Валерий Гусев - Скелеты в тумане
Мы все загадали про себя, а Алешка, загибая пальцы, добросовестно перечислил вслух:
– Чтобы море всегда светилось! Чтобы звезды в нем не гасли! Чтобы жемчуга в реке цвели! Чтобы рыба не портилась! - и его монетка тоже сверкнула на солнце и врезалась в воду…
Шли долго. Мы с папой даже менялись у румпеля. И мне было очень приятно чувствовать, как туго ходит в воде руль, как отзывается лодка на движение шкота. А ведь всего месяц назад я не сообразил бы даже, за какой конец взять весло.
Лесозавод встретил нас как обычно: запахом древесины, гудками лесовозов и прыжками Акимыча на причале.
Рядом с ним стояла его суровая Лоухи. Но она не прыгала, а придерживала деда сзади за телогрейку, чтобы он не свалился в воду.
Когда мы пришвартовались и поднялись на причал, Акимыч вырвался и бросился к нам, прихватив по пути громадный мешок. Он проволок его всего два шага и традиционно схватился за поясницу.
Лоухи пришла ему на помощь. Одной рукой она его выпрямила за шиворот, другой - подняла мешок и потрясла им.
– Гостинцы, - сказала она. - С собой возьмете.
Мы, конечно, не осмелились возразить. Уши дороже.
В это время из поселка к причалу прошла странная группа людей. Одни были обычные, другие - в наручниках. Впереди шел Голландец все в той же черной бороде, за ним Филя, а последним - наш бравый капитан в своей лихой фуражке. На нем наручников не было. Пожалели его. Или не хватило.
Когда они поравнялись с нами, Голландец оскалился и чуть не зарычал, Филя заморгал, а капитан, увидев Алешку, расплылся в довольной улыбке.
– Привет, Алеха, - сказал он и нахлобучил ему на голову свою фуражку. - Не забывай меня. Как мы с тобой дружились. Главное, Алеха, что?
– Главное, - непримиримо сказал Алешка, - совесть иметь. Предатель!
И он снял с головы фуражку, подбросил ее и, как футболист по мячу, высоко поддал ее сапогом.
Эффект получился значительный. Алешка так сильно взмахнул ногой, что с нее слетел сапог и попал капитану прямо в лоб.
Теперь у него будет и вторая шишка.
– Проходи, проходи, - подтолкнул его в спину конвоир.
Задержанных провели вдоль причала, спустили на палубу большого катера, загнали их в трюм и заперли его на большой висячий замок.
Алешка проскакал на одной ноге и подобрал свой сапог.
Тут подошел дядя Андрей. В пятнистой форме, веселый и красивый. И потащил нас к себе домой.
Мы пообедали у него, отдохнули, сходили в магазин за губной помадой и снова вышли в море, взяли курс на Рудник.
Дядя Андрей вел свой катер рядом с «Искателем». И они с папой и мамой болтали всю дорогу. А мы с Алешкой отдувались за них. Алешка вел катер, а я сидел за рулем лодки.
Вечером мы причалили к берегу на ночевку, в том же месте, где провели свою первую ночь на Белом море. И дядя Андрей очень смеялся над папой, как он не учел полнолуние. А потом они чуть не до утра спорили, кто из них старше по званию…
Дядю Сашу на Руднике мы не застали - он уехал встречать свою семью, которая возвращалась с северного берега южного моря. Мы оставили ему записку, вытащили лодку на берег, укрыли ее парусом и попрощались с ней, как с лучшим и верным другом.
Дядя Андрей куда-то ушел, а потом вернулся и сказал, что катер на Поселок будет только завтра.
– Нечего вам тут задерживаться, - сказал он. - Забирайтесь в мой катер. Доставлю прямо к поезду.
И мы расселись на кожаных сиденьях и помчались в последний, наверное, раз по Белому морю.
Катер был скоростной, он прыгал с волны на волну, разбивал их на мелкие брызги, в которых сверкало солнце.
А мне хотелось, чтобы он шел помедленнее. Как наш славный «Искатель приключений», который стоит сейчас одиноко на берегу и, наверное, вспоминает наши былые походы…
Когда мы сели в поезд и он, стуча колесами, повез нас в Москву, мама сказала:
– Что бы там ни было, а следующий отпуск я проведу…
– В Простоквашине, - закончил за нее Алешка. - Хватит приключений.
Да. Обязательно. Конечно. Прямо сейчас.
Так я ему и поверил…
Мы вернулись в Москву. Убедились, что квартира заперта и утюг выключен.
Разобрали вещи и уложили на антресоли палатку.
И началась другая жизнь. С другими заботами.
Но очень часто я вижу во сне дикие скалы в желто-зеленых бородах водорослей, поваленные ветром деревья с корявыми сучьями, увешанными серым мхом, как старыми тряпками. Мне чудятся крики гусей и уток ранним туманным утром. Мне снятся отливы в полнолуние, когда далеко уходит море, обнажая почти до островов свое песчаное дно, оставляя на нем кляксы фиолетовых медуз, разбросанные морские звезды и мелкие ракушки, которые трещат под ногами, как просыпанные семечки.
Мне видится вечерний костер в лесу, когда он освещает своим колеблющимся пламенем ветви ближайших деревьев, когда трескучие искры взлетают вверх и гаснут в небе среди ясных холодных звезд. Мне чудится запах свежей хвои в палатке, от которого пощипывает глаза.
И когда я просыпаюсь, мне кажется, что мы все-таки еще вернемся туда. К своему любимому звездному Белому морю.
А как же!
