Виталий Коржиков - Волны словно кенгуру
- "Старый большевик". "Старый большевик". Я - "Уссурийск", прошу капитана. Приём, приём!
- Сейчас, сейчас! - как-то приподнято сказал начальник рации.
Я бросился за капитаном.
У рубки уже собралась целая толпа. Начальник остановил всех движением пальца: "Тихо!" - и сказал в микрофон:
- "Уссурийск", "Уссурийск"! Я - "Старый большевик"! Приём, приём!
И оттуда снова раздалось:
- Капитана, капитана!
Иван Савельич, волнуясь, схватил трубку:
- Витя, Витька! Это ты?
- Здравствуй, отец! - донеслось из висевшего на стене динамика. - Как здоровье?
- Всё в порядке! - весело сказал Иван Савельич. - А твоё?
- Нормально! - сказал Витька грубоватым голосом.
- Ну, так встретимся в Сингапуре? - спросил Иван Савельич.
Витька замялся, а потом сказал с улыбкой в голосе:
- Встретимся, отец. Обязательно дома встретимся.
- А сейчас?
- А сейчас на Камчатку! - сказал Витя.
- А домой, к маме, зайдёшь? - спросил тихо Иван Савельич. - Заглянул бы, скучает...
- И ты бы заглянул, - откликнулся Витя.
- Я не могу! Некогда! - быстро сказал капитан. - У меня груз! Люди ждут.
- И у нас груз! - ответил Витя. - И тоже люди. Ждут. Вся Камчатка.
Кто-то на "Уссурийске" рассмеялся.
- А мы вот в Индию. В Бомбей! А потом домой... - Иван Савельич потёр вдруг нос, вздохнул: - Ну ладно. Будь здоров, Витька! Будь здоров, говорю. Привет капитану.
Из аппарата на стене донёсся уже другой голос:
- Слышу, слышу, Иван Савельич, привет, привет!
В рубке снова что-то затрещало. И кто-то в эфире затянул:
- "О Неаполь, о мама миа!"
Начальник рации выключил аппарат. И Иван Савельич махнул рукой:
- Вот и поговорил с сыном!
Начальник задиристо поднял вверх руку с согнутым пальцем и сказал:
- Вот жизнь морская! Отец с сыном раз в три года поговорили! Это на берегу разве кто поймёт? - Он сердито прошёлся из угла в угол. - А что поделаешь? Люди ждут груз!
А я осторожно спросил:
- А с Москвой можно будет поговорить?
- С Москвой? Это когда пройдём Андаманские острова. За ними попробуем. Они как забор на пути. Ничего почему-то не слышно. Один треск, мяу да мяу... А за ними попробуем!
СЕМЕНА ДЕРЕВА С КРАСНЫМИ ЦВЕТАМИ
В Малакке мы остановились ненадолго, на рейде. Капитан торопился не зря: люди ждали работы. От берега к нам одна за другой тянулись по знойной воде баржи с полуголыми худыми грузчиками - малайцами, индийцами и увозили мешки с рисом к серым пакгаузам.
Я часто подходил к борту и смотрел в сторону города.
Когда-то мой братишка, который погиб на фронте, перебирал малайские марки, на которых был нарисован полосатый тигр, и вслух мечтал: "Малакка... Сингапур..."
И мне тоже хотелось посмотреть на землю, о которой мечтал мой брат.
Может, поэтому капитан подошёл ко мне и хлопнул по плечу:
- Ну-ка, держи бумаги! Едем в город часа на два!
Мы сели в маленький катер и через полчаса сошли на причал у небольшого мутного канала. В канале по илистой жиже двигались какие-то странные кузнечики. Я остановился посмотреть на них, но Иван Са-вельич позвал:
- Потом! В конторе ждут.
Мы поговорили в конторе с чиновником - толстым носатым индийцем, подписали нужные бумаги, капитан позвонил в порт Пенанг, чтобы готовились к приёмке груза. А потом с торговым агентом-малайцем мы пошли по тихому городку.
Тихие жители везли в тележках кокосовые орехи, развозили каучук с пальмовых плантаций.
Зной. Никаких тигров...
Только у набережной, будто островок давних времён, стояла башня старинной крепости. Она была сложена из кусков железной руды и вся затекла ржавчиной. Вокруг башни играли ребята. Они хлопали её по ржавым бокам, показывали на старые бойницы, из которых когда-то палили пушки по пиратским судам, валили клубы дыма и, конечно, с воем и свистом вылетали чугунные ядра...
А над башней, над всей набережной шелестело необъятное дерево с большими листьями и красными цветами. На земле под ним лежало множество семян.
"Вот дерево здесь особенное", - подумал я и наклонился.
Но ребятишки опередили меня, подобрали семена и протянули мне. Я положил семена в записную книжку.
Съезжу когда-нибудь в село Ново-Петриково на Украину, на могилу брата, и посажу возле неё эти семена. Правда, у нас не тропики, не та температура, но всё равно посажу.
Вдруг да вырастет и там большое дерево с далёкой-далёкой земли, посмотреть на которую так мечтал брат.
СТРАННЫЕ КУЗНЕЧИКИ
Пока мы ходили, я забыл про странных кузнечиков в канале. Но как только мы вернулись в порт, я снова увидел их.
Они выбирались из сухого канала и медленно ползли по суше к воде.
"Может, это не кузнечики, а головастики?" - подумал я и подошёл поближе.
Из жёлтого ила выползали не кузнечики, не головастики, а настоящие рыбки. Они были в глине, поэтому и трудно было их узнать. Рыбёшки становились на острые плавники и передвигались на них, будто на ходулях. Ползли они к воде целыми стайками. Я про таких рыб читал: они могут дышать и в воде и на суше. Но видеть никогда не видел.
Я поднял одну рыбку за хвост и положил на ладонь.
Она сразу же встала на плавнички, как самолётик на колёса, начала медленно поворачиваться из стороны в сторону - куда бы двинуться - и на минуту растерянно замерла.
- Своих ищет, - сказал капитан.
Глаза рыбки были залеплены глиной, но она всё равно повернулась к воде.
Я поднёс её поближе, опустил, и она сразу же сделала шаг за своей стаей.
- Догоняет, - усмехнулся капитан.
"Я ВЕДЬ ВСЕГДА ГОВОРИЛ..."
Пароход наш неподвижно стоял вдали, у горизонта.
А катера всё не было. И капитан сказал маленькому агенту-малайцу:
- Пойдём-ка пообедаем по-малаккски, о делах поговорим и матроса накормим, - показал он на меня.
Агент бросил на меня лукавый взгляд и весело кивнул хрупкой, словно бы фаянсовой, головкой.
В ресторане небольшого отеля почти никого не было. Только чинно обедала семья американских туристов с двумя детишками.
Мы сели за стол. Агент что-то сказал смуглой официантке, и она принесла блюдо за блюдом.
Хрустящий салат из молодого бамбука. Суп из акульих плавников. Тонко нарезанный перец. Острые соусы. Какую-то особо почитаемую рыбу.
А когда мы всего отведали, поставила на стол блюдо, в котором дымился рис, лежали кусочки орехов и какого-то мяса.
- Пробуй, - сказал мне капитан и подвинул блюдо.
Я положил немного кушанья к себе на тарелку, попробовал.
Под зубами хрустнули орешки, сладко расплылся рис и остро запылало на языке нежное мясо. Это было вкусно!
- Бери побольше, - весело кивнул мне капитан.
- Йес, йес, побольше, - поддержал агент и улыбнулся капитану.
Я положил побольше. Стало совсем вкусно. Капитан тоже положил себе немного и съел.
Я посидел, отдохнул, но от кушанья всё тянуло удивительным ароматом.
Капитан и малаец были заняты деловым разговором, и я решительно подвинул блюдо к себе.
- Давай-давай! - улыбнулся капитан. Малаец тоже улыбнулся.
На блюде ещё кое-что оставалось. Я чувствовал себя неловко: одному уписать такое блюдо! Но удержаться уже не было никакой возможности. Я махнул рукой и съел последние кусочки мяса.
- Ну что? Вкусно? - спросил Иван Савельич и посмотрел на малайца.
- Вкусно? - спросил малаец.
- Очень! Невероятно!
- Ну вот видите! - сказал капитан агенту. - Я ведь всегда говорил, что малаккские лягушки очень вкусны!
МАЛЕНЬКИЙ МОХНАТЫЙ ОРЕХ
В порт с певучим названием Пенанг мы отправились почти всей командой на рейдовом катере. В белых рубашках, под ветерком. У каждого были дела: кому нужно было что-то купить, кому сверить в порту карты. А кому просто походить по твёрдой земле.
По небу лёгкими белыми катерками носились облака. С причала, казалось, доносилось чьё-то пение. Даже волны плескались певуче: "Пен-анг, Пен-анг..."
И радист Митя, по-птичьи наклонив голову, прислушивался, будто запоминал мелодии, которые обещал привезти ребятам в свою школу.
- Цветной город, - сказал Ваня, вытирая лоб наутюженным платком.
- Да, цветов здесь, куда ни глянь, хватает, - рассмеялся боцман. Цветник.
И я уже заранее представил себе город в пальмах и в тропических цветах.
Едва мы выпрыгнули на причал, за стеклянными витринами магазинов засверкали сувениры для туристов: перламутровые раковины, жемчуг, парусники в бутылках. А в темноте какой-то лавки вдруг заплясали раздувшиеся кобры.
Всё дышало тропиками и экзотикой.
Но вот мы вышли в город, и улочки сразу стали неуютными, закопчёнными, как печное поддувало.
Теперь только чистое небо да белые облака над нами всё ещё украшали город. Внутри лавчонок виднелись банки и бутылки с громадными змеиными головами и какими-то корнями. Потом потянулись лотки с жёлтыми гроздьями бананов и ананасами.
Рядом с нами, оглядываясь по сторонам, ехали на велосипедах рикши. Столько рикшей я ещё не видел нигде.
Рикши, рикши, рикши... Одни в рваных рубахах, другие в аккуратных костюмчиках. Они догоняли нас, зазывали к себе.
