Рик Янси - Печать Соломона
Я еще раз перечитал сообщение: «… ты будешь охранять носителя АКТАГ». Просмотрел папки «Отправленные», «Корзина», «Черновики», но все были пусты. Тогда я кликнул «написать» и набрал сообщение:
Кому: Водолей
От кого: Девять
Тема: Помогите
Я не знаю, кто вы, но думаю, что директор Меривезер. Пишет Альфред Кропп. Я взломал компьютер, птмч Оп-девять ранен. Мы еще в Чикаго. Город горит. Два дня на возврат Чаши, иначе – конец света. Нужна помощь. Пришлите подмогу.
А. К.
Я нажал на «отослать», письмо исчезло, и почти сразу возникло диалоговое окно.
«Сообщение не отправлено: получатель не найден».
– Что за дела? – заорал я на компьютер. – Что значит «получатель не найден»?
Я снова выбрал «написать».
Кому: Водолей
От: Девять
Тема: Помощь
Это Альфред Кропп. Нам нужна помощь. Гиены в Чикаго нет. Огненный дождь. Оп-девять тяжело ранен. Два дня, или конец. Пришлите подмогу!
А. К.
Я отослал письмо, и снова выскочило это маленькое окошко. Тогда я выбрал «Контакты». На экране появился длинный список. Третье сообщение я отослал всем подряд. Получилось что-то вроде SOS-рассылки.
Кому: всем сотрудникам Агентства
От: Девять
Тема: Помогите
Это Альфред Кропп. Оп-девять ранен. Два дня на то, чтобы вернуть им Чашу. Гиену не нашли. Где находится дверь дьявола? Пожалуйста, пришлите подмогу.
А. К.
Я на секунду задержал дыхание и тюкнул пальцем по тачпаду. Подождал. Выскочило окошко:
«Получатели не найдены».
Издав бессильный вопль, я оттолкнулся от стола. В спальне, словно в ответ, громко застонал Оп-девять.
Он бился в судорогах, голова моталась из стороны в сторону. Цвет лица у Оп-девять никогда не был особо здоровым, а теперь и вовсе стал как после ожога, с оранжевым оттенком. Из приоткрытого рта текла слюна. Я пошел в ванную за новой салфеткой и мельком увидел себя в зеркале.
Я оцепенел. По всему лицу выступили красные прыщики с белыми головками. Каждый – с пятицентовик. Я дотронулся до одного и сразу отдернул палец. Ощущение было такое, будто прижег кожу горящей спичкой. Что на этот раз? Что они со мной делают? Я задрал свитер и рубашку. Прыщи выступили и на животе, и на спине. Я весь ими покрылся.
– Ладно, – пробормотал я и опустил рубашку со свитером. – Хорошо. – Я склонился над раковиной и намочил салфетку. – Пустулезные угри. Отлично. Хотите играть по-жесткому. Что ж, я готов.
Я вернулся в спальню и обтер лицо Оп-девять.
– Не могу выйти на связь. Не знаю – может, штаб-квартира уничтожена или еще что. Теперь мы сами по себе, а если и до тебя не достучусь, то вообще останусь один. «Неудачное развитие событий» в смысле завершения миссии.
Оп-девять застонал. Глазные яблоки так и гуляли под веками.
– Вы, ребята, обманывали меня. Я носитель. Моя кровь – активный агент для патронов CW3XD. На корабле вы, наверное, пинты две из меня выкачали, чтобы зарядить свои винтовки. Это низко. Я бы даже сказал – мерзко. Ведь можно было просто попросить. Но я догадываюсь, что АНП не обязаны ни о чем просить. Неудивительно, что Эшли решила послать вас подальше. Ты должен за это ответить, но не ответишь, потому что они и тебя выпотрошили. Ты не поможешь мне найти Майка и дверь дьявола, так что мы в полной заднице. Игра окончена.
Оп-девять начал растягивать узел полотенца, его пальцы судорожно хватались за воздух. Можно было не сомневаться в том, что он очень скоро доберется до глаз. Я пошел обратно в ванную, разбил о раковину стакан, выбрал осколок подлиннее и без колебаний рассек себе левую ладонь. Затем в горсти, держа руку на уровне сердца, доставил кровь к постели. Присев на край, я обмакнул два пальца в кровь и смазал ею веки Оп-девять.
– А теперь, именем святого Михаила, я приказываю вам уцелеть… хотя мне надо бы… – Я осекся: обида в целительстве неуместна. – Исцелитесь, Оперативник номер девять, исцелитесь.
Я начертил у него на лбу кровавый крест и отнял руку. Стоны прекратились, глаза перестали бегать, руки расслабились. Я тихо ткнул его в плечо, но он не очнулся. Однако какой-то результат все же был.
Я обмотал полотенцем левую руку и поплелся в гостиную. Там рухнул на диван и несколько минут полежал, а потом пошел в ванную и подстриг на ногах ногти.
Затем снова лег, закрылся рукой и уснул. В последний раз перед долгим-предолгим бодрствованием.
42
Не помню, что мне приснилось напоследок перед решающей схваткой с королем демонов, но, когда я проснулся, мне стало ясно, что делать дальше.
Оп-девять так и лежал на спине, но глаза у него были открыты. Он тупо смотрел в потолок. Полотенце, видимо, развязалось, пока я спал, и теперь руки Оп-девять были скрещены на груди, как у покойника. Я счел это дурным предзнаменованием.
– Оп-девять, – тихо позвал я.
Он покосился на меня, но голову не повернул. Кровь на веках и на лбу превратилась в ржавую корку.
– Кто это – Оп-девять? – прохрипел он.
– Долго объяснять, – ответил я. – Но не волнуйтесь, память вернется. Моя вернулась – почему бы не восстановиться и вашей? Дела обстоят так: мы в Чикаго, но долго мы здесь не пробудем. Связь с штаб-квартирой потеряна – значит работаем соло. На вас напали демоны. Вам, правда, не нравится это слово, но иногда приходится называть вещи своими именами. Меня зовут Альфред Кропп.
– Альфред Кропп! – Оп-девять округлил глаза. – Знакомое имя!
– Я собираюсь позвонить в обслуживание номеров. Ничего не ел, кроме «Сникерса» с колой… не считая глбза дохлой кошки, без которого можно было и обойтись.
– Дохлой кошки?
– Хотите чего-нибудь?
Оп-девять тяжело сглотнул.
– Мне бы воды.
– Бутылку или из-под крана?
Оп-девять не ответил. Тогда я взял из мини-бара «Эвиан» и поднес к его губам. Он осушил бутылку глотка за четыре.
– Ладно, – сказал я, – теперь мне надо позвонить. Постарайтесь вспомнить, что сможете.
Я снял трубку и позвонил в обслуживание номеров. Ответили только после четырнадцатого гудка.
– Чего надо?
– Я хочу заказать завтрак в номер.
– Кухня закрыта! – гаркнул кто-то и бросил трубку.
Я решил, что пора глянуть в зеркало в ванной комнате. Прыщи, пока я спал, полопались. Когда я плеснул в лицо теплой водой, кожу защипало, как от кислоты. Я взвизгнул и поскорее схватил полотенце.
– Знаете, – сказал я, вернувшись к Оп-девять, – когда я сидел на том совещании и слушал, как вы гадаете, куда он мог податься, мне и в голову не пришло, что я могу быть в курсе. Это, как выразился директор Меривезер, очевидное место. Слишком очевидное, поэтому он туда и отправился. Он знал, что это очевидно, и понимал, что вы тоже это понимаете. Вот он и поехал туда, потому что очевидное может стать неочевидным. Короче, мне надо сделать еще один звонок. Как вы себя чувствуете? Хотите в туалет или еще чего-нибудь?
Оп-девять покачал головой.
– Хорошо.
Я набрал четыре-один-один и узнал нужный номер. Потом позвонил по этому номеру и сказал тому, кто ответил, что мне надо срочно поговорить с мистером Нидлмайером. Меня поставили на ожидание и дали послушать «Yesterday» в исполнении «Битлз».
– Я священник, – ни с того ни с сего произнес Оп-девять.
– Уже нет, – отозвался я.
– Нет?
– Теперь вы демонолог и работаете на АМПНА.
– АМПНА?
– Это Контора. Но не исключено, что вы безработный, так как я не уверен, что АМПНА еще существует.
Музыка прервалась, на линии затрещали помехи.
– Алло? Алло?
– Мистер Нидлмайер, это Альфред Кропп.
– Альфред Кропп!
– Ну, сын мистера Сэмсона.
– Я знаю, кто ты, Альфред… Где ты был? И ради всего святого, где ты сейчас?
– В Чикаго, но святые здесь ни при чем.
– В Чикаго!
– Мистер Нидлмайер, мне некогда объяснять. Вот что важно, слушайте: мне срочно нужен самолет, чтобы вернуться в Ноксвилл. Срочно!
– Вернуться в Ноксвилл? Альфред, тебя плохо слышно…
– Я сказал – мне нужен самолет! Немедленно! – крикнул я в трубку.
– Медленно?
– Нет! Не-мед-лен-но! Ясно?
– Ясно? Что – ясно?
– Самолет! – заорал я. – Чикаго! Можете прислать самолет?
– Нет самолетов, Альфред. Все вылеты отменили!
Я подошел к окну и отодвинул штору. Весь мир стал серым, не осталось даже теней – только оранжевый свет огненного дождя и пожары в каждом квартале.
– Тогда пришлите машину. Самую быструю, какую найдете, – потребовал я. – Я нахожусь в отеле «Дрейк». Слышите меня?
– Да, да, Альфред. Я все записываю. Какую, ты говоришь, машину?
– Я не говорил. Просто самую быструю, какую сумеете найти. Самую скоростную в мире. Она должна быть здесь через полчаса.
