Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку
Нос узкой деревянной лодки с тихим шорохом зарылся в песок, Сорока помог ее вытащить подальше на берег.
— Как рыбалка? — поинтересовался он.
Владислав Иванович и Сережа переглянулись. И вид у обоих при этом был таинственный.
— Ты не поверишь, мы на блесну зацепили… акулу, — стал рассказывать Сережа. — Я как увидел ее, чуть за борт не свалился…
— Ну и где же она, ваша акула?
— Оборвала блесну — и тю-тю!
— Кто-то действительно большим схватил блесну, — проговорил Владислав Иванович, закуривая.
— Я сам где-то читал, что однажды кит заплыл в Неву, — сказал Сережа. — И акула могла сюда приплыть…
— Приплыть — вряд ли, — вступил в разговор Владислав Иванович. — А вот прилететь — да.
— Откуда прилететь? — растерялся Сережа.
— Из космоса, — подсказал Сорока.
Сережа нагнулся к лодке и, взяв составную бамбуковую удочку, стал разбирать ее. Лицо у него было обиженное. За три года, что Сорока его не видел, Сережа вытянулся, давно перегнал в росте свою сестру. Волосы потемнели, лицо узкое, глазастое. Чем-то он походил на своего отца, а вот чем именно — было трудно определить.
— Хорошо, это была не акула, — помолчав, сказал Сережа. — Но тогда кто?
— Может быть, огромный судак? — сказал отец.
— Или крокодил? — с кислой улыбкой проговорил Сережа. — Хватит об акуле. Я знал, что мне все равно никто не поверит… — Он бросил на отца красноречивый взгляд. — Даже ты!
— Не верь чужим речам, а верь своим глазам, — сказал Владислав Иванович.
— Где Алена? — спросил Сережа.
— Думаешь, она поверит в акулу? — улыбнулся Сорока.
— Она, — с ударением произнес Сережа, — она поверит.
Владислав Иванович опрокинул лодку днищем вверх и примкнул ее цепью к ржавой железной трубе, вбитой в землю. Таких перевернутых лодок много лежало на берегу. Неподалеку возвышался гигантский, во многих местах проржавевший поплавок, очевидно, в шторм выброшенный на берег. К таким поплавкам в порту привязываются буксиры. Он стоял, наклонившись в сторону залива. На когда-то выкрашенном суриком боку железной посудины свежей белой краской было размашисто выведено: «Алена, я буду тебя ждать по субботам и воскресеньям с 20 до 21 часа!» Подписи не было.
— Кто это, интересно, намалевал? — кивнул на бак Сережа.
На этот риторический вопрос никто ему не ответил. Бак вышвырнуло на берег ранней весной, когда только что прошел лед, а вот белая надпись появилась совсем недавно. Еще в прошлое воскресенье ее не было.
— Где он, интересно, ждет ее? — обвел пустынный берег глазами Сережа. — В баке, что ли, спрятался?
Он подошел к поплавку и постучал носком резинового сапога. Посудина басисто загудела.
— Надо бы стереть, — заметил Сергей.
— Ты думаешь, это нашей Аленке написали? — спросил отец.
— Кому же еще?
— Мало Аленок на свете.
— Нашей, — уверенно сказал Сережа. — Она хитрая и никому не говорит, где наша дача.
Сережа заканчивает в этом году девятый класс. Ростом он догоняет отца. Впрочем, у них в классе почти все мальчишки высокие, да и девчонки не подкачали, одна выше другой.
Летом Сереже в Комарове скучно. Слоняясь вокруг дачи, он вспоминает старый дом на берегу, Каменный остров, Островитинское озеро… Как ему хочется туда! Третий год они собираются повторить свое путешествие пешком, но в самый последний момент что-нибудь да помешает: то экзамены у Аленки на аттестат зрелости и поступление в институт, то заграничная поездка отца, то решили подождать, когда Сорока вернется из армии. Сорока в прошлом году осенью вернулся.
Может быть, в этом году получится?.. Сорока и Гарик железно договорились, что в июне-июле поедут в Островитино. У них и отпуска запланированы на это время. Отец пообещал и Сережу отпустить с ними. Вроде бы Алена тоже собирается. Даже купила десяток банок тушенки. Сказала, что для Островитина. Наверное, их дом еще больше обветшал, крыша совсем прохудилась. Правда, Сорока говорил, что ребята с острова будут приглядывать за домом. Но Сорока сам уже давно в тех краях не был, и неизвестно еще, сохранилась ли на острове мальчишеская республика…
Владислав Иванович взвалил на плечо весла и зашагал к шоссе. Ноги его оставляли в песке глубокие рыхлые следы. Сережа и Сорока немного приотстали. В руках у Сережи спиннинг, удочки, подсачок. Сетка пустая: ни одной рыбины! Мелочь они ловить не захотели, а крупная…
Сорока выше Сережиного отца. Какой же рост у Сороки? Кстати, теперь его Сорокой редко зовут — больше Тимофеем. Так и в паспорте записано: Тимофей Иванович Сорокин. Он все-таки настоял, чтобы его имя было Тимофей. В память о том лейтенанте, который его спас… Только давние друзья по-прежнему называют его Сорокой. Впрочем, он не обижается. Да и чего ему обижаться, если всю жизнь звали Сорокой?..
Сережа поравнялся с Сорокой и на глаз прикинул, насколько тот выше его. Почти на голову. Сережа знает свой рост: метр семьдесят один. Недавно в школе мерили.
Гарик теперь тоже живет в Ленинграде. Он приехал поступать в Кораблестроительный институт, но не прошел по конкурсу. Одного балла не хватило. Гарик не захотел уезжать из Ленинграда и поступил на Кировский завод учеником токаря. Теперь-то он уже давно токарем работает. У него четвертый разряд. Хвастался, что получает около двухсот рублей в месяц. Вечерами ходит на подготовительные курсы в институт. Свою мечту стать кораблестроителем не оставил. А вот он, Сережа, после школы поступит в Высшее мореходное училище. Пусть Гарик строит для него корабли, а он, Сережа, будет плавать на них. Сначала штурманом, а потом — капитаном…
Они поднялись по Морской улице, пересекли шоссе и вышли к станции. На перроне Алены не видно. Только что разминулись две электрички.
— Тимофей, когда ты машину купишь? — спросил Сережа. — Поехали бы на ней в Островитино.
— Ради этого, конечно, стоит купить машину, — сказал Сорока. — Какую бы ты мне посоветовал?
— «Мерседес», — ответил Сережа. — Говорят, сейчас самая лучшая машина.
— Я подумаю, — улыбнулся Сорока.
— Ремонтируешь машины, а сам ходишь пешком, — сказал Сережа.
— Мне нравится ходить по городу. А что из машины увидишь? — Сорока развел руками. — Извини, брат, но пока нет у меня желания иметь машину.
— Желания нет или денег? — уточнил Сережа.
— И денег, — улыбнулся Сорока.
— Папа, может, ты купишь «Жигули»? — переключился Сережа на отца. Тимофей нам будет без очереди ремонтировать.
— Я придерживаюсь твоей точки зрения, — взглянул на Сороку Владислав Иванович. — В городе человеку машина не нужна.
— А вот Гарик на машину копит, — сказал Сережа. — Говорил, через три-четыре года будут у него собственные «Жигули».
— Будут, — сказал Сорока. И непонятно было, завидует он или насмехается.
— Четыре года долго ждать, — вздохнул Сережа.
— Я думаю, он раньше купит, — сказал Сорока.
— Мотоцикл тоже хорошо, — не мог слезть с любимого конька Сережа. — Я бы лучше мотоцикл купил… На нем можно быстро научиться ездить… Тут один дал Аленке прокатиться на «Яве», так она чуть в дерево не врезалась…
— Я об этом не слышал, — оглянулся на него Владислав Иванович. Весла на его плече стукнулись друг о дружку.
— Это было давно, — быстро сказал Сережа.
— Я смотрю, у вас от меня появились тайны, — нахмурился Владислав Иванович.
— Подумаешь, разок прокатилась…
— А ты?
— Я ведь не Аленка, — усмехнулся Сережа. — Мне не предлагают.
— А хочется? — негромко, чтобы не услышал Владислав Иванович, спросил Сорока.
— Еще бы! — воскликнул Сережа и прикусил язык, взглянув на онцовскую спину.
— Приходи на этой неделе на станцию к концу рабочего дня, — сказал Сорока. — Я тебя поучу на мотоцикле.
— На чем до тебя лучше добраться? — шепотом спросил Сережа.
— Доберешься!
— Теперь у вас от меня секреты? — Владислав Иванович остановился и посмотрел на них. На лице грустная улыбка.
Сережа перевел взгляд с отца на Сороку, потом снова на отца.
— Я попросил, — кивок в сторону Сороки, — чтобы Тимофей поучил меня на мотоцикле.
— Я разве против? — сказал отец.
— В понедельник приеду к тебе, — с облегчением произнес Сережа.
— Когда ты все успеваешь? — спросил Сороку Владислав Иванович. Учеба, работа, спорт…
— Хорошо бы ночь тоже превратить в день, — сказал Сорока. — Тогда времени всем бы хватило.
— Ты думаешь? — посмеялся Владислав Иванович. — Времени людям никогда не будет хватать, даже, если сутки растянуть вдвое…
— Мне хватает, — заметил повеселевший Сережа.
Они свернули с дороги на лесную тропинку, по которой утром Сорока уже проходил. В лесу слышались голоса. Эхо повторяло их и разносило окрест. Отдыхающие бродили меж деревьев, отыскивая запоздалые подснежники. Они еще кое-где в сырых низинах остались. Подснежники мерцали в руках, будто голубые фонарики.
