Редьярд Киплинг - Рикки-Тикки-Тави
Он сжимал челюсти все крепче и крепче, потому что хоть и думал, что пришла его смерть, но решил встретить ее, не разжимая зубов. Этого требовала честь его рода.
Голова у него кружилась, его тошнило, и он чувствовал себя так, будто весь был разбит на куски. Вдруг у него за спиной словно ударил гром, и горячий вихрь налетел на него и сбил его с ног, а красный огонь опалил ему шерстку. Это Большой Человек, разбуженный шумом, прибежал с охотничьим ружьем, выстрелил сразу из обоих стволов и попал Нагу в то место, где кончается его капюшон. Рикки-Тикки лежал, не разжимая зубов, и глаза у него были закрыты, так как он считал себя мертвым.
Но змеиная голова уже больше не двигалась. Большой Человек поднял Рикки с земли и сказал:
- Смотри, опять наш мангуст. В эту ночь, Элис, он спас от смерти нас - и тебя, и меня.
Тут вошла Теддина мать с очень белым лицом и увидела, что осталось от Нага. А Рикки-Тикки кое-как дотащился до Теддиной спальни и всю ночь только и делал, что встряхивался, как бы желая проверить, правда ли, что его тело разбито на сорок кусков, или это ему только так показалось в бою.
Когда пришло утро, он весь как бы закоченел, но был очень доволен своими подвигами.
"Теперь я должен прикончить Нагайну, а это труднее, чем справиться с дюжиной Нагов... А тут еще эти яйца, о которых она говорила. Я даже не знаю, когда из них вылупятся змееныши... Черт возьми! Пойду и потолкую с Дарзи".
Не дожидаясь завтрака, Рикки-Тикки со всех ног бросился к терновому кусту. Дарзи сидел в гнезде и что есть мочи распевал веселую победную песню. Весь сад уже знал о гибели Нага, потому что уборщик швырнул его тело на свалку.
- Ах ты глупый пучок перьев! - сказал Рикки-Тикки сердито. - Разве теперь время для песен?
- Умер, умер, умер Наг! - заливался Дарзи. - Смелый Рикки-Тикки впился в него зубами! А Большой Человек принес палку, которая делает бам, и перебил Нага надвое, надвое, надвое! Никогда уже Нагу не пожирать моих деток!
- Все это так, - сказал Рикки-Тикки. - Но где же Нагайна? - И он внимательно огляделся вокруг.
А Дарзи продолжал заливаться:
- Нагайна пришла к водосточной трубе,
И кликнула Нага Нагайна к себе,
Но сторож взял Нага на палку
И выбросил Нага на свалку.
Славься же, славься, великий
Красноглазый герой Рикки-Тикки!..
И Дарзи снова повторил свою победную песню.
- Достать бы мне до твоего гнезда, я бы вышвырнул оттуда всех птенцов! закричал Рикки-Тикки. - Или ты не знаешь, что все в свое время? Тебе хорошо распевать наверху, а мне здесь внизу не до песен: нужно снова идти воевать! Перестань же петь хоть на минуту.
- Хорошо, я готов замолчать для тебя - для героя, для прекрасного Рикки! Что угодно Победителю Свирепого Нага?
- В третий раз тебя спрашиваю: где Нагайна?
- Над мусорной кучей она у конюшни, рыдает о Наге она... Велик белозубый Рикки!..
- Оставь мои белые зубы в покое! Не знаешь ли ты, где она спрятала яйца?
- У самого края, на дынной гряде, под забором, где солнце весь день до заката... Много недель миновало с тех пор, как зарыла она эти яйца...
- И ты даже не подумал сказать мне об этом! Так под забором, у самого края?
- Рикки-Тикки не пойдет же глотать эти яйца!
- Нет, не глотать, но... Дарзи, если у тебя осталась хоть капля ума, лети сейчас же к конюшне и сделай вид, что у тебя перебито крыло, и пусть Нагайна гонится за тобой до этого куста, понимаешь? Мне надо пробраться к дынной гряде, а если я пойду туда сейчас, она заметит.
Ум у Дарзи был птичий, в его крошечной головке никогда не вмещалось больше одной мысли сразу. И так как он знал, что дети Нагайны выводятся, как и его птенцы, из яиц, ему подумалось, что истреблять их не совсем благородно. Но его жена была умнее. Она знала, что каждое яйцо кобры - это та же кобра, и потому она тотчас же вылетела вон из гнезда, а Дарзи оставила дома: пусть греет малюток и горланит свои песни о гибели Нага. Дарзи был во многом похож на всякого другого мужчину.
Прилетев на мусорную кучу, она стала егозить в двух шагах от Нагайны и при этом громко кричала:
- Ой, у меня перебито крыло! Мальчишка, живущий в доме, бросил в меня камнем и перебил мне крыло!
И она еще отчаяннее захлопала крыльями. Нагайна подняла голову и зашипела:
- Это ты дала знать Рикки-Тикки, что я хочу ужалить его? Плохое же ты выбрала место хромать!
И она скользнула по пыльной земле к жене Дарзи.
- Мальчишка перебил его камнем! - продолжала кричать жена Дарзи.
- Ладно, может быть, тебе будет приятно узнать, что, когда ты умрешь, я разделаюсь с этим мальчишкой по-своему. Сегодня с самого рассвета мой муж лежит на этой мусорной куче, но еще до заката мальчишка, живущий в доме, тоже будет лежать очень тихо... Но куда же ты? Не думаешь ли ты убежать? Все равно от меня не уйдешь. Глупая, погляди на меня!
Но жена Дарзи хорошо знала, что этого-то ей и не следует делать, потому что стоит только какой-нибудь птице глянуть змее в глаза, как на птицу с перепугу нападает столбняк и она не может шевельнуться. Жена Дарзи рванулась прочь, жалобно попискивая и беспомощно хлопая крыльями. Над землей она не вспорхнула ни разу, а Нагайна мчалась за ней все быстрее.
Рикки-Тикки услышал, что они бегут от конюшни по садовой дорожке, и кинулся к дынной гряде, к тому краю, что у самого забора. Там, в разопрелой земле, покрывающей дыни, он отыскал двадцать пять змеиных яиц, очень искусно припрятанных, - каждое такой величины, как яйцо бантамки (курица мелкой породы. - Ред.), только вместо скорлупы они покрыты белесой кожурой.
- Еще день, и было бы поздно! - сказал Рикки-Тикки, так как он увидел, что внутри кожуры лежали, свернувшись, крошечные кобры.
Он знал, что с той самой минуты, как они вылупятся из яйца, каждая может убить человека и мангуста. Он принялся быстро-быстро надкусывать верхушки яиц, прихватывая при этом головки змеенышей, и в то же время не забывал раскапывать гряду то там, то здесь, чтобы не пропустить какого-нибудь яйца незамеченным.
Осталось всего три яйца, и Рикки-Тикки начал уже хихикать от радости, когда жена Дарзи закричала ему:
- Рикки-Тикки, я заманила Нагайну к дому, и Нагайна поползла на веранду! О, скорее, скорее! Она замышляет убийство!
Рикки-Тикки надкусил еще два яйца, а третье взял в зубы и помчался к веранде.
Тедди, его мать и отец сидели на веранде за завтраком. Но Рикки-Тикки заметил, что они ничего не едят. Они сидели неподвижно, как каменные, и лица у них были белые. А на циновке у самого Теддиного стула извивалась кольцами Нагайна. Она подползла так близко, что могла во всякое время ужалить голую ногу Тедди. Раскачиваясь в разные стороны, она пела победную песню.
- Сын Большого Человека, убившего Нага, - шипела она, - подожди немного, сиди и не двигайся. Я еще не готова. И вы все трое сидите потише. Если вы шевельнетесь, я ужалю его. Если вы не шевельнетесь, я тоже ужалю. О глупые люди, убившие Нага.
Тедди, не отрываясь, впился глазами в отца, а отец только и мог прошептать:
- Сиди и не двигайся, Тедди. Сиди и не двигайся! Тут подбежал Рикки-Тикки и крикнул:
- Повернись ко мне, Нагайна, повернись и давай сражаться!
- Все в свое время! - отвечала она, не глядя на Рикки-Тикки. - С тобой я расквитаюсь потом. А покуда погляди на своих милых друзей. Как они притихли и какие у них белые лица. Они испугались, они не смеют шелохнуться. И если ты сделаешь хоть один шаг, я ужалю.
- Погляди на своих змеенышей, - сказал Рикки-Тикки, - там, у забора, на дынной гряде. Ступай и погляди, что сталось с ними.
Змея глянула вбок и увидела на веранде яйцо.
- О! Дай его мне! - закричала она.
Рикки-Тикки положил яйцо между передними лапами, и глаза у него стали красные, как кровь.
- А какой выкуп за змеиное яйцо? За маленькую кобру? За кобру-царевну? За самую, самую последнюю в роде? Остальных уже пожирают на дынной гряде муравьи.
Нагайна повернулась к Рикки-Тикки. Яйцо заставило ее позабыть обо всем, и Рикки-Тикки видел, как Теддин отец протянул большую руку, схватил Тедди за плечо и протащил его по столу, уставленному чайными чашками, в такое место, где змея не достанет его.
- Обманул! Обманул! Обманул! Рикк-чк-чк! - дразнил ее Рикки-Тикки. Мальчик остался цел, - а я, я, я нынче ночью схватил твоего Нага за шиворот... там, в ванной комнате... да!
Тут он начал прыгать вверх и вниз всеми четырьмя лапами сразу, сложив их в один пучок и прижимаясь головой к полу.
- Наг размахивал мной во все стороны, но не мог стряхнуть меня прочь! Он уже был неживой, когда Большой Человек расшиб его палкою надвое. Убил его я, Рикки-Тикки-чк-чк! Выходи же, Нагайна! Выходи и сразись со мною. Тебе недолго оставаться вдовой!
Нагайна увидела, что Тедди ей уже не убить, а яйцо лежит у Рикки-Тикки между лапами.
- Отдай мне яйцо, Рикки-Тикки! Отдай мне мое последнее яйцо, и я уйду и не вернусь никогда, - сказала она, опуская свой капюшон.
- Да, ты уйдешь и никогда не вернешься, Нагайна, потому что тебе скоро лежать рядом с твоим Нагом на мусорной куче. Скорее же сражайся со мною! Большой Человек уже пошел за ружьём. Сражайся же со мною, Нагайна!
