Гец Рихтер - О кораблях и людях, о далеких странах
Капитан в белом кителе, странно вытянувшись, шествует за носилками. От откинулся немного назад, как будто ему сейчас особенно тяжело нести свое толстое брюхо. На бот-деке, расставив ноги, стоит Медуза. Руки он опустил глубоко в карманы. Заметив его, ребята ниже наклоняются над своими ведрами. Немного спустя хлопает дверь - Медуза исчез в своей каюте.
8
Боцман Глотка выстроил ребят на палубе и объявил им, что они с 17 часов должны быть готовы для того, чтобы явиться на допрос. После этого ребята умылись, переоделись, словно на праздник. Наконец-то Медузу постигнет заслуженная кара и все издевательства кончатся. Они говорят о том, что расскажут капитану, и ведут себя так, как будто все мечты их уже сбылись.
Капитан возвращается с берега не один - с ним двое чужих. На одном темный плащ, он держит под мышкой портфель. Другой, очевидно, из гитлерюгенд. Все вместе они исчезают в капитанской каюте.
На палубе так темно, будто уже наступил вечер. Молнии рассекают небо, вдали погромыхивает гром: над городом нависла гроза.
Наконец боцман Глотка зовет первого юнгу к капитану.
Остальные ждут в спальне. Тускло светит лампа, изредка ктонибудь шепчется. Проходит немного времени, и парень возвращается с допроса. В мгновение ока его окружили, но он не поднимает головы и явно хочет поскорее отделаться от ребят.
- Ну, как?
Парень молчит, не смотрит никому в глаза.
Вот вернулся еще один, а потом и третий.
- Да скажите вы хоть слово кто-нибудь!
Один из юнг останавливается и говорит:
- Эх, зря мы это все!.. Они с нами со всеми поодиночке расправляются. Старик говорит: "Неподчинение приказу!", а там еще двое. Один, из Трудового фронта, только и делает, что записывает за ним. Да и из гитлерюгенд тоже. Кто не желает дальше учиться здесь, того откомандировывают, но не как матроса, а как мальчишку на побегушках: каюты чистить, чай подавать - обслуживающий персонал.
Один за другим ребята возвращаются от капитана и почти все со словами:
- Эх, зря мы это все...
Кое-кто уже начинает проклинать застрельщиков.
- Из-за вас все! - говорит кто-то Руди. - Ты виноват во всем, задавала!
Руди глотает слезы.
- Да вы сами ведь тоже...
- Это вы нас подбили! Вы нас науськивали!
На трапе показывается Латте. Не взглянув на Руди, ой проходит мимо. Руди долго смотрит ему вслед. Куделек, стоящий рядом, спрашивает:
- Что же это такое?
Над потемневшим городом гудит эетер. Он свищет в осях. Из темноты вырываются ослепительно белые молнии и заставляют зажмуривать глаза. Молча стоят рядом Руди и Куделек. Снова слышатся шаги. Из каюты капитана выходит Зепп.
- Ну, как?
Зепп останавливается. Дико оглядывает своих товарищей и сплевывает.
- Все кончено! Все! Чтоб вы знали! - Зепп вытирает себе глаза.
- И ты? - спрашивает Руди, и в голосе его звучит глубокое разочарование.
- Слышишь? Я хочу быть моряком, настоящим моряком, а не подметалой, который убирает за другими. Я не хочу никому прислуживать. - Зепп резко поворачивается, собираясь спуститься в спальню. - А на тебя я плевал, понял? - И он быстро сбегает по ступенькам.
Но Руди заметил, что глаза Зеппа полны слез. Тут он слышит, как выкрикивают его имя.
У трапа, ведущего к капитанской каюте, Руди наталкивается в темноте на какого-то человека с морским мешком за плечами.
- Извините, пожалуйста!
- Ничего, ничего! - произносит незнакомец.
Руди узнает боцмана Иогансена. Чуть согнувшись под тяжестью мешка, боцман покидает судно.
- Руди Роттер! - кричит Глотка. - Живо!
Руди быстро взбегает по трапу. Небо раскалывает ослепительно яркая молния. Кажется, она вот-вот рассечет пополам грот-мачту. Руди слышит, как по палубе начинает барабанить дождь. Он снимает бескозырку и входит в каюту капитана.
- Стало быть, ты и есть зачинщик? - громко спрашивает капитан, развалясь в креслах. Он перелистывает тоненькую тетрадку и даже не смотрит на Руди. В каюте полутемно - горит только настольная лампа.
Слева от капитана сидит бледный темноволосый человек. Перед ним блокнот, и Руди замечает, как он, оторвав полуисписанный листок, передает его капитану. На новом листке он печатными буквами медленно выводит фамилию Руди, а затем ставит за ней жирный красный крест. Напротив сидит баннфюрер * из гитлерюгенд. Он откинулся на спинку стула. От левого погончика к нагрудному карману спускается толстый витой шнур. "Как у Эде", - вспоминает Руди и сразу исполняется доверия к этому человекуУ баннфюрера светлые волосы и узкое лицо. Капитан захлопывает узенькую тетрадку и передает ему. На обложке тетрадки написано: "Руди Роттер".
Играя карандашом, капитан поглядывает на Руди и говорит: "А ну-ка, подойди поближе!"
Руди подходит к столу. Руки у него вытянуты по швам, и ему все время хочется глотнуть, будто у него в горле чтото застряло. Неуверенным взглядом он осматривает всех
* Баннфюрер - руководитель районной организации гитлерюгенд.
присутствующих. На столе толстая книга, на переплете написано: "Адольф Гитлер, "Моя борьба".
- Так, стало быть, ты и есть зачинщик? - повторяет капитан.
И трое взрослых смотрят на юнгу.
Руди не знает, как ему отвечать. "Что это им надо?" думает он.
Тихо в каюте. Руди слышит, как тикают часы на руке у бледного человека. По стеклу иллюминатора стекают капли дождя.
- А мы все сказали, что никто больше не будет заниматься у боцмана Хеннигса, потому что он сегодня... - выпаливает он вдруг.
- Кто это первый сказал? - прерывает его бледный человек, а капитан снова принимается играть карандашом.
- Да... - Руди никак не может понять, что этому человеку от него надо. Он пытается вспомнить.
"Да кто ж в самом деле-то сказал?.. Латте, что ли?" Внезапно слезы застилают ему глаза.
- Мы все были на палубе. Вот и разговорились об этом... Эрвин себе руку сломал, - говорит он громко и возбужденно, а боцман Хеннигс его терпеть не мог. А разве он имеет право?
Кто-то кашляет. Руди поворачивается. В углу, оказывается, сидит еще один человек - Медуза.
- А ты говорил, чтобы вы все вместе выступили? - спрашивает капитан.
Руди молчит. Настольная лампа начинает мигать, вотвот она погаснет совсем. Снаружи доносятся раскаты грома. Кажется, что дрожит весь корабль.
- Не знаю я, - произносит Руди запинаясь.
- Так, так! Не знаешь, стало быть? - Капитан кивает. Лоб его покрыт капельками пота. - Сначала ты вон какие речи произносил, а теперь струсил? Эх ты, дрянь! - вдруг начинает кричать он.
Руди весь дрожит. Он смотрит на баннфюрера, как бы ожидая от него помощи, но тот что-то пишет в своем блокноте.
- А я и не трушу вовсе. Разве боцман имеет право... слова застревают у Руди в горле.
- Итак, ты признаешься, что подговаривал ребят?
Руди быстро оборачивается. Это баннфюрер сказал.
У Руди по щекам бегут слезы. Он не пытается больше сдерживаться. "Баннфюрер же не знает, как было все на самом деле. Баннфюрер должен мне помочь! - думает он. - Почему это мне не дают говорить?" - Руди смотрит на портрет фюрера на стене, точно ища у него защиты. Но лицо фюрера сурово и холодно, как лицо жандарма под шлемом.
- Да, я говорил! - выкрикивает Руди вдруг упрямо. - Но остальные тоже говорили.
- Кто еще говорил? - Капитан резко встает из-за стола и наклоняется к нему. - Смотри мне прямо в глаза! Вот так! И если ты мне назовешь все имена... только все, понимаешь? Если ты раскаешься, то получишь право...
Руди уже ничего не соображает. Как сквозь туман, он слышит скрипучий голос и думает: "Вот почему Латте отворачивался и остальные тоже. Но не могли же они..."
- Ну что? - слышит он снова голос капитана.
Руди выпрямляется и говорит:
- Я не знаю, кто еще говорил, но я знаю, что все хотели быть вместе. И потом, ведь это неправильно, когда так издеваются...
- Итак, господа, мне кажется - дело ясное, - говорит капитан. - Если в других случаях у меня складывалось впечатление, что юнги кричали, потому что кричали все остальные, то в данном случае мы имеем дело...
Баннфюрер поднимает руку.
- Одну минуту, господин Вельксанде! - Капитан умолкает, сделав недовольное лицо. Руди смотрит на баннфюрера, вытирая слезы носовым платком; - Прежде всего, возьми себя в руки! Ты не маленькая девочка и не ребенок. В море тебя ждут дела посерьезнее. Так вот, послушай!
Руди стискивает зубы. Эти немногие слова вернули ему снова доверие к баннфюреру.
- Юнга, с которым сегодня произошел несчастный случай, не подчинился приказу...
Руди резко поднимает голову и кричит:
- Это неправда!
- Ты забыл, что такое дисциплина? - ярится капитан. Тебе приказано отвечать только на вопросы!
Баннфюрер спокойно продолжает свою речь:
- Со стороны юнги это было неповиновение, и он поплатился за это. Но поплатился один. А в море бывает по-иному. Там все члены команды могут поплатиться за одного. Из-за неповиновения одного-единственного может погибнуть целый корабль. Ты понимаешь? Повиноваться надо беспрекословно!
