Ян Ларри - Необыкновенные приключения Карика и Вали
— Нет, это не иней. Это ковры. Серебристые ковры. Брр, хо-о-лодно!
На полу на ковре лежала, свернувшись в комочек, Валя. Она подтянула колени к закрытым глазам, а голову прикрыла руками. Во сне она тихонько стонала и всхлипывала.
Карик запрыгал на одном месте, стараясь согреться, потом побежал вдоль стены в конец коридора.
Ему стало как будто немного теплее.
Он повернул обратно и с разбегу перекувырнулся через голову — один раз, другой, третий и вдруг шлёпнулся прямо на Валины ноги.
— Что? Что такое? — закричала Валя, вскакивая. — Уже нападают?
Дрожа и ёжась, она смотрела на Карика заспанными, испуганными глазами.
— Чего ты? — удивился Карик. — Это же я. Очнись… Ты совсем замёрзла… Синяя вся… Ну-ка, давай бороться. Сразу согреешься. Начали!
Он подскочил к Вале и, прыгая вокруг сестры, принялся тормошить её.
— Отстань! — оттолкнула Карика Валя. Но, падая, он вцепился в сестру, и они покатились по мягкому, пушистому полу.
Валя захныкала:
— Уйди! К тебе не лезут, и ты не лезь.
— Эх ты, улитка-недотрога! Я ж согреть хочу тебя.
— А я спать хочу, — пробурчала Валя и опять улеглась.
— Ну и спи, — рассердился Карик.
За стенами кто-то возился, стучал, кашлял и вдруг громко и весело запел:
— Где обедал, воробей?
— В зоопарке у зверей.
Пообедал у лисицы,
У моржа попил водицы.
Это был голос профессора.
— Вот видишь, — сказал Карик, — все уже встали, поют, а ты валяешься…
Он подбежал к выходу из ковровой пещеры и крикнул:
— Иван Гермогенович, где вы?
— Здесь! Здесь! Вставайте, друзья мои. Завтрак уже готов.
— А что на завтрак?
— Прекрасная яичница.
— Яичница?
О, это было интереснее, чем мёрзнуть, а поэтому Валя быстро вскочила на ноги.
— Пошли!
Ребята откинули ветки и сучья, которыми был завален вход в дом ручейника, и выбрались на свежий воздух. Но лишь только Валя ступила на землю, как тотчас же испуганно попятилась назад.
— Что это, Карик? Где мы? — зашептала она, крепко сжимая руку брата.
Ни земли, ни неба, ни леса не было видно.
В воздухе плавали тучи блестящих пузырьков. Пузырьки кружились, сталкивались, медленно опускались вниз и снова взлетали вверх.
Вокруг кружилась пурга светящихся пузырьков.
— Иван Гермогенович! — крикнул Карик. — Что такое? Что это кружится?
— Туман! — услышали ребята голос профессора. Иван Гермогенович был тут же, где-то поблизости, совсем рядом, но ребята не видели его.
— Разве туман такой бывает? — недоверчиво спросила Валя.
— Да, Валек, это туман. Такой он бывает под микроскопом.
Голос профессора звучал глухо, как будто доносился из глубокой ямы.
Ребята протянули руки, пытаясь поймать пузырьки, но они лопались, растекались холодной водой по пальцам.
— Ну где вы там застряли? — крикнул из гущи тумана Иван Гермогенович. — Бегите скорее!.. Тут есть у меня кое-что поинтереснее тумана.
Карик и Валя, осторожно ступая, двинулись на голос профессора.
— А много яичницы у вас? — крикнула Валя.
— Если поторопишься, может быть, и тебе удастся попробовать её, — отозвался Иван Гермогенович. — Иди скорее, пока я не съел все сам.
Вдали в тумане заблестел синий огонёк.
— Огонь! — крикнул Карик.
Неужели профессор развёл костёр? Но где же он взял спички?
Валя во весь дух помчалась к огню.
— Костёр, костёр! У нас костёр! — кричала она.
Впереди, разбрасывая тучи пузырьков тумана, плясало пламя костра.
Высокий столб зелёного огня поднимался до самых вершин чёрного, мокрого леса. У костра на корточках сидел профессор. Толстой палкой он ворошил хворост, корчившийся на огне с весёлым потрескиванием.
— Ура! — закричали ребята. Они подбежали к огню и, взявшись за руки, принялись отплясывать дикий танец.
— Гоп-ля! — кричала, прыгая, Валя.
— Гоп-ля-ля-ля! — кричал раскрасневшийся Карик.
— Тише, тише! — останавливал ребят профессор. — Так вы у меня, пожалуй, всю посуду перебьёте. Садитесь-ка лучше да поешьте.
От костра тянуло таким жаром, что невозможно было стоять даже далеко от него. А между тем сучьев в костре было не так-то уж и много. Валя схватила охапку сухого хвороста и хотела подкинуть в костёр, но Иван Гермогенович остановил её:
— Не надо! Яичница уже готова.
— А костёр?… Он же потухнет.
— Нет, он не потухнет… Садитесь, друзья мои, завтракать, — сказал Иван Гермогенович и поставил перед Кариком и Валей прямо на землю огромную белую посудину с неровными краями; она была доверху наполнена дымящейся яичницей.
Не ожидая повторного приглашения, ребята с жадностью набросились на еду. Обжигаясь и дуя изо всех сил на пальцы, они глотали кусок за куском.
Валя раскраснелась. У Карика нос покрылся потом. И только Иван Гермогенович ел не спеша, орудуя, точно ложкой, куском сложенного вдвое лепестка.
Ребята не съели ещё и половины яичницы, как почувствовали, что сыты по горло.
— Ну, — сказал профессор, вытирая клочком лепестка бороду, — надеюсь, вы сыты?
— Ещё как! — засмеялся Карик. — У меня даже живот перекосился набок.
— И у меня перекосился, — сказала Валя.
— Прекрасно! Замечательно! — улыбнулся профессор. — Я очень рад, что яичница понравилась вам.
— А из чего вы её состряпали? — спросила Валя.
— Ясно, из чего делают яичницу, — из яиц, — перебил её Карик. — Это же просто. А вот как костёр вы разожгли? Где спички достали? И потом — почему огонь столбом стоит, почему он зелёный и почему костёр горит без сучьев?
— Тебе не нравится костёр без сучьев? Ну что ж, тогда подбросим в огонь вот эту охапку.
Иван Гермогенович подбросил в костёр сучьев и, поправив их палкой, весело подмигнул ребятам.
— Вы думаете, я бездельничаю ночью? Ничего подобного. Я всю ночь ел поджаренную ветчину с зелёным горошком, горячие пироги, бифштексы, борщи, фрукты, торты. Но, к сожалению, все эти кушанья подавали мне во сне… Проснулся голодный как волк. Ну, вскочил и побежал искать чего-нибудь съедобного. Однако отойти далеко от нашей роскошной квартиры побоялся… Видите, какой туман стоит… За два шага ничего не видно. Заблудишься, чего доброго, или свалишься в какую-нибудь пропасть. Что делать? Ждать рассвета?… Идти на авось?… Подумал я, подумал и решил развести костёр. К счастью, ещё вчера вечером я нашёл в лесу два кремешка. Они-то и выручили меня… Набрал я сухих веток, сложил их в кучу и принялся работать…
— Как доисторический человек! — прошептала Валя.
— Вот именно, — улыбнулся профессор. — Ну, скажу я вам, это была нелёгкая работа, и помучился же я, пока, наконец, мне удалось превратить искру в огонь… Теперь только я понял, что нашим допотопным предкам жилось совсем невесело.
— А почему всё-таки огонь зелёный? — спросил Карик.
— Почему? Да потому, что это горит газ. Обыкновенный торфяной газ — метан, который во многих местах выбивается из-под земли… Мне повезло… Я случайно развёл костёр в таком месте, где под землёй скопилось много этого газа… Ну, а яичница сама пришла на костёр.
Валя так и ахнула:
— Сама пришла?
Иван Гермогенович посмотрел на Валю, важно погладил бороду и сказал:
— Как только костёр разгорелся, рядом со мной кто-то начал шуметь, возиться, и вдруг сильный ветер свалил меня с ног. Вокруг все так загудело, будто я нечаянно выпустил из-под земли ураган. Это была птица. А ураган поднимали её крылья. Должно быть, огонь спугнул её с гнезда.
— Она не сгорела?
— Нет, она улетела, — сказал Иван Гермогенович, — а я начал искать её гнездо. Ведь не зря же она сидела так тихо.
— Нашли?
— Конечно… Из этого гнезда я и добыл яйцо.
— Оно не вороньё?
— Нет. По всем признакам, это яйцо малиновки, белое с крапинками. Вы когда-нибудь видели яйца малиновки?… Они чуть побольше крупной горошины. Но мне пришлось изрядно повозиться с ним. Я катил его перед собой, как бочку, и по дороге, наверно, раз десять отдыхал. Но ещё труднее было разбить скорлупу. Целый час, кажется, я долбил её камнем. Наконец разбил всё-таки и чуть было не утонул в белке… Хорошо ещё, что успел отскочить в сторону.
Профессор, посмеиваясь, поглядел на ребят:
— Ну, всё остальное просто. Белок вылился сам, а желток я поджарил на скорлупе, как на сковородке.
Карик встал, одёрнул незабудковую рубашку.
— Иван Гермогенович, — сказал он, рассматривая внимательно собственные ноги, — если вы хотите дать каждому из нас по хорошему подзатыльнику — не стесняйтесь, пожалуйста. Мы готовы расплатиться за своё поведение… Нам, конечно, ничего не надо было трогать у вас в кабинете, но понимаете… Так уж получилось! Только знаете что, вы лучше влепите мне два подзатыльника. Один за себя, один за Вальку. Она же маленькая!..
Профессор добродушно махнул рукой:
— Да ну тебя! Придумал тоже… Чепуху какую-то… Вы и так уж наказаны за непослушание, а потому садись и не петушись. Побереги свой затылок, он тебе ещё пригодится.
