Владимир Малюгин - Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
А Максим Горький и в самом деле в один из наиболее затруднительных моментов строительства пожертвовал на водопровод тысячу рублей.
«Странный город, странные люди, — думал Петр Исидорович. — Одни отдают все, что у них есть, безвозмездно на благо людей, другие за копейку удавятся. Да и как иначе, если здесь поговорка, говорят, родилась: «Деньги не бог, а полбога будет».
Петр Исидорович был человеком добродушным, однако умел едко посмеяться. И соседи уже окрестили его «иронистом». А ведь он сказал об Арзамасе то, что есть.
Арзамасцев так и тянуло на огонек в дом №25 по Новоплотинной улице. Приезжие оказались на редкость интересными людьми: книжные новинки у них появляются раньше, чем у других, хозяйка дома Наталья Аркадьевна — женщина остроумная, приветливая, жизнерадостная.
Голиковы — хорошие люди. Голиковы — хорошие собеседники. У Голиковых интересно. Такая молва полетела по Арзамасу.
Но у каждого свои заботы и радости. У взрослых свои дела, у Аркадия с сестренками — свои.
«Не поймешь этих взрослых! — думал Аркаша. — Только приехали в новый город, и опять папе что-то не нравится, «сон-город», говорит. Конечно, в Арзамасе заводов нет и не так дымят фабрики. Но ведь чистый воздух куда лучше… А сколько садов здесь! Вот только речка — Тешей называется — куда ей до Волги! Пароходы не ходят, и рыба в ней, говорят, вся давно подохла. Да это не беда…»
Талочке новый город тоже понравился, ну а что касается маленьких сестер Катюшки и Олечки, то им ведь все равно, что в Нижнем, что в другом месте: глупые они еще совсем. Во всяком случае, сам Аркадий новым местом остался доволен. Конечно, это еще не те дальние страны, о которых рассказывала мама, но до них отсюда, наверное, гораздо ближе, чем от Нижнего.
Около дома Голиковых стало шумно и весело.
А уж двор здесь — огромный-преогромный — не то что в Нижнем, на Варварке, где, кроме как на пекарню, и смотреть-то совсем было не на что.
Правда, сад у Терентьевых много больше, а этот — маленький, узкий и яблонь куда меньше и, главное, боже упаси их трясти — влетит. Зато растут два больших вяза, где можно прятаться от надоедливых сестренок. А в самом конце двора — очень длинный навес с остроконечной крышей, а позади пристрой с пологой крышей, куда можно свободно лазить — даже маленькие сестренки запросто забираются.
А на крыше и загорать, и играть можно — длинная она предлинная, внизу — хозяйские сараи, курятники, коровники, каретник.
Крыша выходила на огород Подсосовых — там, в сером доме, говорят, жил писатель Максим Горький. В ссылке.
И ребят в новом дворе человек двенадцать. Весело! С одним — Колькой — он даже поссорился.
Прибегает Колька во двор и кричит:
— Ух, где мы были!
— Где? — удивился Аркадий.
— Гостиницу Стрегулина знаешь?
— Ну бывал, — схитрил Аркадий, чтобы не ударить перед товарищами лицом в грязь — уж больно Колька всегда задается.
— Так за гостиницей болото, значит, за болотом Теша, потом мост, за мостом — Выездная слобода. Ну знаешь, где этот еще фискал Петька живет, помнишь, ты ему третьего дня леща хорошего дал?
— Так ему и надо — не дразнись!
— Ну вот там, недалеко от дороги, на большущей поляне, есть каменный столб, — Колька таинственно подмигнул собравшимся вокруг него ребятам. — И знаете, кто тут похоронен?
— Кто же? — равнодушно спросил Аркадий, сделав вид, что его вовсе это и не интересует.
— Разинцы! Вот кто! — торжествующе выпалил Колька.
Соседская девчонка Шурка, вытаращив на Кольку глаза и глядя ему прямо в рот, спросила:
— А кто такие разинцы?
— Ну вот еще! — с досадой отмахнулся Колька. — И какой вы, девчонки, глупый народ!
— А ты зачем ругаешься? Мама говорит, нехорошо ругаться, — робко возразила Шурка.
— «Мама, мама!». Все-то у вас, девчонок, «мама»! — уже спокойно продолжал Колька. — Про Разина еще песня есть: «Выплывают расписные Стеньки Разина челны…» — И, перейдя на шепот, продолжал: — Разинцы — это те, кто против царя шел, а потом их усмиряли. Поняла?
Шурка ничего не поняла. Кто шел против кого и зачем шел. И потому Колька обернулся к Аркадию.
— Ну вот, где этот самый каменный столб, тогда виселицы стояли, и на каждой висело человек пятьдесят.
— Ну уж сказал! Пятьдесят! — не поверил Аркадий.
Колька перекрестился.
— Ей-богу, не вру! Кругом, значит, виселицы, на земле — отрубленные головы, а на кольях торчат эти самые мятежники…
— Ну, ты совсем заврался, Колька!
— Заврался, заврался. А ты поди спроси у учителя. Он тебе скажет!
Колька обиделся. Как-никак он уже во второй класс реального ходит, а Аркаша еще ни в какой.
Колька презрительно посмотрел на приятеля и решил дать отпор:
— Подумаешь, из Нижнего приехал. Только и знаешь: «Покровка, Откос, кремль да «финляндчики»… Подумаешь — Нижний. А наш Арзамас — тоже город! — наступал Колька. — Да знаешь ли, какие здесь чудеса были! Знаешь ли, кто в Арзамасе был?
— Ну кто? — с вызовом спросил Аркадий.
— Слон! Вот кто! — торжествующе крикнул Колька. — Ей-богу, живой слон. Только это давно, когда его через Арзамас проводили. А знаешь, где он жил? У Скоблиных. В ба-а-льшом сарае. И все смотрели на него и кормили пряниками.
Слушал Аркадий Кольку и ушам своим не верил. Слона он даже в Нижнем не видел, а тут на тебе — живой был и совсем недалеко от их дома. Вот чудеса!
— А сколько же ему фунтов понадобилось этих пряников? Много, наверно…
— А пожалуй, много, — ответил Колька. — У слона аппетит хороший!
Аркадий помялся и, краснея, спросил:
— А еще, Коль, что было в Арзамасе?
— Всяких чудес бывало, — примиряюще ответил Колька. — Вот еще сам полководец генералиссимус Суворов приезжал.
— Суворов! — не выдержал Аркадий.
О Суворове Аркадий много слышал от папы и даже книжку с картинками про его боевые подвиги смотрел.
А Колька, польщенный тем, что его новый приятель внимательно слушал и даже перестал задаваться, продолжал:
— Это еще что! Он еще не только приезжал, он кортик подарил одному Сашке. На память!
Последний довод в пользу Арзамаса окончательно убедил Аркадия.
С тех пор он больше не спорил, какой город лучше, и Колька стал его закадычным другом.
А папа с мамой, конечно, странные люди — и почему им город не нравится?
Аркадий верховодил соседскими мальчишками и девчонками, которые ему беспрекословно подчинялись. Еще бы, никто лучше его не может укрыться во время игры в прятки, дальше всех бросить мяч. А что особенно покорило соседских мальчишек, так это то, что «нижегородец», кажется, ну ничегошеньки не боялся. И если мяч залетал на крышу старого сарая, очень похожую на верблюда, Аркадий первый лез за ним.
Особенно любил Аркадий кататься на плотах по пруду, что находился совсем рядом. Были тут и «кругосветные плавания», и «морские» битвы, а то и просто ловили ребята в пруду мелкую рыбу и тащили ее в дом к Аркадию. Здесь тетушка Дарья Алексеевна варила для «морских волков» уху, и они, уставшие от «морских походов» и «девятибалльных штормов», с аппетитом ее уплетали. Правда, какая это рыба! Одни кости. Того и гляди подавишься, а все-таки вкусно — ведь сами наловили!
А неугомонному Аркадию на месте никак не сидится, он снова куда-то собирается, спешит со своими приятелями, которых объявилось немало. Да и во дворе скучно не бывает, мало ли игр на свете!
Зимой в Арзамасе куда скучнее: наметет вьюга сугробы высотой в рост человека — и ни пройти по городу, ни проехать.
По вечерам Аркадий с друзьями собирался у Бабайкиных — они жили рядом. Усевшись на лежанке, вели бесконечные разговоры. И сколько интересных историй друг другу рассказывали! Вот, например, про одну храбрую женщину Алену. Она убежала из Арзамасского монастыря, встала во главе разинцев и первой ворвалась в огражденный стенами город.
А когда отряд разбили, храбрую Алену злые люди бросили в деревянный сруб и крепко-накрепко приковали к стенам чугунными цепями, а потом — вот палачи! — подожгли сруб.
Все сгорело, и от сруба ничего не осталось — одна зола, но цепей чугунных почему-то не нашли. Говорят, что их унесли храбрые люди — товарищи Алены, чтобы сохранить цепи как святыню, а еще говорят: когда сруб загорелся, они сумели проникнуть внутрь и спасти Алену.
Все, что произошло с Аленой, было очень похоже на сказку. И хотя, кто их знает, что это за люди разинцы и почему Алена стала командовать отрядом, но сама история понравилась Аркадию. Женщина, а какая храбрая — за свободу билась!
Ставили и спектакли.
Играл Аркадий в пьесе, которая называлась «Среди цветов». Спектакль начинался с того, что старик-садовник утром выходил со своей внучкой в сад, где на клумбах росли роза, лилия, фиалка, маки. Эти цветы изображали малыши в разноцветных костюмах. Впереди садовника с тачкой бежала его белокурая внучка и громко распевала:
