Виктор Лагздынь - Цепная реакция
Уже свет зажгли! Эдгар бросил быстрый взгляд на часы. Десятый час — с ума сойти!
Он побежал прямо на огонёк. А тот будто манил и поддразнивал. Как ни торопился Эдгар, огонёк словно отодвигался всё дальше и дальше, расстояние до него никак не сокращалось.
21.07
Контору лесничества ярко освещала стоваттная электрическая лампочка. Вокруг неё бесшумно кружилась ночная бабочка. Гунар оторвался от книги, которая лежала перед ним на столе счетовода, и некоторое время наблюдал за странным танцем.
Через открытые двери веранды в комнату доносился монотонный шум дождя, время от времени его перекрывал отдалённый рокот. Отец за своим письменным столом шелестел бумагами. На кухне гремели кастрюли — мать готовила ужин.
Гунару нравилось по вечерам сидеть в просторном безлюдном помещении, уставленном канцелярскими столами и шкафами. Контора находилась в одном доме с их квартирой, за стенкой. Сам лесничий не жил в Зундах, жилая же комната счетовода помещалась на втором этаже. Заместитель лесничего Дронис, отец Гунара, имел обыкновение по вечерам работать в пустой тихой конторе. Он приводил в порядок скопившиеся за день рабочие бумаги. Каждую надо было просмотреть, пронумеровать, подшить в папку. Отец ворчал, перебирая многочисленные листки, ругая бюрократов и канцеляристов, но дело своё делал: пока все эти бумажки не отменили, кто-то ведь должен содержать их в порядке. И шуршал, шуршал бумажный поток.
Внезапно Гунар повернул голову к окну — во дворе послышались новые звуки. Звякнула цепь, коротко взлаял Ча́рис. Гунар посмотрел на отца, но он, погружённый в работу, кажется, ничего не слышал. А ведь Чарис не из породы брехунов, зря лаять не станет… Вот опять! Кто-то чужой. Человек или, может быть, зверь? Если судить по лаю Чариса, этот «кто-то» движется не по дороге, а со стороны леса или болота. Неужели в самом деле зверь?
А Чарис уже вовсю заливался лаем. Значит, точно: не лесник и не рабочий. Их всех Чарис знает наперечёт и поприветствует лаем лишь для порядка — коротко, негромко, без всякого энтузиазма.
Вот и отец поднял голову, насторожился. За окном хрустнул гравий, на ступеньках веранды раздались шаги.
Вилис вошёл в контору первым, следом Ивар. На секунду яркая лампочка ослепила малыша, и он повторил «здравствуйте» вслед за своим старшим братом, толком даже не видя, кого приветствует. А когда глаза привыкли к свету, Ивар разглядел за столом полного мужчину в тенниске. Он казался немного удивлённым, но радушно улыбнулся ребятам и так доброжелательно ответил на их приветствия, что Ивар подумал: хороший дядька!
Он никогда ещё не был в Зундах, поэтому осмотрелся с любопытством. И тут же увидел, что в стороне, у стола, стоит худощавый темноволосый мальчик. Им мог быть только Гунар, соученик Вилиса, из-за которого и был предпринят их полный приключений поход.
С первого взгляда Гунар казался некрасивым: длинное вытянутое лицо, узкие глаза, над которыми нависали кустистые брови. У него была привычка выпячивать подбородок, слегка обнажая зубы — словно тесный воротник сдавливал ему шею. Но если всмотреться внимательней, нельзя было не заметить его умного, наблюдательного взгляда. Плавность движений, неторопливость говорили о рассудительности и уравновешенности. После нескольких произнесённых им фраз становилось ясно, что у Гунара великолепно развито чувство юмора, только воспринимает он шутку по-своему, сдержанно и нешумно. И вообще он казался много старше своих лет. Напускная бравада Вилиса на фоне его невозмутимого спокойствия воспринималась как самое настоящее ребячество.
Ивар сразу почувствовал к незнакомому парню симпатию и уважение. Вот кому можно довериться полностью, без опасения быть обманутым или высмеянным!
Вилис направился к Гунару, и только сейчас Ивар заметил грязь, которую оставлял брат на чистом полу. Он тут же посмотрел на свои ноги. Так и есть: с сандалий стекает тёмно-коричневая жижа! Мокрые следы ног тянутся по всей комнате от самой веранды.
Вилис перехватил встревоженный взгляд младшего брата и обернулся. Ох, что они наделали! Охватившее его чувство вины и стыда усугублялось ещё и тем, что всё это происходило на глазах отца Гунара, а Дронис в понимании Вилиса был очень большим человеком, которого слушались и уважали окрестные лесники. Он слегка покраснел и оглянулся на помощника лесничего. Тот сразу всё понял и широко улыбнулся:
— Ничего, ничего!
Дронис по-прежнему разглядывал с некоторым удивлением странных гостей, которые в такое неподходящее для визитов время неожиданно возникли из чащи и теперь стояли под ярким светом лампы, мокрые до костей, невообразимо грязные, со свежими царапинами и ссадинами на ногах. Интересно, зачем они в такую пору пожаловали сюда из самих Межерманов? Уж наверняка не для своего удовольствия.
Чтобы дать ребятам возможность справиться со смущением, Дронис вернулся к бумагам и сделал вид, что целиком поглощён ими. Однако он прислушивался к разговору гостей со своим сыном.
Вилис прежде всего передал сообщение, которое пришло по цепочке, мимоходом пожаловался Гунару на непоседливую Маруту, которую никогда не застать дома. Затем вкратце, но красочно стал рассказывать, как выглядит Клеверка и прибрежные луга. Когда же он дошёл до переправы, Ивар не выдержал, вмешался в разговор и с гордостью поведал о своём участии в этом приключении. Увы! Ведь теперь они с Вилисом были не одни, и Ивар горько пожалел о своей опрометчивости. Вилис тут же принялся в обычном для него насмешливом тоне описывать пронзительный визг, раздавшийся с середины реки. Потом он проехался насчёт печального происшествия с велосипедом и панического бегства от мирной кабаньей семьи…
С горящими от стыда ушами, не зная, куда деть глаза, Ивар стоял посреди комнаты. Он готов был откусить себе язык за то, что сам вызвал на себя весь этот град насмешек. Таким он выглядел несчастным, что и Гунар, и его отец ни разу даже не улыбнулись. Вилис тут же перестроился и стал рассказывай, о происшествии с Ритой, очень коротко, так коротко, что Дронис втихомолку удивился своеобразной манере мальчика выражаться где полусловом, где жестом, где намёком, в общем, не очень понятно. Тем не менее его сын, как видно, прекрасно понимал своего друга, и помощник лесничего сделал вывод, что неясности в подобных случаях могут возникнуть лишь у взрослых. Наверное, их образ мышления несколько иной. На другую волну настроен, что ли.
Звук незнакомого голоса привлёк из кухни и мать Гунара. Сын в двух словах объяснил ей причину внезапного появления в конторе двух насквозь промокших мальчиков и добавил, что теперь и ему, в свою очередь, придётся идти в Ки́нты, к Гаральду.
Дронис произнёс деловым, будничным тоном:
— Что ж, идти так идти. Собирайся поживее! Велосипед возьми, быстрее обернёшься.
— А как же ужин? — спросила мать. — Сейчас всё будет готово.
— Нет, мама, — покачал головой Гунар. — Потом.
Отец поддержал его:
— Поздно уже, не стоит задерживаться. Вернётся — тогда и поест спокойно.
Никто из них, ни отец, ни сын, не знали, что это решение, вроде бы совсем незначительное — идти до ужина или после, какая, собственно, разница? — сыграет роковую роль в судьбе некоего третьего…
— Ну ладно, — согласилась мать. — Три километра на велосипеде не бог весть какая даль.
Гунар убрал со стола книгу. Пристегнул булавками концы брючин, чтобы их не затянула велосипедная цепь. Мать направилась было на кухню, но тут же вернулась снова.
— Одно только непонятно. Вчера на автобусной остановке я встретила вашу пионервожатую. Она собиралась в район, семинар там какой-то. Ну, а если её нет в школе — кто же тогда собирает пионеров?
— Мало ли что! — пожал плечами отец. — Может, она уже вернулась. Да и в школе могут и без неё обойтись. Субботник, например, или ещё что… Только вот сообщают поздновато — темно совсем… Давай, давай поскорее! — поторопил он Гунара.
— Всё-таки странно… И завтра в такую рань… Не лучше ли позвонить в школу? — предложила мать. — Вдруг кто-то что-то напутал?
— Попробуй дозвонись! — Отец посмотрел на телефон. — Линия повреждена… Что ж, ребята, счастливого пути, всем троим. — Он, улыбаясь, проводил мальчику до веранды. — Ещё дождит, скажи пожалуйста!..
Вилис и Ивар попрощались и вместе с Гунаром вышли в тёмный сад.
— Как домой пойдёте? — спросил Гунар.
Вилис ответил не сразу, подумал.
— Видно, придётся кругом, по бетонному мосту. — Он сплюнул, сунул руки в карманы. — Кусочек — будь здоров!
— Да, километров шесть. — Гунар смотрел с сочувствием на Ивара.
— Если не больше, — проворчал Вилис.
— Ну, я поехал. Возьму велосипед в сарае, что-нибудь на себя накину. Кстати, вам не надо? Могу удружить.
Вилис махнул рукой:
