Галина Головина - Белая таежка
- Ништяк! - прошептал в ужасе Ванюшка. - К самострелу* меня вели...
_______________
* Самострелом теперь пользуются только злостные браконьеры.
Сгибается толстая береза на корню и делается из нее лук. Вместе
стрелы - копье. Валят медведя, лося.
30
У озера Кругляша, где мы условились встретиться с нашим командором, его не оказалось, хотя прибыли мы туда уже под вечер и были уверены, что он нас ждет.
- Ничего страшного, Миша, - сказал Кольча. - Очевидно, напал на след золотничников.
Он все еще не отошел от пережитого потрясения. Горько, обидно и очень стыдно ему сознавать, что не сумел воспользоваться "правом на мужество". (Его выражение, если не забыли.) Девчонка не растерялась, а он растерялся. Правда, не без моей помощи. Я же им закричал: спасайтесь!
Недалеко от озера в березняке мы выбрали крохотную полянку и поставили так палатку, чтобы ее никто, кроме птиц, не смог увидеть, если только не наткнется на нее. Вечер уже надвигался. Галка ужином занялась, повесив котелки на сделанный мною таган, Кольча принес охапку смолья.
- Миша, только честно, ты меня презираешь? - начал он угрюмо, когда Галка ушла за водой. - Стыд и позор - бросил в беде товарища!
- А если бы мотор не завелся? - спросил я.
- Ты же бревном загородил дорогу!
- А вдруг бы оно сломалось?
Кольча ничего мне не ответил. Я чувствовал себя тоже скверно: уж если кто и виноват в том, что Кольча бросил шитик, так это прежде всего я сам. Так и сказал ему, но Кольче от этого не стало легче.
- Пошли, оглядимся тут, может, командора встретим, - предложил ему я, чтобы отвлечь его от тягостных дум.
- Только вы недолго, мальчики, - попросила Галка, вернувшаяся как раз с речки. - Мне одной страшно.
"А кто тебя тянул сюда?" - вертелось у меня на языке, но злости на нее не было, поэтому я промолчал.
Спустившись к берегу, мы пошли вдоль речки на угор по луговине. Ветерок трепал буйное таежное высокотравье. У нас его дурниной зовут. Такая травища выдуривает, что заезжай в нее верхом на лошади - головы будет не видать. Заблудиться дважда два. Собаки и те робеют, стараясь держаться поближе к хозяину. Выше всех вымахивают всегда дудники, медвежьи пучки. С вихрастыми такими зонтиками на макушках. Суставчатый стебель их бывает толщиной с добрый стяжок, а в высоту поднимается до трех с половиной метров. Мы мерили сколько раз. Выше, правда, не находили, но наверняка есть и выше, тайга большая. Запах у медвежьих пучек терпкий и очень-очень стойкий. Вот бы научиться из них одеколон делать! Приятный запах, нам он нравится. У меня с этими пучками связаны хорошие и не совсем хорошие воспоминания, но все равно это запах моего детства.
"А ну-ка, неслух, дай я твои лапки понюхаю! - скажет, бывало, мама, встретив меня вечером у ворот. - Я так и знала, опять по тайге шалыганили! - и подзатыльничек для порядка. - Рано тебе еще в тайгу шастать".
Чем мы только не мыли руки перед возвращением домой - ничего не помогало. Даже няша болотная, остатки сгнившей травы, не могла перешибить запах медвежьих пучек...
- Мишаня, чем не тайничок? - оправдывался Колян, когда мы подошли к длинному узкому островку, расколовшему Кутиму пополам.
Островные березы протянули руки нашим береговым, сомкнули пальцы и образовали темную узкую пещеру над протокой. Загоняй лодки - и никто их тут не увидит. Дальше плыть нам уже нельзя - обмелела Кутима.
Я заглянул в "пещеру". Вода на дне ее сочилась по камням и казалась зеленой от нависшей листвы, как бутылочное стекло. Основное русло на той стороне острова.
Вдруг за спиной у нас в траве раздался резкий свист, мы с Кольчей разом оглянулись, сорвали с плеч ружья. Послышался где-то очень близко шорох, зашевелились сочные листья бадана, и я услышал чье-то запаленное дыхание. К нам кто-то подбирался не таясь. Зверь или человек?
- Падай! - шепнул я Кольче.
Мы повалились под березы. Шорох все ближе. Мушка пляшет на конце моего ствола.
Бах! Опередив меня, Кольча первым спустил курок.
Из травы со злым лаем выскочил Чак. "В кого, мол, палите вы, обормоты?!"
Таких каверзных случаев в жизни таежного охотника Чака наверняка еще не бывало.
- Чакушка! - простонал Кольча в ужасе и, бросив ружье, схватил в объятия пса, начал лихорадочно его ощупывать и оглядывать. Потом объявил мне радостно: - Миха, я промазал!
Из дурнины вышел Ванюшка.
- Чего это вы тут взбулгачились?
- Свистел кто-то, - сказал я в оправдание.
- Крысы!
- Пищухи, Колян! - запоздало дошло до меня.
- Тоже мне таежник, - недовольно пробурчал командор. - Вы так и меня могли бы на тот свет спровадить. Как это можно палить неизвестно в кого?
Мы пошли к нашему табору, и дорогу нам несколько раз перебегали толстые рыжие зверьки. В зубах у них были пучки сухой травы. На зиму себе корм заготовляют. Мне было неловко перед Ванюшкой, и я молчал. Кольча первым делом покаялся, рассказал, как он выпрыгнул в воду из шитика, когда я закричал "Спасайтесь!" и как отважно поступила Галка. Меня тоже не забыл отметить. Мол, был на высоте.
- А тебе что удалось узнать? - спросил я у Ванюшки. - Нашел их следы?
Командор отрицательно помотал головой.
- Дождь все затоптал.
А про то, что его Профессор с Гурьяном чуть не уложили пальбой из самострела, - ни слова. Нас не хотел пугать. И сослужил нам этим плохую службу.
Большущая птица показалась над речкой и стала парить, распластав широкие длинные крылья, очевидно, добычу высматривала. Первое, что бросилось мне в глаза, это белые полосы на ее мощном хвосте.
- Скопа! - ахнул изумленно Ванюшка.
Про скопу я слышал не раз от дедушки Петрована, а вот видеть ее мне еще не доводилось, потому что гнездится она в самых глухих, необжитых местах, и только там, где много крупной рыбы. Птенцы у нее крупные, за один присест наверняка не меньше ведерка рыбы съедают. Поди-ка, налови столько!
- Гляди, гляди! - толкнул я локтем Кольчу, вставлявшего в фотоаппарат новую кассету.
Скопа, как жаворонок, затрепетала на одном месте, вытянув вперед длинные когтистые лапы. Кольча щелкнул крышкой фотоаппарата, но было уже поздно: скопа камнем упала в воду. А через секунду мы опять увидели ее, в клюве она держала огромную рыбину.
31
- Солнце село ниже ели, спать пора, а мы не ели, - сказал Ванюшка, когда мы подошли к лагерю.
Увидев нас, Галка принялась кашу раскладывать по мискам. Сегодня она приготовила нам гречневой каши со свиной тушенкой. Та героиня в кинофильме, роль которой ей хочется заполучить, на наше счастье, была к тому же поварихой. Вот Галка и стажируется с великим усердием. А нам это только на руку. Здорово она нам облегчила походную жизнь.
Поели мы, как всегда, с большим аппетитом, накормили собак.
- Завтра будет у нас день отдыха, - объявил командор. - Я хочу еще тут полазить, может, все же нападу на следы Антошки и дружка его.
- Порыбачим! - обрадовался я.
- Я вам полотенца постираю, - сказала Галка, - починю одежонку.
И Кольча тоже был не против отдохнуть.
- Я тут пофотографирую, парни. Места удивительные!..
После ужина командор сел дошивать свою куртку у костра, я стал ладить рыболовную снасть, а Кольча склонился над своим путевым дневником. Сегодня у него есть что описывать.
- Надо закидушки на ночь поставить! - решил я.
Ванюшка тоже засобирался было пойти со мной порыбачить, но тут же передумал. Надо, говорит, куртку дошить, вдруг дождь или похолодает.
- Идите с Кольчей.
Это было совсем непохоже на Ванюшку. Я уж говорил, что заядлее рыбака, чем он, во всей Басманке не найти. И вдруг отказывается в такой момент от рыбалки! А ведь где скопа, там крупная рыба. Увидеть скопу для рыбака всегда радость.
"Вот что это командорство с человеком делает!" - усмехнулся я про себя.
И только потом, неделю спустя, узнал, что Ванюшка просто боялся покидать лагерь на вечер глядя.
Пошли мы с Кольчей на озеро. Я уже упоминал, что оно примыкало вплотную к Кутиме, и лодки свои мы загнали в него, соблазнившись пологим травянистым берегом, заросшим немного у воды осокой, в которой можно легко их спрятать.
- Поплывем в шитике, - сказал я, когда мы подошли к лодкам, - он устойчивее дюральки.
Кольча уселся на носу, а я взял весло и оттолкнулся от берега. Мотор заводить не торопился. Легкий ветерок понес нас помаленьку на глубину.
- Край непуганых рыб! - залюбовался диким озером Кольча. - Помнишь, Миша, я вам читал? "Здесь все сурово, печально и угрюмо..." А я этого не нахожу. Скорее наоборот: очень броская, яркая красота. - Он нагнулся над бортом. - А глубина-а!..
Я повернулся к корме, взялся за шнур привода и дернул его. Мотор взревел на высоких нотах, и лодка рванулась с места как застоявшийся жеребец. От толчка я перелетел через мотор и булькнулся в воду. Кольча вывалился через борт. А шитик, набрав бешеную скорость, несся по озеру. Руль водой откинуло и положило в одну сторону. Лодка легла в вираж и, описав круг, помчалась прямо на нас.
