Казис Сая - Эй, прячьтесь !
- Вскоре на серебристый мох с жужжанием опустился шмель, усталый, сладко пахнущий медом. "Ух ты!" - завизжал мышонок и бросился посмотреть на шмеля вблизи. Кот - прыг-скок, цап-царап! - и мышонок готов!.. Придушил и оставил на съедение муравьям или воронам. Сам-то он был только зол, а не голоден, и собирался еще задушить зайчонка, куропатку и все такое прочее...
Мышата плакали, а старая мышь сердито отчитала их - чтоб впредь они - такие-сякие да этакие глядели в оба. Потом велела утереть слезы, отвела к гнезду шмелей и сказала:
"Ешьте тут все, что только найдете - детву, мед, а я вас постерегу".
Слетелись шмели-няни и стали умолять мышь, чтобы она пожалела их, чтоб оставила хоть немножко меда, который они с таким трудом добыли, по капельке на самом краю света набрали!
"Нет в мире жалости, - заявила им мышь. - Если не верите, спросите у кота".
- А почему не у... петуха? - спросил кот Черныш.
- "А почему не у пса?" - ответил бы петух... Но вернемся к нашим шмелям. Одни, не найдя больше родного гнезда, бросились в озеро и утопились, а другие с жалобным жужжанием полетели искать справедливости.
А один шмель, за слезами и пылью не разбирая дороги, летел-летел и угодил прямо в ухо лошади. Гнедая понеслась вскачь через девять гор да девять долин, пока не зацепилось колесо и не опрокинулась телега.
А это была карета и ехал в ней король в гости. Карета бац, король шмяк, а золотая корона - тр-р-р - в канаву.
- Дальше уже знаю! - сказал кот. - Король запряг кучера и счастливо вернулся домой.
- А вот и нет, - ответил Мудрик. - Это был уже другой король... Покряхтывая да поскрипывая, он встал и сказал:
"Однако удачно мы опрокинулись! Карета цела, руки-ноги целы, но куда мою корону черт уволок?"
"Вот она, - сказал перепуганный кучер, обтирая поло" сермяги пыльную корону. - Не казните, ваше величество..."
"Велика печаль!" - ответил король, сели они в карету и покатили дальше.
Вечером возвращается кучер домой, смотрит - жена шелковый платок гладит.
"Да брось ты его! - говорит муж. - Будто не видишь, что платок с подпалиной. Если вкусно накормишь, куплю тебе новый - с золотой бахромой, в серебряных лилиях".
Жена подняла подушку, поставила дымящуюся миску на стол и говорит:
"Сойдет и этот платок без серебряных лилий, каша-то у меня малость подгорела".
Кучер попробовал - правда... подгорела каша. Жена виновато смотрит и говорит:
"Ты не сердись... куры огурцы поклевали - пока их с огорода выгоняла, каша и подгорела".
"Велика печаль!.. - по-королевски ответил кучер. - Вынеси-ка эту кашу собаке и радуйся, что изба наша не сгорела".
Жена унесла кашу во двор, а муж в это время вытащил из кармана сермяги новый платок в серебряных лилиях да с золотой бахромой и расстелил вместо старого на столе. Вот обрадуется жена, когда увидит...
Увидел пес хозяйку с кашей, так обрадовался, что бросился к хозяйке и миску из рук выбил. Глиняная миска - шмяк! - и нет ее, разлетелась, а привезли-то ее из самого Вильнюса, с большой ярмарки.
Пес перетрухнул, хвост поджал, даже присел в ожидании заслуженной кары. Но хозяйка только потрепала его за бархатное ухо и говорит:
"Да ешь ты, не бойся... Велика печаль... Не вор украл, сама разбилась".
Каши было много, и пес позвал петуха, петух кликнул кур. Все угощались, зобы набили, еще и воробьям досталось.
- А кот? - приоткрыв глаз, спросил Черныш.
- Ты спи, спи, - ответил Мудрик. - Пес позвал кота, но тот отказался есть вместе с собакой из одной да еще расколотой миски. Кот видел, что хозяйка в добром настроении, подбежал к ней и, поставив хвост трубой, проводил ее в избу.
Этот шельмец знал за собой грешок, потому что не раз уже забирался в чулан и отъедал по кусочку копченой колбасы. Раньше или позже воровство это должно было открыться.
И открылось. Увидев новый платок, хозяйка даже взвизгнула от радости. Обняла мужа, расцеловала и говорит:
"У меня еще круг колбасы припрятан. А ты голоден. Сейчас принесу и угощу!"
Кот почуял, что его дело плохо - забрался за печку, глаза закрыл и мурлычет: "Мур-р" да "мур-р" - и так ласково, так нежно, как только умеет.
Возвращается хозяйка с обгрызанной колбасой и говорит:
"Вот ворюга кот... Видишь, что натворил! Где же он спрятался? Сейчас я ему..."
"Велика печаль... - снова сказал кучер. - Отрежь" обгрызанный конец и брось ему. И нам хватит".
Черныш в полудреме сладко облизнулся и, вздохнув, поудобней положил голову.
- Не знаю, как бы ты поступил на его месте, - продолжал Мудрик, - но тот кот до того был взволнован, что... в один прекрасный день вышел прогуляться, нечаянно наступил мышке на хвост и вежливо сказал: "Виноват, сударыня!"
"Пожалуйста, - ответила мышь. - Как приятно, что хоть изредка встречаются благовоспитанные прохожие".
Потом созвала своих детей, детей своих детей и детей детей своих детей и сказала им следующее:
"Благовоспитанная и цивилизованная мышь, дорогие дети, никогда не будет разорять гнездо шмелей, как бы сладко оно ни пахло клевером, чебрецом, вереском и всем таким прочим... Слушайте и зарубите на хвостах: чем больше шмелей, тем больше клевера, чем больше клевера, тем больше коров, чем больше коров, тем больше молока, чем больше молока, тем вежливее коты, чем вежливее коты, тем спокойнее нам живется. Ясно?"
Кот уже почти храпел, но кивнул головой. Вряд ли он слышал что-нибудь, но Мудрик добросовестно кончил сказку:
- Как приятно, что и в этом улье встретились такой благовоспитанный кот и такая умная мышка...
Пока он рассказывал сказку, мышь успела прогрызть больше половины доски. Теперь все зависело от того, какой сон увидит Черныш и когда он проснется.
Мышь тихонько грызла дальше, а гном зажег свечу и принялся вслух читать свою книгу, чтобы Чернышу казалось, что сказка еще не кончилась.
Все как будто было рассчитано, спланировано, предусмотрено, никаких неожиданностей быть не могло. Но жизнь именно в такие минуты и любит выкинуть какую-нибудь штуку. Иногда добрую, иногда злую. Выкинет и смотрит, как ты - человек или гном - станешь выкручиваться...
Примерно так случилось и с пленниками улья. Мышь сообщила Мудрику, что в доске появилась крохотная дырочка, ученый захлопнул книгу, прокрался мимо усов кота к выходу... И вот новость: улей-то с двойными стенками! А в промежутке между ними - белый мох.
Мышь даже расплакалась от досады. А Мудрику что оставалось делать? Пришлось ее успокаивать...
- Выше хвост, - сказал он, - устрой для себя во мху норку, чтоб, проснувшись, Черныш не мог тебя достать, и работай дальше!
- А ты? - пискнула мышь.
- А я?.. - почесал макушку гном. - Скажу ему, что он спросонья уже съел тебя. А меня попрошу поберечь на ужин...
БУМАЖНЫЙ ГОЛУБЬ
- Ах вы, сони! Еще не встали! Микас! Джим! Бока отлежите. А Гедрюс, я видела, давно уже по грибы успел сходить. Полное лукошко белых набрал... Чтоб у меня - раз-два - и умываться!
Мама Микаса вошла в чулан, где спали дети, и с этих слов начался еще один богатый приключениями день, имя которому Пятница.
- А сегодня какие новости? - хриплым со сна голосом спросил Джим.
- А какие вам новости нужны? А-а!.. Есть, а как же. Отец говорил, что лисица у нас в сарае жила, в той стороне, под хворостом нора выкопана.
- Ну и ну! - удивился Микас. - Может, она еще там!
- Ищи ветра в поле... Зря вы утопили Черныша. Я даже всплакнула... Свалили все на беднягу... Славный был кот.
Микас с Джимом довольно переглянулись.
- Ох уж эти мальчишки... Такие жестокие! - села в кровати Януте, позабыв за ночь, что именно она вчера предала Черныша.
- Тетушка, а тетушка... - сказал Джим, выбравшись из постели. - Какая нам будет награда, если мы Черныша выудим?
- Как это - выудим? Куда же вы его дели? Смотрите у меня, не мучайте несчастного кота!
- Мы?!. - удивился Джим.
- Если б не папа, мы бы ни за что его не утопили, - хитрил Микас. - Сами велели и сами слезы проливают.
- Утопили вы его или нет? - уже без шуток спросила мама.
- Ну... Если награды не будет, можете петь "за упокой"...
- Ах вы!.. А какая вам еще награда нужна? Шельмецы...
- Ну хотя бы картофельную бабку на обед...
- А картошки начистите?
- Слышишь, Дженни? - спросил Джим. - Картошки начистишь?
- Ну знаете! - крикнула Януте. - Вы кота топили, вы и чистите!
- Вставайте, вставайте! Начистите картошки, и будет вам бабка. Только смотрите, верните мне Черныша.
Едва хозяйка ушла, и Януте стала допытываться, куда же все-таки мальчишки дели кота. Гадала так, гадала этак, а они - все нет да нет.
- Начистишь картошки - скажем. А если нет - страдайте оба: ты тут, а кот там...
- Где - там?
- Там... Можно сказать, в аду, - дразнил сестру Джим.
И чем веселей хихикали мальчики, тем больше мрачнела Януте, дулась, сердилась и наконец заплакала.
Когда Джим с Микасом, умывшись в озере, прибежали завтракать, Януте уже сидела на низеньком стульчике и, не поднимая головы, чистила большие лиловые картофелины.
