Чарльз Диккенс - История Англии для юных
Бароны без околичностей объявили королю, что не намерены терпеть фаворита, и Эдуард вынужден был выслать гасконца из страны. Сам Гэвистон поклялся (бесконечные клятвы!) никогда более не ступать на английскую землю, и бароны радовались его позору, покуда не услышали, что он назначен наместником Ирландии. И: этого оказалось мало одуревшему королю: через год он притащил ненаглядного друга домой и своим на нем помешательством не только внушил омерзение двору и народу, но и навеки отвратил от себя красавицу королеву.
Тут его приперла извечная королевская нужда — нужда в деньгах, — а бароны теперь имели право не дозволять никаких новых поборов. Король созвал парламент в Йорке. Бароны отказались съезжаться, пока рядом с ним фаворит. Король в другой раз созвал парламент, уже в Вестминстере, и удалил Гэвистона. Тогда бароны явились в полном вооружении и создали комитет по искоренению злоупотреблений в государстве и в королевском доме. Получив по такому случаю немного денег, король тут же отбыл вместе с Гэвистоном на шотландскую границу, где все спустил на пиры и потехи, в то время как Брюс готовился выдворить англичан из Шотландии. Хотя старый король, говорят, даже взял со своего несчастного слабодушного сына обещание не предавать земле костей его, а выварить их добела в котле и возить перед английской ратью, доколе Шотландия не покорится, второй Эдуард был настолько не похож на первого, что Брюс день ото дня набирал силу и мощь.
Баронский комитет, после долгих месяцев совещаний, постановил, что отныне король обязан созывать парламент каждый год или даже, при надобности, каждые полгода, а не когда ему заблагорассудится. Далее, что Гэвистон должен быть вновь изгнан и, если посмеет вернуться, казнен. Как ни плакал король, пришлось ему отослать своего фаворита во Фландрию. Однако, исполнив это, он с мстительностью круглого дурака распустил парламент и отправился на север Шотландии в надежде набрать там войско для борьбы с вельможами. И опять он вызвал к себе Гэвистона и возвратил ему все богатства и титулы, которых его лишили бароны.
Тут лорды поняли, что им ничего не остается, как предать фаворита смерти. Они могли казнить его по закону, но, к сожалению, избрали подлейший способ. Сперва они под предводительством графа Ланкастера, двоюродного брата короля, напали на Эдуарда и Гэвистона в Ньюкасле. Те успели ускользнуть морем. Презренный король, видя рядом своего драгоценного Гэвистона, ничуть не сожалел о разлуке с прекрасной королевой. Оказавшись в относительной безопасности, друзья расстались: король отправился в Йорк вербовать солдат, а фаворит тем временем заперся в Скарборо, крепости на морском берегу. Баронам только этого и нужно было. Они знали, крепость долго не продержится, осадили ее и вынудили к капитуляции. Гэвистон отдался в руки графа Пемброка — того самого лорда, которого он прозвал Жидом, — положившись на его рыцарское слово не причинять пленнику никакого вреда и не допустить над ним никакого насилия.
Решено было доставить Гэвистона в замок Уоллингфорд и содержать там прилично, хоть и под стражей. Граф с пленником доехали до Дедцингтона, близ Банбери, и остановились на ночлег в местном замке. Знал ли Пемброк о том, что должно произойти, или на самом деле отлучился лишь того (как он уверял), чтобы повидать свою супругу графиню, жившую по соседству, теперь уже не важно. В любом случае долг чести повелевал ему охранять пленника, а он его покинул. Поутру фаворита, еще нежившегося в постели, попросили одеться и выйти на воздух. Он сделал это без малейшей опаски, но вздрогнул и побелел, увидав, что двор заполнен посторонними вооруженными людьми. «Полагаю, вы меня помните? — сказал их начальник, тоже вооруженный до зубов. — Я Черный арденнский пес».
Пришло время Пирсу Гэвистону узнать, как остры его зубы. Государева любимца взгромоздили на лошака и с шутовской помпой, под гром военной музыки отвезли в песью конуру, то бишь в замок Уорик. Там совет, наспех составленный из нескольких знатнейших вельмож, принялся судить да рядить, как с ним поступать. Некоторые склонялись к тому, чтобы его пощадить, но тут зала замка огласилась рыком Черного пса: «У вас в капкане лис! Попробуйте его отпустить, и вам придется снова за ним охотиться!»
Гэвистона осудили на смерть. Он упал к ногам графа Ланкастера — Старого борова, но Старый боров был так же безжалостен, как Черный пес. На чудесной дороге, ведшей из Уорика в Ковентри, где блистала на ярком майском солнце чарующая речка Эйвон, у которой много-много спустя родился, а ныне покоится Уильям Шекспир, скатилась в пыль, обагрив ее кровью, бесталанная голова гасконца.
Услыхав об этом черном деле, король, обуянный горем и яростью, объявил баронам беспощадную войну. Однако через полгода противникам пришлось объединить свои силы против Брюса, который, пользуясь их враждою, приобрел в Шотландии огромную власть.
Получено было известие, что Брюс осадил Стерлингский замок и что комендант принужден будет его сдать, если до определенного дня не получит подкрепления. Король приказал дворянам с их боевыми дружинами подойти к нему в Берик. Однако дворяне так мало почитали короля и с такой неохотой откликались на его призыв, что он подступил к Стерлингу лишь за день до назначенного капитуляции срока и с меньшим войском, нежели ожидал. Все же у него было сто тысяч человек, тогда как у Брюса не более сорока тысяч. Но Брюсова армия занимала выгодную позицию, располагаясь тремя каре на пространстве между Баннокберном, или Лепешечным ручьем, и стенами Стерлингского замка.
В тот вечер, когда прибыл король, Брюс совершил подвиг, вселивший отвагу в шотландских воинов. Некий Генри де Боэн, английский рыцарь, заметил его, разъезжавшего перед своей армией на маленькой лошаке с легкой секирой в руке и золотым венцом на голове. Этот английский рыцарь, восседавший на могучем боевом коне, от макушки до пят закованный в железо, обвешанный тяжелым оружием и способный (как ему далось) сокрушить Брюса одним лишь наскоком, пришпорил своего громадного буцефала и помчался к нему с копьем наперевес. Брюс отбил копье и ударом секиры раскроил де Боэну череп.
Брюс отбил копье и ударом секиры раскроил де Боэну череп
Шотландцы не забывали об этом в бою, разгоревшемся на другой день. Рандольф, бесстрашный Брюсов племянник, и его маленький отряд врезались в несметное английское полчище, сверкавшее на солнце броней, и, казалось, канули в нем, словно в морской пучине. Но они дрались так лихо и уложили столько народу, что англичане дрогнули. Тут на них обрушился сам Брюс с остальным войском. Не успели они опомниться от неожиданности, как увидали на холмах новые части шотландской армии. В действительности же то была пятнадцатитысячная толпа маркитантов и фуражиров, которых Брюс подучил появиться в этот час и в этом месте. Граф Глостер, командовавший английской конницей, послал ее вперед в отчаянной попытке переломить ситуацию, но Брюс (как сказочный Джек — победитель великанов) велел загодя нарыть в земле ям и накрыть их прутьями и дерном. Кони вместе со всадниками валились в них сотнями. Англичане потерпели сокрушительное поражение. Все их богатства, съестные припасы, боевые машины были захвачены. Шотландцам перепало такое множество всякого рода повозок, что (как сказывают), ежели бы их выстроить вереницей, они растянулись бы на сто восемьдесят миль. Судьба Шотландии, на какое-то время, совершенно переменилась. И ни одна из битв, выигранных на шотландской земле, не снискала большей известности, чем эта великая битва при Баннокберне.
На Англию навалились чума и голод, а бессильный король и его надменные лорды всё враждовали между собой. Некоторые из непокорных ирландских вождей предложили Брюсу принять их под свою руку. Тот отрядил к ним брата своего Эдуарда, который был венчан королем Ирландии. Впоследствии Брюс помогал брату в его Ирландских войнах, но в конце концов Эдуард был разгромлен и убит. Тогда Роберт Брюс возвратился в Шотландию, где еще укрепил свою власть.
Не удивительно, что, вступив на путь погибели об руку с фаворитом, король и завершил этот путь об руку с фаворитом. Он был слишком жалким существом, чтобы полагаться только на себя, и его новым любимчиком сделался некий Гуг Деспенсер, сын дворянина древней крови. Гуг был красавец и удалец, но ему выпала опасная часть — состоять фаворитом при слабом короле, которого никто в грош не ставил. Все вельможи объединились против Гуга, потому что к нему благоволил король, и только ждали случая разделаться с ним и его отцом. Да будет вам известно, что король женил Гуга на дочери покойного графа Глостера и подарил ему и его отцу огромные поместья в Уэльсе.
Попытавшись их малость расширить, они нанесли жестокое оскорбление сердитому валлийскому господину Джону де Моубрею и разным другим сердитым валлийским господам, которые схватились за оружие и ринулись отвоевывать у них замки и земли. Граф Ланкастер, имевший неосторожность представить своего бедного родственника Гуга Деспенсера ко двору, считал себя униженным оказанным ему предпочтением и сыпавшимися на него почестями. Поэтому он и дружественные ему бароны соединились с валлийцами, двинулись на Лондон и направили королю послание с требованием изгнать фаворита вместе с его папашей. Король вдруг вздумал проявить твердость и послал им смелый ответ, но когда они расположились лагерем вокруг Холборна и Клеркенуэлла и, бряцая оружием, вошли в парламент, созванный в Вестминстере, Эдуард струсил и согласился на их требование.
