Геннадий Сидоров - Отряд полосатых
Вот и теперь поднял Шурка к верхушкам деревьев пытливые, любознательные глаза, замолк, зачарованный красотой и таинством леса, потом сказал тихо:
— Как в сказке вокруг… Передохну малость и побегу дальше. А то время к закату, не опоздать бы на новогоднюю школьную елку.
Хотел было посмотреть Шурка на солнце, далеко ли оно скатилось на западе к горизонту, и тотчас заметил, как помутилось все в воздухе. Пахнул сразу порывистый ветер, и сразу пронеслась над полянкой туча не туча, а что-то вроде косматой метельной тени. И тут же засвистело, взвыло что-то скрипучим, суматошным голосом:
— Ха-ха-ха! Теперь-то я поняла, куда торопится Шурка!.. Беги, беги, малый! Все равно не будет вам, девчонкам и мальчишкам, зеленой да нарядной елки! Припрятала я от вас Новый год, век вам его не отыскать! Э-эх! Пожалуй, полечу и гульну с радости в вольном поле на просторе!
Взвыла коварно над лесной полянкой косматая метельная тень и пропала бесследно. И снова воцарилась в лесу тишина.
Усмехнулся на это Шурка:
— Хм, Вьюга колобродит… Да только она нам не помеха. Мы не из трусливых…
Взял половчее в руки палки и вонзил острыми концами в снежный покров. Только не сделал вперед и шагу, как откуда-то донесся до него еле слышный болезненный стон:
— Ой-ой-ой!
— Что такое? — насторожился Шурка. — Словно бы кто-то плачет… И тропка дальше снегом засыпана.
Шурка не болел ни разу расстройством слуха, но все же огляделся. День сиял прежним великолепием, все оставалось на своих местах, только вот этот горбатый сугроб… Откуда он тут взялся? И Шурка стукнул по нему лыжной палкой.
— Зачем вы деретесь? Мне же больно! — вскрикнул из-под палки тоненький голосок.
— Чудно! — заинтересовался Шурка. — Гляди-ка, беленький валенок из сугроба торчит… Кто-то, сердешный, видать, в большую беду попал.
Бросив палки, Шурка стал быстро раскидывать снег. Разгребал сугроб и приговаривал:
— Погоди, приятель, я тебя мигом откопаю… Шурка никогда мимо чужой беды не проходит!
А тоненький голосок все продолжал вторить:
— Да легче же! Тише, вы мне шею свернете!
Но каково было изумление Шурки, когда он вытащил из-под снега малюсенького человечка. Он был в белой шубке и шапке, через плечо у него висела аккуратненькая сумка. Человечек не человечек, а скорее приятная на вид кукла. Но кукла живая!
Человечек чихнул и вежливо поклонился:
— Здравствуй, Шурка! И спасибо, что выручил меня из неволи!
Шурка удивленно раскрыл глаза:
— Откуда ты меня знаешь?
— А я всех ребят знаю, — махнул рукой человечек.
— Но кто ты такой?
Человечек снова чихнул:
— Я — семьдесят пятый.
— Какой семьдесят пятый?
— Просто меня так назвали.
— Это что: шифр твой, имя? Как у разведчика?
— Да нет же! Такое имя придумали мне люди.
Шурка еще раз, но уже довольно подозрительно посмотрел на забавного человечка. Попытал.
— Какие люди? Послушай… А может, ты шпион?
— Я — семьдесят пятый, понимаешь? — нетерпеливо произнес человечек.
Сдвинув ушанку на лоб, Шурка поскреб затылок.
— Ни капельки не понимаю… Ты, наверно, гном какой-ни-будь — лесной, зимний… Этакий карлик!
— Сам ты карлик, Шурка! — обиженно воскликнул человечек. — Сказал тоже! Я только сейчас маленький, а с полуночи так расти стану, что тебе и не угнаться за мной. Через год я уже с бородой буду, люди меня на покой, в прошлое отправят.
Теперь Шурка сдвинул шапку на затылок и, недовольно хмурясь, потер ладонью лоб.
— Мудришь ты что-то, малышка… Невдомек мне твои речи. Или меня глаза подводят?
— Смекалка тебя подводит, хотя ты вроде и умный мальчишка… Обыкновенной догадливости тебе не хватает, вот что!
Шурка не на шутку осердился:
— Ну ты мне тут не груби! Говори, куда путь держишь? Я ведь все равно дознаюсь!
Человечек гордо поправил на плече свою аккуратненькую сумку.
— Я иду к людям! К ребятам! Меня везде ждут и везде готовят приятную, радостную встречу!
— Хвастунишка! Кому ты такой малютка нужен! — заразительно засмеялся Шурка.
— Я всем нужен, без меня жизнь на Земле остановится.
Но Шурку уже не покидало насмешливое настроение.
— Да ну?! Ишь, колокольчик, разбренчался…
Нахмурившись, человечек отвернулся. Тогда дотошного Шурку осенила новая мысль.
— Послушай-ка, может быть, ты к нам с другой планеты залетел? Вот было бы здорово, а?
— Скучно мне с тобой говорить, Шурка, — не поворачиваясь, сказал человечек. — Но при мне и ты станешь догадливей…
— Видали мы таких волшебников! Сколько угодно, только в мультиках! — насмешничал Шурка.
Человечек запальчиво повернулся лицом к мальчишке:
— А что, думаешь я — не волшебник? При моем появлении люди построят новые гидроэлектростанции и смастерят могучие машины, вырастят большие караваи хлеба и диковинные сладкие арбузы, слетают в космическое пространство и напишут увлекательные книги. Я — семьдесят пятый, понимаешь ты это?
— Шебутной ты, гном, — отмахнулся Шурка. — Это вы в сказках добрые дела делаете, да. А мы, люди, верим лишь в свой разум и силу.
— Нет же, не сказочный я, а всамделишний! — упрямо заявил человечек и даже досадливо притопнул ножкой в крохотном валенке.
— Ну хватит тебе, врунишка, — устало сказал Шурка. — Вот я тебя отдую сейчас за это. Или опять в сугроб закопаю!
Но человечек нисколько не испугался. Напротив — он сделал шаг вперед и отважно вскинул голову:
— А вот попробуй! За меня обязательно заступятся да так тебе по шее накостыляют, что снег черной сажей покажется.
— Это кто же, хотел бы я знать?
— Все ребята Земли!
— Ой, уморил, — всплеснул руками Шурка. — За что что же твою милость ребята-то любят?
— За то, что при мне все ребята станут выше ростом, сильнее, грамотнее… Вот тебе сейчас сколько лет, Шурка?
— Ну, десять. Я давно уже октябренок!
— А при мне, если ты настоящий боевитый мальчишка, тебя примут в пионеры. А многие школьники вместо пионерских галстуков получат на грудь комсомольские значки.
Шурка впервые растерялся.
— В толк все-таки не возьму, что за чудо такое заморское…
— Да я ж тебе сто раз повторял: я — семьдесят пятый!
Шурка досадливо повел крепкими плечами:
— Заладил одно и то же!
И вдруг он вперился в крохотного незнакомца изумленным беспокойным взглядом. Почти ошеломленно произнес:
— Постой! Кажется, догадался! Ты этот самый…
— Точно! — дружелюбно заулыбался человечек. — Я и есть! Тысяча девятьсот…
— Теперь все понял! — радостно закричал Шурка. — Ты новый тысяча девятьсот семьдесят пятый год!
— Наконец-то признал! А маленький я потому, что пока еще не вышел на свой старт. Но меня повсюду ждут!
Шурка в восторге швырнул вверх свою ушанку, поймав ее на лету, поднял над головой лыжные палки.
— Ура-а! Я тоже еду на вечер в школу, буду вместе со всеми встречать тебя у красивой елки! Ура-а!.. Салют Нового дику!
— Тише, Шурка!
— Кого ты боишься? Побежим скорее к ребятам!
— Но мне еще рано, — возразил Новогодик. — И потом — меня так изрядно помяла эта злая седая старуха!
— Какая старуха? У нас взрослые не трогают маленьких.
— Эта старуха — косматая Вьюга. Она не хочет, чтобы я начинался в свою пору, решила меня задержать. Она засыпала меня в сугробе колючим плотным снегом.
— За что же она так невежливо с тобой обошлась? — удивленно спросил Шурка.
— Понять просто, — ответил Новогодик. — Через три месяца после моего начала я подниму высоко в голубое небо ослепительное жаркое солнце и зловредной Вьюге придет конец. А ведь ей хочется подольше похлестаться своим мерзким холодным хвостом.
Это сообщение Шурку озадачило.
— Как же нам быть, дорогой Новогодик?
И тут же он нашелся:
— Вот что: давай я тебя понесу. Положу за пазуху, и мы вместе зададим стрекача.
— Я мал, Шурка, да тяжел. Ведь вот в этой моей сумке судьба всего Мира.
— А я, знаешь, какой сильный и выносливый, — не сдавался Шурка. — Когда мы в «Зарнице» сражались, я вытащил с поля боя своего раненого командира!
— А что такое «Зарница»?
— Военная игра. Разве не несешь ее в своей сумке нашим ребятам?
— Да в моей сумке все игры для школьников и ребятишек из детских садов. Развлечения зимние и летние, осенние и весенние.
Шурка прислушался. Вдалеке, приближаясь, словно железнодорожный поезд, гудела Вьюга. Шурка встревожился, схватив Новогодика за маленькую рукавичку, заторопил:
— Чуешь, друг? Снова седая злюка летит! Бежим!
Новогодик вырвал у Шурки свою руку.
— Ты сам спасайся, Шурка! А то она завалит тебя снегом и ты замерзнешь. А мне это совсем не страшно, я все равно к вам доберусь! Вот только отдохну под сугробом еще немножко. Спасайся, Шурка!
