Януш Корчак - Дневник
Печальное могло бы быть утешение, что и пышному Западу худо.
Могло бы быть, да не стало. Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается.
9
"Отче наш, иже еси на небеси..."
Молитву эту изваяли голод и недоля.
Хлеба насущного.
Хлеба.
Ведь то, что я переживаю, было. Было.
Продавали вещи и одежду за литр керосина, за килограмм крупы, за рюмку водки.
Когда один юнак, поляк, дружески спрашивал меня в комендатуре, как я выбрался из блокады, я спросил, не мог бы он "что-нибудь" по делу Эстерки.
- Конечно, нет.
Я поспешил сказать:
- Спасибо на добром слове.
Эта благодарность - бескровное дитя нищеты и унижения.
10
Я поливаю цветы. Моя лысина в окне такая хорошая цель.
У него винтовка. Почему он стоит и смотрит?
Нет приказа.
А может, в бытность свою штатским он был сельским учителем, может, нотариусом, подметальщиком улиц в Лейпциге, официантом в Кёльне?
А что он сделал бы, кивни я ему головой? Помаши дружески рукой?
Может быть, он не знает, что все так, как есть?
Он мог приехать лишь вчера, издалека...
