Алексей Суворин - Переписка А. П. Чехова и А. С. Суворина
Вы обмолвились в письме, что на масленой можете бросить все и приехать сюда. В начале поста здесь будет уже настоящая весна, погода будет чудесная, и мы могли бы проехать отсюда в Феодосию. Вы пишете, что Вам нужно поговорить со мной; и мне тоже нужно поговорить. Стало быть, пожалуйста, приезжайте.
Я недавно написал юмористический рассказ в 1/2 листа, и теперь мне пишут, что Л. Н. Толстой читает этот рассказ вслух, читает необыкновенно хорошо1.
Читаете ли Вы беллетриста Горького? Это несомненный талант. Если не читали, то потребуйте его сборники2 и прочтите для первого знакомства два рассказа: "В степи" и "На плотах". Рассказ "В степи" сделан образцово; это тузовая вещь, как говорит Стасов.
Анне Ивановне, Насте и Боре привет и нижайший Поклон. Желаю здоровья и полнейшего благополучия.
Ваш А. Чехов.
"Новое время", 1904, No 10183, 8 июля (отрывок); ПССП, т. XVIII, с. 44--45; Акад., т. 8, No 2607.
1 "Душечка". О том, что Толстой читает рассказ вслух, Чехову писали И. И. Горбунов-Посадов и М. О. Меньшиков.
2 В 1898 г. в Петербурге вышли два тома "Очерков и рассказов" М. Горького в издании А. Чарушникова и С. Дороватовского.
ЧЕХОВ -- А. С. СУВОРИНУ
4 марта 1899 г. Ялта
4 март.
Я и академик Кондаков ставим в пользу пушкинской школы "Келью в Чудовом монастыре" из "Бориса Годунова". Пимена будет играть сам Кондаков. Будьте добры, сделайте божескую милость, ради святого искусства, напишите в Феодосию кому следует, чтобы мне прислали оттуда по почте гонг, который у Вас там висит;1 китайский гонг. Нам это нужно для звона. Я возвращу в совершенной целости. Если же нельзя, то поспешите написать мне; придется тогда в таз звонить.
Это не все. Опять просьбы, просьбы и просьбы. Если продаются фотографии или вообще снимки с последних картин Васнецова, то велите выслать мне их наложенным платежом2. О студенческих беспорядках здесь, как я везде, много говорят и вопиют, что ничего нет в газетах. Получаются письма из Петербурга, настроение в пользу студентов3. Ваши письма о беспорядках не удовлетворили -- это так и должно быть, потому что нельзя печатно судить о беспорядках, когда нельзя касаться фактической стороны дела. Государство запретило Вам писать, оно запрещает говорить правду, это произвол, а Вы с легкой душой по поводу этого произвола говорите о правах и прерогативах государства -- и это как-то не укладывается в сознании. Вы говорите о праве государства, но Вы не на точке зрения права. Права и справедливость для государства те же, что и для всякой юридической личности. Если государство неправильно отчуждает у меня кусок земли, то я подаю в суд, и сей последний восстановляет мое право; разве не должно быть то же самое, когда государство бьет меня нагайкой, разве я в случае насилия с его стороны не могу вопить о нарушенном праве? Понятие о государстве должно быть основано на определенных правовых отношениях, в противном же случае оно -- жупел, звук пустой, путающий воображение4.
Случевский писал мне насчет пушкинского сборника, и я ответил ему5. Не знаю почему, но иногда почему-то мне бывает жаль его. А читали Вы письмо Michel'я Deline'a?6 Я с ним виделся несколько раз в Ницце, он бывал у меня. Это Дерулед иудейского вероисповедания.
Меня зовут в Париж;7 но и тут уже начинается хорошее время. Приедете? Приезжайте в конце поста, вернемся вместе. Если гонга нельзя получить, то телеграфируйте. Спектакль у нас на третьей неделе. Анне Ивановне, Насте и Боре привет. Будьте здоровы и счастливы.
Ваш А. Чехов.
Письма, т. 5, с. 357--359; Акад., т. 8, No 2067.
1 У Суворина в Феодосии была дача.
2 На выставке петербургского Общества художников били показаны "Богатыри", "Витязь на распутье" и др. картины В. М. Васнецова.
3 Из Петербурга Чехову писал брат Александр Павлович (наст. том, с. 123).
4 В "Маленьких письмах", печатавшихся в "Новом времени" 21, 23 февраля и 1 марта (No 8257, 8259, 8264), Суворин выступил с осуждением студентов. В. Г. Короленко писал по этому поводу: "Своим теперь уже давно обычным тоном деланной искренности à la Достоевский, Суворин, умилившись по поводу повеления 20 февраля, обращает свои довольно суровые поучения исключительно в сторону молодежи... Письмо это, систематически подменяющее действительную причину беспорядков (нападение полиции на улице) -- "нежеланием подчиниться порядкам учебных заведений",-- вызвало в обществе бурю негодования" (В. Г. Короленко. Полн. посмертное собр. соч. Дневник, т. IV. Полтава, 1928, с. 153-156).
5 К. К. Случевский просил что-нибудь для "Пушкинского сборника" (СПб., 1899). Чехов дал "Происшествие" (переделав рассказ 1887 г. "В лесу").
6 "Одесский листок" напечатал (а другие газеты перепечатали) открытое письмо к издателю "Нового времени" от сотрудника газеты "Temps" Мишеля Делиня (Ашкенази). Делинь критиковал поведение Суворина в деле Дрейфуса, ссылаясь на иную позицию "чуткого художника" А. П. Чехова.
7 Звала Л. С. Мизинова.
ЧЕХОВ -- А. С. СУВОРИНУ
24 апреля 1899 г. Москва
24.
Я приехал в Москву и первым делом переменил квартиру. Мой адрес: Москва, Мал. Дмитровка, д. Шешкова. Квартиру эту я нанял на целый год, в смутном растете, что, быть может, зимой мне позволят пожить здесь месяц-другой.
Ваше последнее письмо с оттиском (суд чести) мне вчера прислали из Лопасни1. Решительно не понимаю кому и для чего понадобился этот суд чести и какая была надобность Вам соглашаться идти на суд, которого Вы не признаете, как неоднократно заявляли об этом печатаю. Суд чести у литераторов, раз они не составляют такой обособленной корпорации, как, например, офицеры, присяжные поверенные,-- это бессмыслица, нелепость; в азиатской стране, где нет свободы печати и свободы совести, где правительство и 9/10 общества смотрят на журналиста как на врага, где живется так тесно и так скверно и мало надежды на лучшие времена, такие забавы, как обливание помоями друг друга, суд чести и т. п., ставят пишущих в смешное и жалкое положение зверьков, которые, попав в клетку, откусывают друг другу хвосты. Даже если стать на точку зрения "Союза", допускающего суд, то чего хочет он, этот "Союз"? Чего? Судить Вас за то, что Вы печатно, совершенно гласно высказали свое мнение (какое бы оно ни было),-- это рискованное дело, это покушение на свободу слова, это шаг к тому, чтобы сделать положение журналиста несносным, так как после суда над Вами уже ни один журналист не мог бы быть уверен, что он рано или поздно не попадет под этот странный суд. Дело не в студенческих беспорядках и не в Ваших письмах. Ваши письма могут быть предлогом к острой полемике, враждебным демонстрациям против Вас, ругательным письмам, но никак не к суду. Обвинительные пункты как бы умышленно скрывают главную причину скандала, они умышленно взваливают все на беспорядки и на Ваши письма, чтобы не говорить о главном. И зачем это, решительно не понимаю, теряюсь в догадках. Отчего, раз пришла нужда или охота воевать с Вами не на жизнь, а на смерть, отчего не валять начистоту? Общество (не интеллигенция только, а вообще русское общество) в последние годы было враждебно настроено к "Новому времени". Составилось убеждение, что "Новое время" получает субсидию от правительства и от французского генерального штаба. И "Новое время" делало все возможное, чтобы поддержать эту незаслуженную репутацию, и трудно было понять, для чего оно это делало, во имя какого бога. Например, никто не понимает в последнее время преувеличенного отношения к Финляндии2, не понимает доноса на газеты, которые были запрещены и стали-де выходить под другими названиями,-- это, быть может, и оправдывается целями "национальной политики", но это нелитературно; никто не понимает, зачем это "Новое время" приписало Дегаанелю и генералу Бильдерлингу слова, каких они вовсе не говорили3. И т.-- д. И т. д. О Вас составилось такое мнение, будто Вы человек сильный у правительства, жестокий, неумолимый -- и опять-таки "Новое время" делало все, чтобы возможно дольше держалось в обществе такое предубеждение. Публика ставила "Новое время" рядом с другими несимпатичными ей правительственными органами, она роптала, негодовала, предубеждение росло, составлялись легенды -- и снежный ком вырос в целую лавину, которая покатилась и будет катиться, все увеличиваясь. И вот в обвинительных пунктах ни слова не говорится об этой лавине, хотя за нее-то именно и хотят судить Вас, и меня неприятно волнует такая неискренность.
После 1-го мая уеду в Мелихово, а пока сижу в Москве и принимаю посетителей, им же несть числа. Утомился. Вчера был у Л. Н. Толстого. Он и Татьяна говорили о Вас с хорошим чувством; им поправилось очень Ваше отношение к "Воскресению"4. Вчера я ужинал у Федотовой. Это актриса настоящая, неподдельная. Я здоров. Приедете в Москву?
