Вадим Панов - Ириска и Звезда Забвения
А девочка выпрямилась и негромко, но необычайно твёрдо произнесла:
– Лучше тебе уйти.
И уверенно посмотрела на зверя.
И чуть подалась вперёд, показывая, что готова к схватке.
Маленькая девочка против огромной серой твари.
– Что ты делаешь? – прошептала перепуганная Рыча. – Беги!
Но Ириска не думала удирать. Напротив, она предлагала спасаться зверю.
И зверь послушал.
Не девочку – фею.
Гигантский горный волк почувствовал то, что Ириска только начинала ощущать внутри себя – ауру Волшебства, – и отступил.
Рыкнул недовольно, словно поругиваясь, но всё же сделал мягкий шаг назад.
– Мы тебе не враги, – спокойно и с прежней уверенностью продолжила Ириска. – Мы просто шли мимо. Мы не станем тебя трогать.
Ещё один короткий рык, и зверь, развернувшись, медленно растворился в кустах. Он не удрал, поджав хвост, а спокойно и достойно отступил, встретив равного соперника и решив, что в схватке нет смысла.
Ушёл.
Ириска же глубоко вздохнула, унимая дрожь в руках, и улыбнулась, понимая, что победила.
Она была горда собой.
Ошарашенная Полундра дождалась, когда волк отойдёт достаточно далеко, после чего быстро спустилась по стволу дерева, вновь оборотилась, представ перед феей в привычном облике девочки, и поинтересовалась:
– Ты и в самом деле ничего не помнишь?
– В самом деле, – подтвердила Ириска, удивлённая неожиданным и не совсем уместным вопросом. – А что?
– Ничего. – Рыча улыбнулась. – Боюсь даже представить, что будет, когда к тебе вернётся память…
Глава XVI
в которой действие происходит в цирке «Четырёх Обезьян», где помощники Захариуса думают, как поймать Непревзойдённую, а Полика неожиданно выясняет, что она всё ещё фея
– Не получается? – хихикнул Ядош, глядя на мрачную Бетти. – А ты попробуй молотком. – Дурак.
– Дура.
– Заткнись!
– Сама заткнись!
– Что ты себе позволяешь, обезьяна усатая? – прошипела Бетти. – Скоро снова придёт ночь, и мои маленькие детки обглодают твои гнусные кости.
– За своими косточками следи, – посоветовал дрессировщик. – А то как бы мои долбоцефалы случайно на них не наступили.
В ответ Ушастая лишь скрипнула зубами.
Да и что она могла сказать? У проклятого Ядоша действительно был прекрасный повод для иронии, и ответить повелительница ночных гадов могла только руганью.
В пылу сражения в Серебряных Ручьях… А точнее – когда проклятый Страус расшвырял циркачей Волшебством из сумки, улетевшая в фонтан Бетти выронила ценный «указатель», который сначала врезался в землю, подпрыгнул и крепко стукнулся о голову какого-то Кияшки. После таких приключений «указатель» повредился внутри, и теперь красная стрелка всегда уныло смотрела налево, не желая выдавать Ушастой местонахождение Непревзойдённой. Все попытки Бетти выправить помятый корпус и заставить волшебный прибор работать пока не дали результата и лишь вызывали издевательские комментарии у «друзей».
– Девчонку упустила, «указатель» сломала… – Стоящий рядом с Ядошем Кияшко потёр здоровенные ручищи. – Теперь хозяин точно бросит тебя тиграм.
– А тебя сжуёт.
– Сам? – тут же спросил дрессировщик.
– Ты назвала хозяина людоедом? – угрожающе поинтересовался главный силач.
– В переносном смысле, – опомнилась Бетти. – Я имела в виду, что хозяин вас накажет.
– За что?
– За то, что вы не помогли мне поймать Непревзойдённую.
Цирк наконец-то догнал умчавшихся далеко вперёд Ядоша, Кияшко и Ушастую и встал лагерем в километре от Френцы. И пока обычные циркачи занимались повседневными делами, ближайшие помощники Удомо вновь собрались в фургоне на совещание и вновь устроили скандал.
– Мы помогали! Но ты разбила «указатель» и упустила девчонку.
– Сначала упустила девчонку, а потом разбила «указатель», – поправил дрессировщика силач.
– Не важно, – хмыкнул Тубрич. – Главное, что нашу Бетти сожрут тигры!
– Размечтался! – огрызнулась Ушастая.
– А мы посмотрим.
– Не посмотрите!
– Посмотрим.
– Не посмотрите!
Бетти снова тряхнула прибор, однако стрелка как до этого указывала налево, так и продолжала указывать, не испытывая никакого желания открывать Ушастой местонахождение феи.
– Посмотрим, посмотрим! – захохотал Кияшко, но был остановлен недовольным клоуном.
– Заткнитесь все, а? – попросил Нелепый Марчелло.
После чего поправил лацкан клоунского пиджака и улыбнулся во весь свой красный клоунский рот.
Нелепому очень нравилась и ругань соратников, и их страх перед хозяином, который заставлял Кияшку, Ушастую и Ядоша ругаться всё сильнее. Но клоун понимал, что за нападение на Щебетание и вторую провалившуюся попытку схватить Непревзойдённую Захариус накажет всех, и решил помочь глупым единомышленникам.
Но сначала его неправильно поняли.
– Сам заткнись, – посоветовала Марчелло Бетти.
– Умный какой! – бросил Кияшко, которому эта фраза казалась сильнейшим оскорблением.
– Хочешь посмеяться? – зло поинтересовался Тубрич.
– Хочу помочь! – объяснил клоун.
– Как?
– Помогу вам поймать Непревзойдённую.
– Как?
– Схватить, связать и привести к хозяину, – высокомерно обрисовал свои желания Марчелло.
– Мысль интересная, но где её теперь искать? – вздохнула Ушастая.
– Во Френце.
– Ха-ха-ха!
– После того что случилось в Щебетании, она побежит отсюда быстрее Дикого Страуса, – сообщил Нелепому усатый дрессировщик.
– Да! – подтвердил Кияшко, который только сейчас понял, почему Бетти засмеялась. – Фея давно сбежала!
– Как раз наоборот: ей нужно попасть во Френцу и сесть на Трамвай. – Марчелло поправил ярко-красный в зелёный горох галстук и приятно улыбнулся: – Фея совсем рядом. И мы её поймаем.
– Во Френце есть Улётная площадь, – припомнил Ядош.
– Когда поедет Трамвай? – тут же поинтересовалась Ушастая.
– В обед, – уточнил Нелепый.
– Устроим засаду!
– У нас мало времени.
– Успеем!
– А кто сделает засаду?
– Я и Кияшка, – не терпящим возражений тоном произнёс Марчелло.
– Кияшко!
– Я так и сказал.
Силач хотел обругать наглого клоуна, но, вспомнив, что Нелепый берёт его на охоту, передумал.
А вот Ядош и Ушастая приуныли. Они сообразили, что хитрый Марчелло собирается присвоить всю славу себе, но не представляли, как этому помешать: после событий в Щебетании городской голова Френцы запретил пропускать в город бедозавров и уж тем более – огромных долбоцефалов, что исключало участие Ядоша; а Бетти не могла отправить ночных гадов под яркое дневное солнце.
– Все согласны? – хихикнул клоун.
– Все. – Обрадованный Кияшко хлопнул себя по толстым ляжкам. – Мы сделаем!
– Непревзойдённая хоть и маленькая, но не глупая, – протянул усатый Тубрич. – Увидев вас, она догадается о засаде и не пойдёт на площадь.
После двух подряд неудач дрессировщик впал в тяжёлое уныние и попытался поделиться им с хитроумным клоуном. Однако Нелепый сразу же отбрил Ядоша:
– Мы не только окружим Улётную площадь, но выставим посты на всех городских воротах и отправим шпионов на все улицы. Если фея придёт к Трамваю – поймаем её там. Если не придёт – обыщем город и всё равно поймаем. – Клоун плотоядно ощерился и закончил: – Я чую, что Непревзойдённая во Френце. И я до неё доберусь.
* * *– Прелесть огромна и чарующе хороша, – улыбнулся Джузеппе Кавальери, отвечая на вопрос Полики. – Прелесть настолько велика, что даже я не сумел побывать во всех её уголках. Но везде, абсолютно везде наш мир изумительно красив, потому что он – Прелесть.
Когда владелец «Четырёх Обезьян» говорил о путешествиях, на его лице появлялось мечтательное и удивительно доброе выражение. Он как будто возвращался в те земли, о которых рассказывал, как будто вставали они перед его внутренним взором, и Джузеппе не вспоминал, а описывал девочке то, что видел прямо сейчас.
– На севере есть огромные ледяные острова, на которых даже летом нужно носить тёплую шубу. На островах построены блестящие города из белого, похожего на лёд камня, а между островами плавают огромные корабли. Однажды мы построили на айсберге посёлок из снега и льда, в центре соорудили арену и поплыли по Хладному морю, останавливаясь и давая представления во всех портах побережья. То «Ледяное турне» длилось восемь месяцев. Представляешь? Восемь! Тысячи людей приходили на нашу арену и уходили радостные… Мы дарили им веселье и тепло.
– Ты был счастлив тогда? – спросила девочка.
– Безумно! – с жаром воскликнул Кавальери. – Мне нравится дарить людям радость. Собственно, для этого я живу: чтобы дарить окружающим тепло, улыбки и замечательные воспоминания, которые остаются на всю жизнь. Вот почему мне противно думать о том, что Захариус сотворил с моим цирком.