Святослав Сахарнов - Сказочные повести. Выпуск седьмой
Принцы подбежали и остановились на своём любимом месте у часов. Принцесса стояла так близко от Сашки, что могла бы погладить его по голове, как она иногда делала.
— И куда это Кукушонок подевался? — невесело проговорила принцесса.
Она смотрела огромными синими глазами вперёд, но почему-то не видела Сашки.
— Ой, ребята! — воскликнула она. — Смотрите, какие красивые жёлтые искорки. Вот, рядом со мной!
Принцесса сказала это и вместе с принцами побежала к воротам.
Только Сашка не двинулся с места. Он зажмурился, протянул вперёд руку, а потом стал медленно открывать глаза. И когда он совсем открыл их, то увидел… В том-то и дело, что он ничего не увидел. Он снял варежку, но и без варежки рука не стала видимой.
Теперь Сашка понял, что с ним произошло. Старичок гном не расслышал и превратил в невидимку его, а веснушки оставил видимыми.
Кукушонок бежал домой и думал: «Но мама-то меня увидит!»
На звонок мама открыла сразу: время было позднее.
— Опять ребята балуются, — тихо сказала она и закрыла дверь; Сашка под её рукой проскользнул в квартиру. Мама позвонила по телефону Тане, спросила:
— Ты Сашку моего не встречала? — и медленно опустила трубку. — Боже мой! Боже мой! Где же он пропадает? — прошептала она.
— Я здесь! — сказал Сашка.
— Не смей играть со мной в прятки! Я и так переволновалась.
Но Сашка и не думал играть в прятки.
— Где же ты? — уже сердито окликнула мама.
Тогда Сашка рассказал, что с ним произошло.
— Глупый, скверный гном! — воскликнула мама и заплакала. — Сколько раз я предупреждала: не смей говорить с незнакомыми! Какой злой гном!
— Нет, — сказал Сашка, — гном добрый, просто он не расслышал.
— Веснушки видны… — сквозь слезы сказала мама. — Они даже светятся. Одни только веснушки…
Мама пошарила в воздухе и посадила сына к себе на колени.
— Я выпью бутылку чернил, — сказал Сашка.
— Выдумал! Так и отравиться недолго. Я тебе никогда не позволю…
— Тогда я вымажусь чёрной… нет, лучше жёлтой ваксой. И ты меня натрёшь щёткой.
— Нет, нет! — сказала мама.
Она выбежала, на кухню и скоро вернулась с чашкой гоголя-моголя и бутылкой с рыбьим жиром:
— Это обязательно поможет. Доктор говорит, что это всегда помогает.
Сашка терпеть не мог гоголь-моголь, но съел всё, что было в чашке, и, взглянув на маму, умоляюще спросил:
— Немножко видно? Чуточку?
— Иди спать, — сказала мама, даже забыв о рыбьем жире. — Иди спать. У меня предчувствие, что завтра мы проснёмся, и всё будет… ну, как всегда!..
Она подождала, пока Сашка разденется, подоткнула одеяло, наугад поцеловала сына и вышла из Сашкиной комнаты.
Гном гадает на ромашке
— Тамбарато клуторео римбеоно! — прошептал Сашка, как только остался один.
Гном сразу появился.
Он снял шапку, аккуратно расчесал гребёнкой ромашки и одуванчики и подошёл к Сашиной постели.
Лицо у гнома было очень довольное.
— Здорово получилось, — сказал он, наклонив голову, маленькой сморщенной ладонью погладил Сашку по лицу и удивлённо воскликнул: — Да ты плачешь? Почему? Ах, вот в чём дело! Я, старый дурак, ослышался. Но это же так прекрасно — быть невидимкой! Кино? Кхе, кхе… на любой сеанс, всё равно, можно до шестнадцати лет или нельзя. Футбол? На любую трибуну! В трамвай! Милости просим без билета. Хоть в космический корабль…
Сашка всхлипывал:
— Пусть, пусть хоть мама меня видит. И Таня. И Мария Петровна, если я приготовил уроки…
— Да, да… — печально сказал гном, в глубокой задумчивости шагая из угла в угол. — В сущности, у гномов всё как у людей. Думаешь сделать самым прекрасным образом, а получается хуже некуда. Конечно, неделю назад или даже вчера я бы тебя в два счёта расколдовал. Но теперь я на пенсии. А гномам-пенсионерам нечего и думать о волшебстве.
Гном поднял голову и огляделся. На стене висел солдатский вещмешок.
— Хм… — пробормотал гном. — А если попробовать всё-таки?.. Чей это мешок?
— Дедушкин… — сквозь слезы выговорил Сашка. — Он с ним уходил на фронт и с ним вернулся в сорок пятом.
— Прекрасно, — сказал гном. — Солдатский мешок счастливый, раз солдат вернулся с войны… А если не выйдет?.. Так ведь другого не придумаешь! Погадать? Хотя я не очень люблю всякие суеверия. Ну, а вдруг!..
Гном сорвал с головы самую большую ромашку и стал отрывать лепесток за лепестком, приговаривая:
— Получится… заблудится… с дороги собьётся… домой вернётся…
Лепестки падали на пол.
— Страшной смертью умрёт… — бормотал гном, — счастье найдёт… получится… заблудится… с дороги собьётся… домой вернётся… страшной смертью умрёт…
Последний лепесток оставался на ромашке. Только странный какой-то. Вроде бы и лепесток, но очень маленький, и кривой, и чуть синеватый. Гном протянул руку к этому лепестку, но не тронул его и тихонько проговорил:
— Принц Звёздочка! Теперь я буду звать тебя так. Есть одно-единственное средство расколдовать тебя. Но средство это трудное и опасное!..
— Я ничего не боюсь! — сказал Сашка, хотя он многого боялся — темноты, диктантов, Марии Петровны, когда она сердитая, Кешки, когда тот с мячом нёсся к Сашкиным воротам. — Я ничего не боюсь! — твёрдо повторил Сашка.
— Это великолепно, что ты ничего не боишься! — воскликнул гном и от радости захлопал в ладоши. — Моё средство по плечу только самому храброму. Вставай! Одевайся потеплее — шубу, валенки, шапку-ушанку. Вещмешок за спину! Вот так… Ну, посидим перед дорогой. На всякий случай запомни: последнюю неделю перед Новым годом и в первый новогодний день все звери понимают людей, а люди — зверей. Может быть, тебе это пригодится… А теперь самое главное. Когда встретишь веснушчатого человека, скажи про себя: «Веснушка, веснушка! С носа слезай, в мешок полезай!» Наберётся полный мешок веснушек, возвращайся домой, позови меня, и я тебя в два счёта расколдую.
Не очень приятно в декабрьский мороз — а всего-то одна неделя оставалась до Нового года, — да ещё глухой ночью уходить из тёплой комнаты в неведомый путь. Но что поделаешь, если иначе нельзя?
— Согласен? — ещё раз спросил гном.
— Согласен, — ответил Сашка.
Как только гном услышал это, он ухватился за кривенький синеватый лепесток — последний у ромашки, сказал:
— Маленький-то маленький, но маленькие чаще всего и говорят правду, — и оторвал лепесток.
Едва только он оторвал его, лепесток превратился в белую птицу с синими крыльями, как у зимородка. Птица стрелой взвилась в воздух и звонким голосом пропела: «Счастье найдёт!»
Сразу исчез потолок, тонкая стенка, за которой спала, горько всхлипывая во сне, Сашина мама. Исчезли гном, весь дом № 10…
Кругом шумел дремучий бор. Ярко освещённые луной, стояли высокие ели. Кутаясь в снежные шубы и потрескивая от мороза, они пели:
Не бойтесь, ели, холода,
Не бойтесь, зайцы, голода,
И люди — колдунов.
Не бойтесь странных снов!
Не бойтесь страшных слов!
Дорожка вьётся, вьётся,
Бежит, бежит, несётся
С бедой вперегонки.
Спеши и ты, не мешкая,
Как белка за орешками,
Как птица за весной,
Ты — за своей судьбой!
Сашка прислушался к песне и побежал в глубь леса.
Саша знакомится с Зайцем, варит с ним суп и говорит о жизни
Невесело было на душе у Сашки. А тут ещё мимо пробежал заяц и изо всех сил крикнул:
— Спасите!
Сашка посмотрел и видит два зелёных огня. Он вначале подумал: «Машина с зелёными фарами». Вгляделся, а это волк. Сашка едва успел юркнуть за сосну. Волк прыгнул и опустился совсем рядом. Потом снова сжался для прыжка, взвился в воздух, и ещё б секунда — конец косому.
Сашке так страшно стало за Зайца, что он, забыв об опасности, закричал:
— Стрелять буду!
От человеческого голоса волк шарахнулся в чащу. Глядит из-за стволов зелёными глазами, думает: «Голос — человеческий, но тоненький. Да и какой охотник станет предупреждать волка?! Взял да и пристрелил. Нет, это не охотник, а мальчишка заблудился. Заяц убежал, не догонишь. Хорошо бы хоть человечинкой закусить. В мороз ложиться натощак — самое вредное дело». Подумал всё это волк, вышел на дорожку и сказал сладким голосом:
— Ты чего испугался? Я с косым в прятки играл. Теперь, если хочешь, с тобой поиграем, погреемся. Я ведь хорошо вижу — вон ты где, во-о-о-н!
Очень хотелось Сашке сказать волку: «Старый, а врёшь! Ничего ты не видишь, потому что я невидимка». Но он удержался и тихонько, на носках, пошёл прочь.
А потом побежал что есть духу.
И всё ему казалось, кто-то дышит близко, за спиной — догоняет.
