Т. Кравченко - Санкт-Петербург в вопросах и ответах
Памятник расположен в середине обширной площади, казавшейся еще больше в XVIII веке, когда это был просто пустынный плац. При осмотре с любой точки площади памятник не теряет своей выразительности, причем при взгляде с разных сторон видишь все новые и новые особенности композиции. Могучий порыв, энергичный взлет коня определяют впечатление, если смотреть с западной стороны, от Сената. Иначе выглядит монумент с противоположного конца площади: здесь прежде всего бросается в глаза властный и уверенный жест правой руки Петра, простертой к Неве. Если встать впереди, на набережной, кажется, что еще мгновенье – и конь растопчет все, что встретится на пути. Но откуда бы ни смотреть на памятник, отовсюду кажется он величественным и прекрасным.
На гранитной скале, служащей основанием монумента, надпись: «Петру Первому – Екатерина Вторая. Лета 1782». С другой стороны – та же надпись по-латыни.
Конная статуя Петра I работы скульптора Б. К. Растрелли была установлена на площади Коннетабля перед Михайловским замком, – площади отнюдь не такой большой и открытой, как Сенатская. Растрелли, лично знавший Петра и вылепивший его бюст, полный экспрессии и силы, при создании памятника шел иным путем, чем Фальконе. Он создал образ Петра – императора, сурового военачальника, придав всему монументу черты несколько тяжеловесной торжественности. У Растрелли Петр одет в одежды римского императора, увенчан лавровым венком и гордо восседает на спокойно и величаво выступающем коне. Грозной силой дышит властное лицо царя, воссозданное скульптором с точным портретным сходством.
Постамент памятника украшают рельефы «Полтавская баталия» (работы скульптора И. И. Теребенева) и «Бой при Гангуте» (работы скульптора В. И. Демут-Малиновского). На фасадной стороне – сделанная по приказу Павла I надпись «Прадеду правнук» и год установки – 1800.
Кому, кроме Фальконе, обязан Петербург «Медным всадником»?
Вместе с Э. М. Фальконе в создании памятника участвовала его юная ученица Мария Колло. Она вылепила голову Петра, сумев удивительно верно передать портретные черты и своеобразие его характера. Голова Петра – одна из самых совершенных по мастерству выполнения частей памятника.
По мысли Фальконе, почти шестиметровая фигура коня с всадником должна была держаться на трех точках опоры. Одной из этих точек служит змея, попираемая конем и соединенная с его хвостом. Скульптор Ф. Г. Гордеев, лепивший змею, воплотил замысел Фальконе так умело, что змея оказалась органически включенной в композицию памятника.
«Медный всадник»
Славу создания «Медного всадника» делит с крупными ваятелями «литейных дел мастер» Хайлов. Он не только отлично выполнил сложные литейные работы, но, проявив мужество и находчивость, сумел спасти скульптуру во время пожара, возникшего в мастерской. При отливке из-за погрешности в форме расплавленный металл разлился по полу, загорелись деревянные вещи; еще минута – и многолетние труды пропали бы даром. Все находившиеся в мастерской были так растеряны и испуганы, что не пытались бороться с огнем. Лишь один Хайлов, невзирая на опасность и полученные ожоги, не растерялся и сумел потушить пожар. «Его храбрости мы обязаны успехом отливки», – говорил о Хайлове Фальконе.
Необычайна история постамента «Медного всадника». Эта огромная гранитная глыба – так называемый Гром-камень, – весившая до обработки около 100 тысяч пудов, была найдена крестьянином Семеном Вишняковым примерно в пятнадцати километрах от центра города, в районе поселка Лахта на Карельском перешейке. Гигантского труда потребовала доставка глыбы. Ее передвигали при помощи особых желобов, на медных шарах, а для перевозки по воде была сооружена специальная баржа. Во время пути, продолжавшегося около двух лет, велись работы по обточке камня, форма которого в обработанном виде несколько напоминает набегающую волну. В память о передвижении многотонной глыбы была выбита специальная медаль с надписью: «Дерзновенью подобно».
«Медный всадник», согласно легенде, хранит город от врагов, скрепляет узы брака и даже исполняет желания. Существует легенда, что сам Фальконе, покидая Петербург, увез в Париж осколки Гром-камня от памятника Петру I и дарил их друзьям. В Париже даже возникла мода оправлять эти осколки и носить их как драгоценности. Да и сами петербуржцы «ради достопамятного определения сего камня» заказывали из гранита запонки, набалдашники тростей и тому подобное.
Образ Медного всадника настолько популярен, что внук знаменитого ювелира Карло Фаберже, Тео Фаберже вмонтировал статуэтку в самое дорогое пасхальное яйцо, посвященное 300-летию Петербурга. Эта вещица стоит 35 тысяч долларов, выполнена она из хрусталя, золота, серебра и особого итальянского мрамора.
Откуда приехал «Царь-плотник»?
«Царь-плотник» впервые был установлен на Адмиралтейской набережной еще в 1910 году. Через год композицию дополнил второй памятник – «Царь, спасающий рыбаков на Лахте». Оба этих памятника – работы французского скульптора Л. А. Бернштама, они подарены городу Николаем II. В 1918 году в ходе борьбы «с вредным наследием самодержавия» они были демонтированы и отправлены на переплавку. По счастью, в Петергофе сохранилась уменьшенная копия второго памятника. Сохранилась и отливка «Царя-плотника», подаренная Николаем II нидерландскому городу Заандам. Когда в России решили в честь 300-летия Российского флота восстановить разрушенные памятники, голландцы сразу же согласились помочь. Сделали копию заандамского «Царя-плотника», и фрегат военно-морских сил Нидерландов доставил скульптуру в Петербург. Но денег на возвращение второй скульптуры не хватило, поэтому от «Царя, спасающего рыбаков» пришлось отказаться. По этой же причине «Царь-плотник» пока не получил положенного по архитектурному замыслу постамента и декоративного обрамления.
«Царь-плотник»
Как исчез и появился памятник на Сампсониевской площади?
На Выборгской стороне в 1715–1718 годах по повелению императора Петра I и проекту знаменитого Доменико Трезини в ознаменование победы над шведами под Полтавой была сооружена деревянная церковь. Так как день сражения – 27 июня 1709 года – был днем памяти угодника Божия Сампсония Странноприимца, позже на месте церкви воздвигли Сампсониевский собор.
В 1909 году в честь 200-летия победы над шведами под Полтавой императором Николаем II был открыт памятник основателю города: на площади перед собором установили статую Петра I – копию знаменитой работы Марка Антокольского, сделанной в 1872 году и получившей Гран-при на международной выставке в Париже. Копии этой скульптуры также установили в Нижнем парке Петергофа и у Преображенских казарм. Простоял памятник на площади всего тридцать лет, – в 1938 году советская власть его демонтировала под предлогом того, что он мешает дорожному движению. А в 1940 году по цене металлолома фигура была выкуплена Третьяковской галереей (там и по сей день ее можно увидеть в галерее Антокольского).
М. М. Антокольский
О том, что на площади перед собором когда-то стоял памятник, на долгие годы было забыто. Идея восстановить его возникла у сотрудников музея-памятника «Исаакиевского собора» (это организация, объединяющая храм Спас на Крови, Сампсониевский собор и собственно Исаакий). Проект памятника был готов уже в 1992 году. Затем был поиск средств и согласования, и, наконец, в 2002 году работы начались. За полгода была создана новая копия знаменитого памятника. Фигура Петра отлита из бронзы, установлена на постаменте из финского гранита (первоначально гранит был красный, и соблюсти историческую правду было весьма сложно – в России такого камня не оказалось). Точной копией оригинала остались и надписи на бронзовых досках. Было точно определено местоположение памятника 1909 года. При работах даже были найдены куски старого фундамента. Теперь площадь перед Сампсониевским собором закрыли для проезда, вокруг памятника воссоздали мощенную булыжником площадку (любопытно, что это исторические камни – они были сохранены после ремонта дороги около храма Спаса на Крови).
Как в Петропавловке поселился новый Петр?
В 1991 году в Петербурге (тогда еще Ленинграде) было установлено скульптурное изображение Петра работы Михаила Шемякина, подаренное городу автором.
Петр I, созданный М. М. Шемякиным, не укладывался ни в какие рамки и выглядел как очевидный вызов всему официальному. Он совсем не похож ни на «Медного всадника», ни на Петра, описанного Пушкиным в «Полтаве»:
