Роберт Битти - Серафина и черный плащ
– Я думаю, это горнолев, – ответил Брэден, заглядывая ей через плечо.
– Кто?
– Дядя рассказывал, что много лет назад местные называли этого зверя «горный лев», но постепенно слова слились, и получилось «горнолев».
Пока Брэден говорил, Серафина склонилась над картиной, чтобы получше ее рассмотреть. Тень большой кошки на зелени куста показалась девочке странной и какой-то изломанной, немного похожей на человеческую. Неожиданно Серафине смутно припомнились обрывки здешней легенды, слышанной еще в глубоком детстве.
– А горнольвы – оборотни? – спросила она.
– Не знаю. Мой дядя купил картину в местном магазинчике. Тетя считает, что она страшная, и хочет ее выбросить, – ответил Брэден и потянул Серафину за собой. – Пойдем. Ты же хотела узнать, что означает русское слово. Давай посмотрим.
Он привел ее в самый дальний угол комнаты за большим медным глобусом.
– Иностранные языки вот здесь.
Брэнден принялся рассматривать корешки книг, проговаривая названия вслух, словно получал удовольствие от того, как они звучат:
– Арабский, болгарский, греческий, испанский, итальянский, кечуа, курдский, латынь, мэнский…
– Мне нравится это название, – вставила Серафина.
– Кажется, это один из диалектов кельтского, – ответил Брэден. Было очевидно, что дядя, свободно говорящий на восьми языках, многому его научил. В мире слов и книг Брэден чувствовал себя спокойно и уверенно, это была его стихия – в отличие от головокружительных прыжков по карнизам и стремительных полетов с потолка. Он продолжил: – Немецкий, норманнский, оджибва, польский, румынский… Вот он. Русский!
– Отлично. Теперь найди слово «а-тйетс».
– А как оно пишется?
– Кто его знает.
– Попробуем найти по звучанию… – Он начал листать страницы, пока не нашел то место, которое искал. – Нет, нету. – Попробовал снова. – Нет, здесь тоже нет. Ну-ка, скажи снова.
– А-тйетс, – сказала она. – Что-то вроде того.
– Сейчас еще попробую… О, вот оно… Отец.
– Точно! – Серафина схватила друга за руку. – Так мистер Торн назвал мистера Ростонова, и мистер Ростонов ужасно огорчился. Он его как-то обозвал или оскорбил? Это имя демона с острыми клыками или что?
– Э-э-э… – Брэден, хмурясь, читал статью. – Нет совсем.
– Так что это значит?
– Папа.
– Что?
– «Отец» переводится с русского как «папа», – повторил Брэден и помотал головой. – Не понимаю. Может быть, ты не расслышала. Зачем мистеру Торну называть мистера Ростонова папой?
Серафина не знала, но придвинулась поближе, чтобы прочитать статью в книге.
– Трудно поверить, что мистер Торн мог так грубо ошибиться, он такой умный, – сказал Брэден. – Ты бы видела, как он играет в шахматы. Он даже выигрывает у моего дяди, а у моего дяди никто не выигрывает.
– Он за что ни возьмется, во всем потрясающий, – фыркнула Серафина.
– Не злись на него за это. Он хороший.
Серафина забрала книгу у Брэдена и продолжила читать. Статья объясняла, что слово «отец» употребляется в официальных случаях. Но в домашней обстановке, в кругу семьи, дети чаще говорят «батюшка», что соответствует обращению «папа», «папочка».
Серафина озадаченно нахмурилась. Они были одного возраста и не были родственниками. Так зачем же мистер Торн дважды назвал мистера Ростонова папой?
16
Когда они снова забрались в воздуховод, Серафина спросила у Брэдена:
– Ты знаешь всех джентльменов, которые гостят сейчас в Билтморе?
– Я встречал почти всех, – ответил он, ставя на место решетку вентиляции, – но некоторым меня еще не представили.
– А ты знаешь, кто в какой комнате остановился? – снова спросила Серафина, когда они на четвереньках ползли по воздуховоду к комнате Брэдена.
– Гости живут на третьем этаже. Слуги – на четвертом.
– А точно где кто, ты знаешь?
– Только про некоторых. Мистера Бендэла тетя поселила в комнате Рафаэля. Брамсов – в комнате Ирлома[1], мистера Ростонова – в комнате Морленда[2]. Ну и так далее. А что?
– Есть у меня одна мысль. Если Человек в черном плаще живет в Билтморе, ему нужно куда-то прятать этот плащ, когда он его не носит. Я проверила шкафы и гардеробные на первом этаже, но мне бы хотелось осмотреть и спальни.
– Ты хочешь тайком пробраться в комнаты других людей? – с сомнением спросил Брэден.
– Они же не узнают об этом, – заметила Серафина. – И, если мы будем осторожны, они нас не поймают.
– Но нам же придется рыться в их личных вещах…
– Да, но мы ведь должны помочь Кларе и остальным. А еще – остановить Человека в черном плаще.
Брэден поджал губы. Идея Серафины ему определенно не нравилась.
– А по-другому нельзя?
– Мы просто посмотрим.
Мальчик неохотно кивнул.
Теперь Серафина ползла за другом.
В системе воздуховодов они были в безопасности, но передвигаться по коридорам дома стало гораздо сложнее, чем прежде. Мистер Вандербильт пригласил в Билтмор частных детективов, и теперь они несли охрану в самых разных частях особняка.
Но Серафина видела, что ни новый поисковый отряд, ни присутствие сыщиков не успокоили перепуганных обитателей Билтмора. И гости, и их слуги почти потеряли надежду на счастливое завершение этой истории. Судя по подслушанным разговорам, люди склонялись к мысли, что дети не просто пропали, но погибли, и Серафине с трудом удалось убедить себя, что они ошибаются. Она ведь своими собственными глазами видела, как дети исчезали, но папаша когда-то объяснял ей: ничто не пропадает бесследно. Даже мертвые тела должны где-то находиться.
«Нам надо искать дальше, – убеждала себя Серафина. – Нам нельзя сдаваться. Мы должны им помочь».
Но поисковые отряды возвращались, так никого и не обнаружив, и люди все больше и больше падали духом.
Серафина и Брэден прокрались в комнату мистера Бендэла и осмотрели его вещи.
– Мистер Бендэл всегда такой веселый, – сказал Брэден. – Не представляю, как он может причинить кому-нибудь вред.
– Ищи дальше, – прошептала она, не желая отвлекаться.
В красиво отделанных дорожных сундуках мистера Бендэла было полно всевозможной дорогой одежды, включая многочисленные модные перчатки и длинный темно-серый плащ. Но Серафина с первого взгляда поняла, что это не тот.
Затем друзья осмотрели оклеенную красно-коричневыми обоями и обставленную мебелью из красного дерева комнату Ван Дейка[3], где поселили мистера Торна. Стены украшало множество картин, подвешенных на прочных проводах.
– Мистер Торн всегда очень добр ко мне, – проговорил Брэден. – Я не верю, что это может быть он.
Серафина, не слушая, тщательно обыскивала комнату, роясь в старых потрепанных сундуках – тех, что были не заперты. Но и здесь не нашлось ничего, напоминающего черный плащ.
– Он тебе слишком уж сильно нравится, – заметила девочка, заглядывая под кровать.
– Не слишком, – заспорил Брэден.
– Это мы еще посмотрим.
– Он спас Гидеана, когда мистер Крэнкшод хотел зарубить его топором, – напомнил Брэден.
Серафина нахмурилась. Брэден искренне верил в то, что человек, который вступился за его собаку, не может быть плохим.
Тут в коридоре послышались шаги, и они кинулись обратно в вентиляцию.
– Все-таки я не думаю, что это кто-то из джентльменов в Билтморе, – заявил Брэден, когда они ползли к следующей комнате. – Это какой-то злой дух из леса, как мы решили с самого начала. Или чужой человек из города, которого мы не знаем.
Серафина соглашалась с Брэденом в том, что пока ничто не подтверждало ее теорию, но, с другой стороны, они еще не осмотрели примерно с дюжину гостевых спален. Друзья заглянули в комнату Шератона[4], потом в комнату, оформленную в Староанглийском стиле.
В комнате Морленда Серафина внимательно изучила содержимое всех нарядных, расписанных вручную чемоданов, принадлежащих мистеру Ростонову. Ее сердце болезненно сжалось при виде сундука, полного чудесных русских платьев. Они были такие красивые – с пышными оборками и необычными узорами.
– Как-то неправильно, что мы здесь роемся, – неловко сказал Брэден.
Пробираясь по воздуховоду к следующей комнате, они услышали разговор нескольких женщин в коридоре прямо под ними. Друзья приникли к вентиляционному отверстию.
– Это комната тети, – смущенно пробормотал Брэден.
– Тише, – прошептала Серафина, глядя сквозь решетку.
Покои миссис Вандербильт была выполнены во французском стиле – фиолетовые с золотом, с изогнутой мебелью и зеркалами в узорных рамах. Серафине они показались самыми прекрасными из всех увиденных. Даже форма у комнаты была, против обыкновения, не прямоугольная, а овальная. Золотые шелковые обои, большие светлые окна, двери с искусным орнаментом – все было вписано в овал. Покрывала, шторы, обивка на мебели были сшиты из фиолетового бархата. Комната купалась в солнечном свете, и Серафина с удовольствием свернулась бы клубком на постели миссис Вандербильт и вздремнула. Девочка уже хотела предложить другу рискнуть и спуститься, но тот вдруг схватил ее за руку.
