, - закричал Петя, высовываясь из окна.
Завидев его, певуньи бросились врассыпную.
Он задумчиво пошел вдоль улицы к гумнам, напевая про себя: "Фрикадельки, фрикадельки..."
Потом подумал: "Надо найти Машу. Захотела, наверное, свежей травки и забежала за гумны на лужок..."
Петя стал заглядывать за сараи, за плетни и тут увидел здоровенную лохматую собаку, занятую такой же, как он, разведкой.
Испугавшись за крольчиху, Петя цыкнул:
- Пошла прочь! В сараях дичь не водится. Поискала бы лучше выдру в болоте. Ту самую, которая таскает поросят!
- Где эта выдра водится, мы знаем, а вот где водятся фрикадельки? послышалось над ним, словно из громкоговорителя.
Но это ему не показалось. Эту фразу произнес высокий, тощий, похожий на Дон Кихота старик в болотных сапогах, с ружьем за плечами, с ягдташем и патронташем.
По всему виду - охотник. Он спрятался за сарай, хоронясь от ветра, чтобы раскурить трубку.
- Фрикадельки? И вы тоже?.. - заикаясь, спросил его Петя.
- Да вот, собрался.
- Пообедать?
- При чем тут обед?
- Да ведь это же из меню!
- Как то есть изменю? Нет, уже если решено - изменять не будем, а будем выполнять. Вот только не знаю, где искать их... Разную редкую дичь стрелял: вальдшнепов, кроншнепов, гаршнепов, даже туруханов. А вот этих кет. Может, они так по-научному называются?
Верткие, ловкие, на длинных ножках, с ошейничками из разноцветных перьев... Ну именно - фрикадельки!
- С ошейничками? На длинных ножках? - чуть не расхохотался Петя. Ничего подобного. Они маленькие, кругленькие и плавают в супе. Мясные шарики!
Собака, слушавшая этот разговор, улыбнулась, а охотник нахмурился и сказал:
- Э-э, парень, брось шутить. Ты мне шарики не вкручивай.
- Да почему они вам на ум взбрели - эти фрикадельки?
- А потому, что я колхозный егерь. Моя обязанность доставлять правлению стреляную дичь. За невыполнение плана по фрикаделькам меня председатель из колхоза выгонит.
- Удивительный самодур! - воскликнул Петя.
- Обыкновенный, как и полагается, - ответил егерь, раскуривая трубочку. - У каждого должна быть своя прихоть.
- Странные у вас понятия!
- Чего же тут странного? У каждого свои. У вас комсомольские, у меня егерские.
- И вы ради служения начальству готовы все прихоти сносить?
- А как же - барской прихотью холоп живет. Барину угодить, свою ручку позолотить - исстари известно.
До революции я этим жил. Вот тогда были самодуры так самодуры! Служил я, например, барину Лесоватову. Кривой был да подслеповатый, а имел причуду считать себя сверхметким стрелком. И чтобы его прихоти угодить, приспособился я, стоя за его спиной, палить с ним одновременно. Так что звуки наших выстрелов в один звук сливались. Ба-бах! Барин мимо, а я точно. Дичь наземь, а кто сшиб, поди угадай. Похваляется барин. И чтобы гости его меткости верили, заставляет меня в одиночку по целям бить. Гости-охотники тарелочки подкидывают, а я, конечно, мажу. Подделываюсь для смеху.
- - Ловко это у вас получалось!
- Да уж куда ловчей. Когда этот барин разорился, я к здешнему, Куролепову, перешел. У этого была прихоть на мелкую, деликатную дичь. Ему, бывало, подавай к столу бекасов, вальдшнепов, перепелок. А дикую утку, которой тут была пропасть, для себя стреляй... Сшибу ему парочку бекасов он и рад. А себе уток целый ворох набью и - в город на базар... Патроны господские, снаряжение тоже... Эх, была жизнь!
Егерь даже зажмурился от приятного воспоминания, поглаживая длинную бороду.
- Значит, вам революция была ни к чему? - спросил Петя.
- И не говори, парень, обескуражила меня революция.
Всех господ как ветром сдуло. А без них егерскому сословию делать нечего. Ну, думаю, Афанасий, будешь ты лычком подпоясан. Комиссары пошли да председатели, эти все из народа, сами стреляют, кому что хочется, и без всяких прихотей. Совсем думал пропадать, ан нет, вижу, кое-что обратно заводится... Значит, мы еще поживем! - хитро подмигнул егерь озадаченному Пете.
Таких типов вожатый еще не встречал и с удивлением рассматривал этот осколок старого мира, чудом сохранившийся в здешней глуши, как в заповеднике. Вся охотничья сбруя его, начиная с ружья и кончая болотными сапогами, была весьма обветшалой. Ягдташ чиненый, сапоги залатанные, а двустволка с громоздкими старинными курками была скреплена проволокой. Стрельнуть из нее не каждый бы решился.
- Ну, а здешний председатель - разве он из бывших господ? - спросил Петя после паузы.
- Какое там! - махнул рукой егерь. - Мужик мужиком. Дед пастухом был, отец мельником. А сам кое-чему обучился, когда в германском плену был, у немецкого помещика работал. Знает, как сыр варить по заграничному образцу. Вот его народ в председатели и выбрал. Глядишь, колхозную молочную ферму заведет, поставит прибыльное хозяйство...
- Ну и что же?
- Обещает, в будущем...
- А барские прихоти у него откуда взялись?
- Это у него от Амальки, это все она, моя благодетельница. Прежде была горничной в барском доме и звали ее Акулькой, а господа для благозвучности наименовали Амалией...
- Не она ли и пионеров из дома выгнала?
- Она, она, - усмехнулся егерь. - Жили-были, не тужили, рыбок, птичек разводили. Вильгельм молвил - "вас ист дас", а Амалька - "выкиданс".
И егерь жестом пояснил непонятное слово.
- Да как же она посмела?! - возмутился Петя.
- Да вот так, иду я однажды мимо дома, а мне на голову со второго этажа лягушка, потом рыба, потом рак и весь аквариум! "Что такое?" - думаю, а это Амалька помещение очищает. Ребята шумят, кричат, а она за ними с метлой: "Вон отсюда, озорники! Ишь весь дом своими гадами загадили!"
- И после этого они пропали? - спросил Петя.
- Не сразу, немного погодя, - ответил егерь. - Ох, заговорился я с вами, а мне задание надо выполнять.
Пойду пошукаю этих фрикаделек где-нибудь вокруг Волчьего острова...
