Малгожата Мусерович - Целестина, или Шестое чувство
- Садись, дорогая, - ободрила Цесю мама и взяла у нее из рук поднос с фарфором Новаковских.
Пока величественная дама и ее лордоподобный супруг оглядывали Цесю с головы до ног, Толек дружески подмигнул ей со своего места.
- Славная барышня, - наконец вынесла свой приговор дама. - А какой смелый грим.
В самом деле, Цеся, дабы не упасть в грязь лицом перед высокими гостями, использовала все возможные средства из своего и Юлиного арсеналов. Судя по вытянувшейся физиономии отца, она, пожалуй, перестаралась.
- Молодо-зелено, того-этого, - сказал дедушка и смущенно закашлялся, почувствовав на себе панические взгляды родственников, как будто он выдал позорную семейную тайну.
- Юлия, разумеется, гораздо серьезнее, - поспешил заверить гостей отец.
Юлия судорожно улыбнулась и облизнула пересохшие губы.
- Мы очень любим Юлечку, кхе-кхе, - заявил вдруг лорд, покашливая. - Она такая нежная. Как цветочек.
- Кому кофе?! - молниеносно вмешалась Цеся, молясь в душе, чтобы никому из родных не захотелось оспорить это мнение.
К счастью, беседа свернула на гастрономические темы, и Жаки позволили себе немного расслабиться.
- Прелестный фарфор, - восхитилась изысканная Толекина мама, беря двумя пальцами хрупкую чашечку с кофе. - Именно такие мелочи, семейные реликвии, переходящие из поколения в поколение, создают атмосферу дома.
Никто ей не возразил. Разве она была не права?
Цеся резала торт, стараясь, чтобы треугольнички получались идеально ровными и аккуратными. Дедушка неожиданно нашел общий язык с отцом Толека: разговор у них зашел относительно "Опыта о нравах и духе народов" Вольтера. Тема была нейтральная, и Юлия вздохнула с облегчением. Пока все шло более или менее гладко. Жачек развлекал Толекину мать, популярно объясняя ей основы квантовой механики. Мама Жак взяла в свои руки бразды правления и руководила беседой, вставляя то деликатное замечание по поводу квантов, то глубокомысленный комментарий к Вольтеру. Было в самом деле очень мило. Но идиллия продолжалась недолго.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Бобик зареванный, с грязными дорожками от слез на щеках.
- Новаковский его замуровал! Новаковский его замуровал! - едва выговорил он, рыдая. - Живьем! Живьем!
- Кого?! - крикнула мама Жак.
- Моего мыша! Моего мыша! - всхлипывал поглощенный своим горем Бобик, ничего не замечая вокруг. - Посмотрите! Посмотрите! - сказал он, кладя на стол безжизненное мягкое тельце с безволосым хвостиком. - Он, наверно, умер! Умер!
Юлия в мгновение ока позеленела.
- Забери это со стола, - простонала она.
- Дядя, сделай ему искусственное дыхание! Сделай ему искусственное дыхание! - причитал Бобик.
Мышка неподвижно лежала среди дивной красоты фарфоровых чашек и аппетитных кусочков орехового торта, а желтые нарциссы в темно-синей вазе скорбно склоняли над ней свои анемичные головки. Жачек отнесся к делу серьезно.
- Принеси нашатырный спирт, - сказал он. - Попытаемся привести ее в чувство. - И коснулся мыши пальцем. - Еще теплая, - проговорил он задумчиво.
- Папа!!! - сдавленным голосом сказала Юлия.
- Он умер от разрыва сердца? - плакал Бобик.
- Не говорят "он", говорят "она", - машинально поправила его мама Жак.
- Почему? - спросил Бобик.
- Мама!!! - сказала Юлия сдавленным голосом.
Но было уже поздно. Машина пришла в движение.
- Потому что мышь женского рода, - объяснила мама.
- Всякая? - заинтересовался Бобик: даже рыдания перестали срываться с его серых от пыли губ.
- Всякая. Говорят не "этот мыш", а "эта мышь".
- А самцы тоже женского рода? - пожелал узнать Бобик.
- Гм... самцы. Нет, не женского.
- Это очень интересно, - отметил Бобик, уже окончательно успокоившись и готовый задавать дальнейшие глубокие вопросы.
Мышка на столе пошевелилась, и немного желтого песка ссыпалось с ее шубки. Мать Толека сидела, как загипнотизированная, и глядела на подергивающее лапками существо так, словно перед ней была бомба замедленного действия.
- Жив! Жив! - завопил Бобик. - Дайте ему торта, дайте ему торта! Просиявший ребенок недолго думая вскарабкался на колени к гостье и, поерзав, устроился, как ему было удобно.
Элегантная дама сидела не шевелясь. Она была удивлена, но не подавала виду.
- Какой милый мальчуган, - заметила она из-за взлохмаченной головки Бобика, стараясь не прикасаться к его запыленной курточке.
- За-бе-ри-те э-ту мышь, - с трудом пролепетала Юлия, близкая к обмороку.
- Ах, в самом деле, - спохватилась вдруг мама Жак и, помогая себе ложечкой, положила мышь на тарелку. - Жачек, унеси эту несчастную тварь. Извините нас, ради бога. У Бобика бывают такие заскоки.
- Ничего, ничего, - поспешили успокоить маму гости.
Мышь была унесена. Цеся сманила Бобика с колен величественной дамы, положив на тарелочку большущий кусок торта и поставив эту приманку на противоположный конец стола. Дедушка ловко свернул разговор на Вольтера, отец возвратился к квантам, Юлия постепенно начала обретать нормальный цвет лица. Однако родные ошибались, полагая, что Бобик позволит заткнуть себе рот тортом. Проглотив, чудом не подавившись, огромный кусище, он слизал крем с пальцев и заметил:
- О, что я вижу? Сервиз Новаковского!
- Вкусный тортик? - надрывно вскричала мама Жак.
- Замечательный, - немедленно откликнулась гостья.
- Замечательный, кхе-кхе!
- Я по голубым рисуночкам узнал, - похвастался Бобик. - У меня глаз наметанный. Мама Новаковского говорила, что они за него заплатили в антикварном...
- Бобик! - сказала Юлия.
11
И все-таки, несмотря ни на что, прием прошел удачно. После кошмарной промашки Бобика ничего худшего случиться уже не могло. Сознание этого принесло всем членам семьи Жак острое чувство облегчения: лед внезапно был сломан, и общая атмосфера заметно потеплела. Вторая часть встречи прошла в приятной беседе без перебоев.
Выяснилось, что родители Толека, по сути дела, просто счастливы: наконец-то им удалось попасть в круг людей, близких по духу, людей, с которыми можно потолковать о неслыханно увлекательных вещах - таких, как современные проблемы квантовой механики или качество керамической глины отечественного производства. Не говоря уж об обоюдном интересе к знаменитым французским просветителям, который обнаружился у дедушки и Толекиного папы. Правда, дедушка со cвойственной ему чистосердечностью несколько нарушил общую гармонию сообщив, что о Руссо сказать пока ничего не может, поскольку еще его не прорабатывал - он добрался только до буквы "Д", - однако в задушевной обстановке, которая сложилась к тому времени, его заявление прошло незамеченным.
Когда отец и мать Толека поднялись из-за стола, никто уже не помнил ни о мыши, ни о сервизе Новаковского. Чаепитие благополучно завершилось, и после заключительного обмена любезностями, приглашениями в гости и взаимных восторгов от знакомства со столь интересными людьми окрашенная в белый цвет входная дверь наконец захлопнулась за Толеком и его родителями.
- Ушли, слава богу! - сказал Жачек и вздохнул с облегчением бессильно прислонясь к вешалке для верхней одежды. И в ту же секунду в дверь легонько постучали.
Это отец Толека вернулся за своим зонтом.
- Он наверняка слышал! - с отчаянием прошептала Юлия, когда Жачек, на этот раз проявив большую осмотрительность, проводил гостя вместе с зонтом на площадку и удостоверился, что тот окончательно ушел.
- Ничего он не слышал, - буркнул Жачек без особой уверенное тщательно закрывая дверь на задвижку. - Он немного глуховат, я сам видел.
- Господи, что ты мог видеть?
- Что он глух. Как пень, - сказал Жачек и добавил с оттенком высокомерия: - И вообще, напрасно ты волнуешься, дорогая, не такие уж они аристократы.
- Неправда, он не глух как пень! - безумно вращая глазами, в кликнула Юлия.
- Глух. Глух, как Бетховен. Я своими глазами видел, что пользуется специальным рожком. Вставляет его в ушную раковину.
- Сам ты раковина! - зарычала Юлия. - С рожком! А он еще хоть куда и наверняка расслышал твое бестактное высказывание. О господи, почему вы все такие ужасные?
- Юлия, а что, этот юноша хочет на тебе жениться? - полюбопытствовал дедушка.
- Н-не знаю, - вспыхнула Юлия. - Я вообще ничего не знаю.
- Конечно, хочет, - убежденно сказала мама. - Иначе зачем ему было приводить родителей?
- Он-то хочет, - изрек Жачек тоном пророка, - но как они к этому отнесутся, вот вопрос.
Юлия неожиданно начала всхлипывать:
- Это все из-за вас! Из-за вас и из-за этого чудовища Бобика!
- Ну, ну, полегче насчет чудовища, - возмущенно сказала тетя Веся, выглядывая из ванной. - Ты знаешь, я не люблю, когда его так называют.
- А я считаю, что по-другому его никак не назовешь.
- А я нет!
Атмосфера явно накалялась, и Цеся предпочла убраться подальше от эпицентра склоки. Захватив из кухни несколько оставшихся от обеда холодных картофельных оладий, она поднялась на башенку.
