Чарльз Диккенс - История Англии для юных
Попытавшись их малость расширить, они нанесли жестокое оскорбление сердитому валлийскому господину Джону де Моубрею и разным другим сердитым валлийским господам, которые схватились за оружие и ринулись отвоевывать у них замки и земли. Граф Ланкастер, имевший неосторожность представить своего бедного родственника Гуга Деспенсера ко двору, считал себя униженным оказанным ему предпочтением и сыпавшимися на него почестями. Поэтому он и дружественные ему бароны соединились с валлийцами, двинулись на Лондон и направили королю послание с требованием изгнать фаворита вместе с его папашей. Король вдруг вздумал проявить твердость и послал им смелый ответ, но когда они расположились лагерем вокруг Холборна и Клеркенуэлла и, бряцая оружием, вошли в парламент, созванный в Вестминстере, Эдуард струсил и согласился на их требование.
Однако его черед торжествовать пришел скорее, чем он ожидал. И помог ему случай. Красавица королева, путешествуя, подъехала как-то вечером к одному королевскому замку и потребовала, чтобы ее разместили там на ночлег вместе со всей свитой. Комендант этого замка — из числа разъяренных лордов — отсутствовал, а его жена отказалась впустить королеву. Завязалась драка между челядинцами той и другой стороны, и несколько королевских слуг были убиты. Народ, не чтивший короля, возмутился тем, что с его прекрасной государыней смеют обходиться подобным образом в ее собственных владениях, и Эдуард, воспользовавшись этим настроением, осадил замок, взял его и тут же возвратил из ссылки обоих Деспенсеров. Тогда лорды с валлийцами выступили навстречу Брюсу. Король перехватил их в Боробридже и одержал над ними победу. Там он взял в плен многих аристократов и между прочими графа Ланкастера, теперь уже пожилого человека, которого жаждал стереть в пыль. Графа доставили в его собственный замок Понтефракт, где специально подобранные продажные судьи судили его и нашли виновным, не дав ничего сказать в свою защиту.
Под градом проклятий и камней старика посадили на костлявую клячу без седла и уздечки, провезли по улицам и обезглавили. Двадцать восемь рыцарей были повешены, выпотрошены и четвертованы. Покончив с этой кровавой работой и заключив с Брюсом новое долгосрочное перемирие, король принялся еще больше баловать Деспенсеров и пожаловал отцу титул графа Винчестерского.
Однако один очень важный узник, плененный при Боробридже, бежал из заключенья и повернул фортуну против короля. Это был Роджер Мортимер, ярый противник Эдуарда, приговоренный к смерти и содержавшийся под строгим надзором в лондонском Тауэре. Он напоил своих стражей вином, в которое подмешал дурману, и, когда их свалил сон, выломал дверь каземата, нашел дорогу на кухню, взобрался вверх по дымоходу, спустился с крыши по веревочной лестнице, проскользнул мимо часовых к реке и уплыл на лодке туда, где его ждали слуги с лошадьми. Ему удалось переправиться во Францию, где царствовал Карл Красивый, брат прекрасной английской королевы. Карл искал ссоры с королем Англии под тем предлогом, что тот не явился на его коронацию, дабы присягнуть ему в верноподданстве. Прекрасная королева предложила уладить дело. Она поехала в Париж и оттуда написала супругу, что, поскольку ему, при его немощах, тяжело плыть через море, будет разумнее, если он пришлет вместо себя юного принца, их двенадцатилетнего сына, который даст дядюшке присягу и без промедленья возвратится назад в ее обществе. Эдуард послушался, но и принц и его мать остались при французском дворе, а Роджер Мортимер сделался возлюбленным королевы.
Лондонский Тауэр
Когда король звал жену домой, она не отвечала ему: «Я не могу вас более выносить!» (что было бы правдой), но притворялась, будто боится двух Деспенсеров. Короче говоря, Изабелла замышляла ниспровергнуть власть фаворитов и власть ничтожного короля и готовилась вторгнуться в Англию. С двухтысячным французским войском, пополненным опальными англичанами, оказавшимися в ту пору во Франции, она через год высадилась в Оруэлле в Суффолке, где к ней же присоединились графы Кентский и Норфолкский, родные братья короля, и другие могущественные вельможи. Более того, главный английский полководец, посланный ее выдворять, перешел к ней со всеми своими полками. Лондонцы, прознав про это, не захотели ничем помочь королю. Напротив, они ворвались в Тауэр, повыпускали оттуда узников и приветствовали прекрасную королеву салютом из шапок и криками «ура!».
Эдуард со своими двумя фаворитами бежал в Бристоль, где оставил старшего Деспенсера охранять город и замок, в то время как сам проследовал с его сыном в Уэльс. Поскольку бристольцы противоборствововали королю, а удерживать город, в стенах которого полным-полно врагов, невозможно, Деспенсер сдал его на третий день и был на месте предан суду за то, что он будто бы изменнически мутил «государев разум» (хотя очень сомнительно, чтобы у этого государя когда-либо таковой имелся). Ему уже перевалило за девяносто, но почтенные лета не оберегли его от глумлений. Старца повесили, сорвали с веревки еще живого, вспороли ему живот, изрубили его на куски и бросили собакам. Младшего Деспенсера вскоре изловили, и те же судьи на судилище в Херефорде возвели на него множество нелепьк обвинений. Он был приговорен к смерти и вздернут на виселицу вышиною в пятьдесят футов с крапивным венком на голове. Преступление Гуга и его бедного отца заключалось лишь в том, что они дружились с королем, на которого, будь он простым смертным, не захотели бы и взглянуть. Конечно, это преступление гнусное и ведет к еще более гнусным, но многие английские лорды и просто дворяне — и, если мне не изменяет память, некоторые дамы тоже — соверши его и не были ни скормлены псам, ни подвешены на пятидесятифутовой высоте.
Все это время злосчастный король метался без цели, пока сам не отдался в руки супруги. Водворив его в замок Кенилворт, королева отправилась в Лондон и созвала парламент. Там епископ Херефордский, самый искушенный из друзей ее, сказал: «Что нам теперь делать? На троне безмозглый, нерадивый, жалкий король. Не лучше ли его сбросить и посадить вместо него принца?». Не знаю, пожалела ли королева мужа своего, только она залилась слезами. Тогда епископ сказал: «Итак, милорды и господа, как вы отнесетесь к тому, чтобы послать в Кенилворт депутацию и выяснить, не соизволит ли государь (Господь его благослови и не дай нам его низложить!) отречься сам?»
Милорды и господа отнеслись к этому прекрасно, и их представители отправились в Кенилворт. Эдуард вышел в парадную залу замка в простом черном балахоне. Увидав среди депутатов известного епископа, он распростерся на полу в приступе юродского самоуничижения. Кто-то поднял слабоумного беднягу, и тут сэр Уильям Трассел, спикер палаты общин, испугал его чуть не до смерти длиннющей речью, смысл которой сводился к тому, что фактически он уже не король, так как все отказались от данной ему присяги. После чего сэр Томас Блаунт, главный камергер, совсем его доконал, выступив вперед и переломив белый жезл — каковой обряд совершался по кончине монарха. Когда Эдуарда, наконец, сурово спросили, как он смотрит на отречение, тот ответил, что ничего лучше и придумать нельзя, и отрекся, а на другой день королем был провозглашен его сын.
Хотел бы я закончить рассказ о короле Эдуарде тем, что он много-много лет жил себе, никому не мешая, в замке Кенилворт, гулял в его садах с каким-нибудь фаворитом, вдоволь ел и пил, и стало, быть ни в чем не нуждался. Но его бессовестно унижали и обижали. Ему давали умываться помоями. Он плакал, и просил принести ему чистой теплой воды, и вообще был очень несчастлив. Его перевозили из одного замка в другой, а из другого в третий, потому что один, другой и третий лорды якобы слишком ему потворствовали, пока в конце концов не поместили в замок Беркли, близ реки Северн, где (за болезнью и отсутствием лорда Беркли) он попал в руки двух закоренелых злодеев, Томаса Гурнея и Уильяма Огля.
Однажды ночью — то была ночь двадцать первого сентября 1327 года — окрестные жители повскакивали с постелей, разбуженные душераздирающими воплями, прорывавшимися сквозь толстые стены замка и плотную завесу тьмы. Они в ужасе говорили: «Господи, помилуй короля! С ним делается что-то недоброе в этой страшной тюрьме!» Поутру Эдуарда нашли мертвого. На теле его не оказалось ни синяков, ни ран, ни других следов насилия, но он очень переменился в лице. Потом ходил слух, что эти два изверга, Гурней и Огль, выжигали ему кишки каленым железом.
Если судьба когда-либо занесет вас в Глостер, то, любуясь центральной башней великолепного Глостерского собора с ее четырьмя прекрасными шпилями, легко возносящимися в небо, вспомните, что несчастный Эдуард Второй был погребен в старом аббатстве этого древнего города в возрасте сорока трех лет, после девятнадцати с половиной лет бездарнейшего царствования.
