Наталия Летувет - Сердце Назиании
А потом они собрали общий совет и там решили, что долинные эльва останутся охранять Цветы, а садовники отправятся на Дрожащие болота, к замку Лиховреда Подземелия. Отряд снова двинулся в путь.
Часть II
Копринус разыскивает Поганку
Дом белой эльва Робинии находился в Северогорном лесу. И это был не просто дом, а дом-музей, потому что Робиния была не просто эльва, а та самая эльва, которая спасла Назианию. Это случилось очень и очень давно, но жители Назиании продолжали вспоминать ее добрым словом.
Дом Робинии был сложен из лесных камней, которые успели как следует покрыться мхом. Крыша обросла травой, среди которой даже торчала небольшая березка. Дом так старательно пытался слиться с окружающей местностью, что его можно было запросто перепутать с пригорком. Он был бы не заметен не только издалека, но и вблизи. Если б не пышный цветник, разбитый прямо перед входной дверью. Цветник этот напоминал роскошный букет, оставленный кем-то на полянке. Было заметно, что за этими явно не лесными растениями тщательно ухаживают.
За домом и клумбой действительно следили – у жилища Робинии был собственный музейный смотритель. Дылдяй, которого на данный момент звали Сребросказом. Это имя появилось у него недавно, ведь дылдяи любят менять не только профессии, но и имена, подбирая их таким образом, чтобы одно подходило к другому. И действительно, у Сребросказа вместе с новым именем появилось и новое увлечение – он начал сочинять стихи. И хотя стихи у Сребросказа выходили сплошь корявые и неуклюжие, он не унывал. Дылдяй был уверен, что в итоге у него все получится, главное – вовремя поймать рифму.
Вот и сейчас Сребросказ сидел на уютной скамеечке возле клумбы и, любуясь цветами, ловил рифмы:
– Скачет кузнечик с листа на листок.
Песню поет синица на ветке.
О том, что обеда настала пора.
Славный кузнечик, слаще конфетки.
Тут он остановился и задумался.
– Не пойдет. Без кузнечика продолжения уже не будет. К тому же это уже слишком, стих ужасов какой-то получается.
Но тут на клумбу прилетела бабочка.
Сребросказ обрадовался и начал снова:
– Бабочка напала на ромашку
И давай терзать ее, бедняжку!..
Ой, опять. Какая зловредная бабочка. А ну кыш отсюда!
Сребросказ прогнал бабочку и вздохнул. Стихи сегодня просто отказывались получаться. Настроение Сребросказа стремительно ухудшалось. Но он решил попробовать еще раз. Чтобы все было мирно и без терзаний.
– Солнышко светит,
Травка растет,
Эльва усталый
По лесу бредет… –
начал дылдяй.
Откуда взялся этот черный эльва? Но так или иначе он окончательно испортил Сребросказу все его занятия поэзией.
– Добрый день! – сказал эльва, подходя к Сребросказу. – Это дом Робинии, или я заблудился?
Хорошо бы сказать этому эльва, что он заблудился, вздохнул Сребросказ.
– Да, это дом Робинии, – сказал он вслух. – И я прямо сейчас готов провести по нему экскурсию.
– Спасибо, – ответил эльва. – Но ты, я вижу, занят. Я и сам могу все тут осмотреть. Кстати, я хочу полюбоваться на одну древнюю Поганку. Тут же есть такая?
– Ты про Бледнейшую поганку? А зачем на нее любоваться? Она же засушенная.
– Затем, – ответил Копринус, – что я как раз занимаюсь поганками. Готовлю из них разные лекарства. А эта очень редкая. И поэтому ею можно любоваться. Другой такой ведь нет. Уже.
– От каких болезней лекарства? – поинтересовался Сребросказ.
– Лекарства? – Копринус задумался. – От лени, например.
– Да, это очень нужные лекарства, – вздохнул Сребросказ. – Можешь идти в музей. А я … я буду заниматься важным делом. И прошу меня не отвлекать по пустякам.
Копринус кивнул и скрылся за дверью.
Армия травяных мечей
– Та-а-ак, а теперь все вытянули вперед правую руку, или лапу, – сказала Алая. – Ну, в общем, ту, которая с травяным мечом.
Круглики и дылдяй старательно повторяли урок. Всем им, даже Хвостокрасу, понравилось управляться с магией.
– Наводим мечи на травинки и выпускаем тогры.
По поляне разнеслось нестройное бормотание.
Бах! Бабах! Бах-бах-ах! Травинки тянулись вверх, медленно обрастая бутонами, которые распускаясь, становясь розовыми, белыми, синими розами.
Они делают успехи, отметила Алая.
– А теперь делаем взмах вверх и…
– Стоп! – воскликнул вдруг Медляга. – Да остановитесь же!
– Чего тебе? – вздохнула Алая.
– Я знаю, как сделать травяные мечи сильнее. Сделать их такими мощными, чтобы можно было справиться с самим Лиховредом Подземелием.
– Ты знаешь? Ну, и как же? – спросил Солнечник.
– Все просто. Нужно это делать сообща.
– А мы и так все делаем вместе, – напомнила Пушинка.
– Я не об этом. Я вот о чем: если мы все вместе произнесем одну и ту же тогру и все вместе направим мечи на один и тот же предмет, тогда…
– А, я, кажется, понял, – перебил его Солнечник. – Тем самым мы увеличим мощность магического удара. Но тогда… тогда чем больше нас и мечей, тем мы сильнее.
– Да, нам сейчас не помешала бы армия, – согласился Медляга.
– Но армии у нас нет, – напомнила Алая.
– Пока нет, – сказал Медляга. – Но мы можем ее собрать.
– Нужно отыскать садовников, – предложила Пушинка.
– Хорошая идея, – согласилась Алая. – Думаю, нам понадобится вся меч-трава, что здесь растет.
– Соберем ее, – сказал Хвостокрас. – А потом, может, найдется и армия.
В домике Робинии
Это было настоящее жилище древних эльва. Мебель из скрученных корневищ, расписанных яркими узорами. Коврики и занавески, сплетенные из тростника, крапивных нитей и липовой коры. Множество берестяных шкатулочек, баночек из цветного стекла, связок засушенной травы и свернутых в трубочку рукописей, распиханных по полочкам-подвескам из лозы, которыми были заняты все стены. Но присмотревшись, становилось понятно, что это все же музей – каждый предмет, даже самый мелкий, был снабжен своей табличкой.
Но Копринусу все эти редкости были совершенно не интересны. Он, не тратя времени попусту, кинулся искать Бледнейшую поганку. Но ему все время попадалось что-то не то.
– А это вот что? – бормотал он себе под нос, снимая с полки очередную баночку. – Ага, порошок для привлечения пчел. А здесь… понятно, лисье снотворное.
Постепенно круг его поисков сужался, а Поганка все никак не находилась.
– Неужели ее и тут нет?! – Копринус начинал нервничать.
Ее здесь нет. А значит, нет ее и во всей Назиании! А ведь Омела осталась у Лиховреда. И она что угодно может вытворить. Ведь только он, Копринус, в состоянии выносить все ее фокусы. А Лиховред, наоборот, не отличается особым терпением. Если он, Копринус, не найдет Поганку, то запросто может остаться совсем один. Одинешенек. И без семьи, и без хозяина. Таких ужасных мыслей Копринус вынести не мог, а поэтому, сдерживая подкатывающую панику, с новым пылом бросился искать Поганку.
И только после того, как он перерыл весь дом снизу доверху, он ее наконец увидел… Все это время она была совсем рядом. Бледнейшая поганка была подвешена посредине комнаты, под самым потоком. Она находилась внутри прозрачной пирамиды.
Чтобы достать Поганку, как минимум, нужна была лестница. Которой поблизости не оказалось. Зато у Копринуса была бурая магия. Самое время еще раз применить ее на практике.
Большая часть тогр старой магии не были добрыми. Добрые тогры древним эльва казались недостаточно эффективными. Зачем трудиться и что-то создавать, пусть даже и при помощи магии? Если можно просто взять и магическим образом поработить дылдяев, сделав из них послушных слуг. А круглики… из них получились весьма сообразительные домашние животные. Но вся эта счастливая и беззаботная жизнь, с точки зрения древних эльва, конечно, в один момент закончилось. Новые враги оказались слишком сильны. А потом на развалинах страны появилась белая эльва Робиния.
– Булле-сус! – Копринус вытянул руку в сторону пирамиды. Грохот, как от разорвавшегося снаряда, всколыхнул воздух. Но с пирамидой ничего не случилось. Хотя она и должна была развалиться. По крайней мере, об этом было заклинание. Но в реальности только несколько жалких красных искр упали на пол и тут же погасли.
Так он и знал. На домик белой эльва наложено сильное заклятие. Скорее всего, еще самой Робинией. И оно до сих пор действует. Значит, придется искать лестницу. А если заколдована и сама Поганка? Тогда и лестница не поможет.
– Тут что-то упало? – в комнату заглянул встревоженный Сребросказ.
– Ничего тут не упало. Просто Поганка висит слишком высоко. И я не могу рассмотреть ее как следует.
