Галина Головина - Белая таежка
Галка обиделась, пошла в дом.
- Погоди! - остановил я ее. - Дверь в горницу закрой и задержись у порога. Понятно?
Я схватил рюкзак профессора в темноте. Знал, где он стоял. И следом за Галкой вошел в черную избу. Свет от карманного фонарика, висевшего под потолком, не доставал до порога. К тому же и Галка выполнила мою просьбу, закрыла сразу же за собой дверь. Я юркнул в куть. У русской печи зев такой, что в нее на санках можно въехать не сгибаясь. Я засунул в него порядком отощавший за день рюкзак профессора и нащупал у загнетки заслонку. Но побоялся шевелить ее, в темноте можно задеть что-нибудь. Едва ли профессору придет на ум искать свой рюкзак в печке, если он задумает удрать от нас ночью. Нет, без диссертации не побежит!..
На цыпочках тихонько прокрался я к двери, ведущей в горницу, и уже от порога услышал голос Олега Аркадьевича. Он снова да ладом принялся за свою Золотую Бабу.
- В известной "Сибирской летописи", как ее именуют историки, говорится об одном удивительном случае. Казаки Богдана Брязги, пятидесятника, служившего под началом Ермака Тимофеевича, захватили в бою у язычников их идола. Но, к сожалению, это была не Золотая Баба, а Рача. Пониже рангом. Да и Рачу того не сумели казаки довезти до своего лагеря...
Я прошел на свое место и лег, но заснуть долго еще не мог, злясь на себя за то, что не сумел поговорить по-человечески с Галкой. Что за характер у меня дурной? Мама и то говорит, не знаю, в кого только ты такой уродился...
"А еще хочешь, чтобы тебя любили! - врезал я мысленно себе. - За что любить-то?!"
- По дороге на казаков напали язычники, - ровным, убаюкивающим голосом рассказывает профессор, - и отбили идола. Брязга обложил городище князя Нимьяна. К осажденным он послал своего лазутчика, чуваша по национальности, хорошо говорившего на языках многих северных народностей. Тот попал на большое мольбище и видел Золотую Бабу...
- А дальше что? - поторопил Кольча замолчавшего почему-то профессора.
- Об этом немедленно было доложено Брязге. Начался штурм городища. Нимьянск взяли казаки, но Золотой Бабы там уже не было. Язычники переправили ее к кондинскому князю Агаю...
На Агае я заснул окончательно. И Галка уже спала.
Утром я первым проснулся и, не открывая еще глаза, почувствовал неладное. Наверное, это было следствием ночного разговора в сенях с Галкой.
Взгляд мой упал на стену, где висели наши ружья. Она была пуста. Профессора на его месте тоже не было. Не было и наших рюкзаков.
- Галка! Кольча! - закричал я дурниной. - Нас ограбили!
Я кинулся в черную избу, не дожидаясь, пока встанут Галка с Кольчей, заглянул в печь. Профессорский рюкзак был на месте.
Бегу в кладовку, открываю ларь. Нет ружья!
Горшок на полке лежит на боку. Забрал и документы...
- Ах он, лиходей! Ах он, нечистая сила! - отчаянно запричитала в сенях Галка. - Змея подколодная!..
Она выскочила за дверь, под дождь, который, кажется, еще яростнее хлестал в стены дома. Я за ней.
- Рюкзак на месте! С диссертацией!
- Ну и жуй ее теперь! - кричала Галка. - Она же липовая! Понял теперь ты или нет?! Все припасы наши унес...
К нам присоединился Кольча, и мы обежали вокруг дома, сами не зная зачем. Чак тоже с нами побежал, поглядывая на нас как на полоумных. Промокли под дождем, замерзли и вернулись в дом. Даже следов никаких теперь не найдешь - все смыл дождь.
- Заговорил нам зубы и был таков! - убито пролепетал Кольча, пряча глаза.
У него был такой вид, будто он на качелях закачался до чертиков.
- А все из-за тебя! Из-за тебя! - в исступлении набросилась на него Галка. - "Ученый с мировым именем"! "Визитная карточка академика"! - Она схватила рюкзак бородатого и швырнула в Кольчу. Тот едва успел отскочить.
В рюкзаке были только книги, рубашки, полотенце, сигареты да еще диссертация. Я вытряхнул все это на пол, сам не зная зачем.
- Я же не Штирлиц! - покаянно начал Кольча, собирая с пола книги. - А тут еще эта ваша акция: "Руки вверх!" А он же мне жизнь спас, как я мог иначе? Такой вальяжный, респектабельный... И все по логике вещей...
- Прикуси язык! - зыкнула на него Галка. - Залез в дерьмо, так хоть не чирикай!
Она в ярости носилась по горнице, а я виновато помалкивал и отводил глаза, боясь встретиться с ней взглядом. Предупреждала ведь она меня, нутром чуяла, что этот мазурик замышляет что-то против нас, а я вместо того, чтобы принять меры предосторожности, такого дурака свалял...
- Какая же я тундрия! - в унисон мне пролепетал убито Колокольчик.
- Наконец-то до тебя дошло! - мстительно фыркнула Галка. - А то корчит из себя черт знает кого. "Мой внутренний голос"! "Надо мыслить аналитически"!..
Все это Галка не проговорила, а проиграла, изображая Колокольчика. Тот взмолился:
- Оставь, пожалуйста, свои грустные комментарии! Я и так наказан немилосердно...
- Тюльпан!
Галка повалилась на свое место на траве, легла вниз лицом и закрыла голову руками. Я сел на лавку.
- Мерзкий, гнусный тип, гангстер, а я его - "Олег Аркадьевич, Олег Аркадьевич"!.. - канючил Кольча, машинально перелистывая книги Профессора.
- Ловко он объегорил нас! - сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
- В этот горький час... - начал было Кольча философски, но тут же осекся и вскрикнул, будто ожегся: - Плагиат! Плагиат чистейшей воды! - Он схватил папку с "диссертацией", начал лихорадочно ее перелистывать. Нашел, что искал, и жадно пробежал глазами: - Слово в слово сдул полторы страницы у писателя Ювана Шесталова.
Кольча впился в другую книгу, оказавшуюся в рюкзаке бородатого. Полистал, заглянул опять в "диссертацию".
- Точно! Дальше все слизал у историка М. П. Алексеева...
- Скрутить бы надо было его сразу по рукам и ногам, - горько пробубнил я. - Спать по очереди...
Это было Галке адресовано: я признавал свою вину перед ней и перед самим собой.
Она повернулась к нам с Кольчей, легла на бок.
- Хорошая мысля приходит опосля!
- Меня здорово серебряная пластинка на ложе "Зауэра" чебурахнула, начал оправдываться. - "Профессору Залесскому..." Документы, диссертация...
- Золотая Баба, - саркастически улыбнулась Галка.
- Золотая Баба, - признал я горько.
- Такой эрудит! - вставил Кольча.
- Бандит-разбандит! - резко бросила Галка.
У меня было такое тягостное чувство, будто во всем случившемся виноват только я один и никто больше.
А ведь, по сути дела, так оно и есть. Поддержи я вчера вечером Галку, когда мы с ней в сени выходили, и могло бы ничего не случиться. Надо было встряхнуть себя, выбежать под дождь, и смыть сон, и не спать. А Галка бы пускай спала. Перед самым утром бы меня подменила.
Верно Ванюшка говорил: этого стервеца на мякинке не проведешь! Меня за глиной послал, Кольчу за дровами, Галку за водой на ключ, а сам тут по дому давай шариться. Увидел, где документы его спрятаны, где ружье... Ну и давай стараться, умасливать нас да усахаривать. Конфеты опять выложил, красной икрой угостил, Чака подкормил-уласкал, чтобы он не заворчал на него ночью. И нарочно спать не давал своими рассказами, чтобы мы потом, под утро, заснули как убитые...
- А ты уж не мог ружье его засунуть куда-нибудь подальше! - упрекнула меня вяло и как-то замученно Галка.
- А куда?! В траве нельзя было прятать, этот гад как раз перся с Кольчей со стороны подворья...
- Залез бы в голбец.
- Там же вода! Дыра в крыше прямо над полатями. А с вечера дождь собирался...
Начисто обобрал нас этот изверг. Уцелели одеяла, мы ими были укрыты, он боялся нас разбудить; палатка уцелела, она под нами была расстелена, да еще осталась нам коллекция спутников золота по счастливой случайности. Кольча брал мешочек с минералами с собой, когда за пробами на голец лазил, и позабыл его на том месте, где увидел злополучного медвежонка.
Какими глазами теперь на Ванюшку глядеть будем? Со стыда сгоришь.
А Галка-то поумней нас с Кольчей оказалась...
Сидим мы и молчим пригорюнившись. И сколько так просидели - не знаю, затрудняюсь сказать. Время будто остановилось. Одно окошко с подветренной стороны мы открыли, выбросив траву. Дождь не перестает. Тяжелые жирные тучи ползут над чараном. Ни одна пичужка не пискнет, все живое будто попряталось. По моим приметам, занепогодило надолго. За окном не то вечер, не то день еще тянется - не понять.
Есть нам нечего. Маковой росинки с утра во рту не было. Все подчистую упер бандюга. Теперь-то, конечно, яснее ясного, что он к золоту нас не хочет подпустить ни за что.
Ванюшка, бедолага, где-то мерзнет сейчас в тайге под дождем. Теперь уж он обратно топает. Дедушка Петрован, конечно, послал нам какие-нибудь гостинцы. Рыбки сушеной, жареной или вяленой принесет командор обязательно да еще что-нибудь.
- Парни, можно все потерять, но только не хладнокровие, - начинает оживать Колокольчик. - Давайте поразмышляем вместе.
- Сиди! - пренебрежительно отмахнулась Галка.
Но молчать Кольча уже не в силах.
