Михаил Каришнев-Лубоцкий - Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)
- Теперь-то я тебя не выпущу! - сказала она, хватая Уморушкину руку. Буду все время за тебя держаться!
- Это мы еще посмотрим, кто крепче будет держаться... - буркнула Уморушка виновато. - Я, может, покрепче буду держаться...
Так они и вошли в вагон: держась друг за дружку и тихо препираясь. Снова в динамиках объявили, что двери закрываются, снова сказали, что следующая станция "Новокузнецкая", и электричка плавно двинулась с места, но уже вместе с Уморушкой и Маришкой.
Уморушка надеялась увидеть в пещере* много интересного, но ничего, кроме мелькающих изредка огней, в кромешной тьме не разглядела. Тогда она стала изучать вместе с Маришкой схему Московского метрополитена. Маришка быстро разобралась, что к чему в этой схеме, и гордо сообщила подруге:
_________________________________
*Так Уморушка назвала для себя тоннель метро.
- Мы по зеленой дороге едем. Если до конце ехать, до Речного вокзала доехать можно.
- А если не до конца? - спросила Уморушка.
- Тогда еще до чего-нибудь доедем. Кому куда нужно - тот туда и едет. Мы вот с тобой до станции "Маяковская".
- А я до "Моряковской", - вмешался в их разговор пятилетний карапуз, сидевший вместе со своей мамой прямо под схемой метро.
- Такой станции нет! - заявила Маришка. - Я весь маршрут выучила.
- А вот и есть! - продолжал спорить карапуз. - Там еще на площади каменный дядька стоит, который книжку написал про моря и про маяк.
- Так это, наверное, Маяковский? Конечно, Маяковский! - улыбнулась Маришка.
Однако мальчишка остался при своем мнении. Так они и вышли из метро: Маришка с Уморушкой на "Маяковской", а карапуз с молчаливой мамой на "Моряковской". Поднялись по экскалатору вверх и уже на улице расстались.
Глава восьмая,
в которой Маришка и Уморушка встречают старого друга
До Куликовского переулка троллейбус N 536 катил добрых полчаса. За это время Уморушка и Маришка досыта успели насмотреться в окошко на Москву.
- Домов-то сколько! - ахнула Уморушка, зыркая своими шустрыми глазенками во все стороны. - А высоченные!.. А народу сколько! Как муравьев!
- А памятников-то, памятников!.. - вторила ей Маришка. - И на конях есть, и без коней!.. Этот вот - Пушкину поставили...
- Пушкину? - переспросила Уморушка и посмотрела на уплывающий из вида памятник. - Ну и зря!
- Почему? - удивилась Маришка.
- Из-за него все наши беды. Напридумывал про бесенят, а нам расхлебывать.
- Откуда Пушкин знал, что так получится? Знал бы - другую сказку сочинил. Да у него их много!
Так за разговорами докатили подружки до своей остановки.
- Переулок имени Куликовской битвы! - объявил в микрофон водитель троллейбуса. - Следующая остановка "Бульвар Ивана Калиты"!
- Слезаем, приехали, - скомандовала Маришка и первой выскользнула с задней площадки на тротуар.
- А теперь куда? - спросила Уморушка, пулей вылетев из тролейбуса вслед за подругой.
- На улицу имени Пересвета и Осляби, дом 6, в НИИЗЯ.
Они спросили у прохожих, где расположена нужная им улица, и вскоре уже стояли перед входом в НИИ.
- Вам кого? - спросила бдительная вахтерша возникших в вестибюле девочек.
- А мы сами не знаем, кого, - призналась Маришка. - Нам самого главного профессора по колдовству нужно.
- Тогда вам к Дрозофиллову, - объяснила отзывчивая вахтерша. - К нему теперь часто дети обращаются. Давеча вот один паренек приходил, ныне вы заявились.
- Слыхала?.. - шепнула Уморушка на ухо Маришке. - Наверное, Костя тут уже побывал.
- Торопиться нужно! - заволновалась Маришка. - Вдруг его просьбу исполнят, тогда что?
И она обратилась к словоохотливой вахтерше:
- Точно-точно, тетенька, нам к профессору Дрозофиллову! Где его кабинет, скажите, пожалуйста?
Вахтерша объяснила и так же, как Костю, предупредила посетительниц:
- Смотрите только в первую комнату не входите. Там чудище-юдище трехглавое сидит.
- Хорошо, не войдем, - пообещала Маришка.
А Уморушка почему-то промолчала и только сильно сжала подружке руку.
Поднявшись на второй этаж, Маришка поспешила в лабораторию Еремея Птоломеича, а Уморушка вдруг решила задержаться на лестнице.
- Ты иди, иди, - сказала она подруге, нагибаясь и поправляя сползший на левой ноге носок. - Я тебя догоню.
- Не вздумай в первую комнату заходить! - строго наказала Маришка. - Мы слово дали!
- Я слово дала? - удивилась Уморушка. - Что-то не помню.
- Я дала, за обеих!
- Наверное, здорово за язык тянули, если ты так расщедрилась... Ладно, не буду я туда входить, загляну только.
- И заглядывать нельзя.
- Можно. Заглядывать тетенька не запрещала.
- Ну, Уморушка, смотри! Опять в историю вляпаемся!
Уморушка обиженно шмыгнула носом, поправила носок на правой ноге и, не реагируя на упрек Маришки, подошла к двери первого кабинета.
- В щелочку посмотри - и дальше пойдем! - слегка уступила Маришка. Ей тоже было интересно посмотреть на таинственное чудо-юдо, хотя чувство долга и гнало ее к Дрозофиллову.
Уморушка послушно приложилась к замочной скважине сначала левым глазом, потом правым.
- В щелочку только табурет видно, а на нем ведро. А чудище в дырочку не влезает.
Сказав это, Уморушка взялась за ручку и потянула дверь на себя. Рассеянный Анчуткян, отвлеченный беседой с Костей и Еремеем Птоломеичем, забыл запереть дверь на ключ, и она открылась.
- Горынушка! - вскрикнула Уморушка через миг и ринулась, позабыв обо всех обещаниях, внутрь кабинета. Там, занимая добрую половину помещения, дремал прикованный за ногу к стене Змей Горыныч. Горыныч уснул, даже не притронувшись к пище.
- Как же он здесь очутился? - спросила Маришка подругу, хотя та и сама этого не знала. - Кто его на цепь посадил?
- Сейчас узнаем! Сейчас нам Горынушка пожалится! - заявила Уморушка, подходя к средней - главной - голове старого приятеля. - Горынушка-а!.. Вставай, миленька-ай! - прокричала она в левое ухо средней головы.
Горыныч слегка махнул хвостом, и со стены упали два плаката и кусок штукатурки.
- Проснись, любезна-ай!.. - прокричала Уморушка в правое ухо любителя сновидений.
Горыныч отмахнулся хвостом и от вторичного приглашения пробудиться. Со стены снова рухнула штукатурка, и еще три плаката свалились на пол.
- Во недотепа попался! - возмутилась Уморушка не на шутку. - Удрал из Муромской Чащи, маханул аж в саму Москву, стал чьей-то добычей и - спит себе! Посапывает во все шесть ноздрей! А ну, вставай, соня-засоня!
Но и на третий раз Змей Горыныч не пожелал подниматься, а только постучал по полу хвостом, осыпая со стен последнюю штукатурку.
- Придется хором кричать, - предложила Маришка. - Поодиночке нам его не добудиться.
- Давай хором, - согласилась Уморушка, - Давно я хором не кричала.
И подружки что было сил крикнули:
- Го-ры-ныч!! Вста-вай!.. Го-ры-ныч! Вста-вай!..
Правый глаз левой головы Змея Горыныча лениво приоткрылся и посмотрел на источник шума.
- Батюшки: никак Уморушка!
- И Маришка! - показала Уморушка на подругу. - Не признал, что ли, Змеюшка?
- Со сна не угадал сразу... - виновато вымолвил Змей Горыныч. - Теперь вижу.
Он снял с табурета ведро с едой, смахнул крылом крошки, подвинул еще один табурет и пригласил девочек присесть.
- Как вы сюда ко мне залетели? - спросил он после того, как подружки разместилась на табуретках. - Признаться, не ожидал...
- Мы-то поездом залетели, а вот ты, Змеюшка, почему здесь на цепи сидишь? - Уморушка посмотрела на цепь и вздохнула: - Я бы ее мигом в прах рассеяла, да чародейной силы пока лишена.
- Цепочку я и сам порву, когда время придет, - сказал Горыныч в ответ. - А за доброе слово - спасибо.
Маришке не терпелось узнать, каким образом Змей Горыныч оказался в Москве, да еще в НИИЗЯ, и она спросила:
- Горыныч, а Горыныч, а почему вы тут сидите? Уж не пожаловал ли снова Опилкин в Чащу с какими-нибудь лесорубами или охотниками?
- Да нет, - ответил Змей Горыныч, сладко потягиваясь и звеня цепью. Опилкин к нам теперь и глаз больше не кажет. Пошло ему ученье впрок!
И тут Горыныч вдруг вздохнул:
- От своих друзей я сбежал! Сам!
- Сам?! - удивилась Уморушка. - Почему?
- От шума отвык, от общества, - признался трехглавый отшельник. - А тут понаехала молодежь пещеру расчищать!.. Шум, гам, вой, пенье... Лешие, водяные - вся Чаща съехалась! Ну и не выдержал: взмахнул крыльями и улетел куда глаза глядят. Сел я где-то на полянку, вздремнул денек-другой. Просыпаюсь - а я уже тут... Профессора ходят
температуру пасти измеряют, анализ дыма проводят... Люди хорошие, не обижают. Вот и решил я пока здесь подремать, а как пещеру очистят, я тут же цепь пополам - и в Чащу!
- Не обижают, значит, профессора? - переспросила деловито Уморушка. Что ж, это хорошо. А то мы их... - Она вспомнила, что колдовать ей пока нельзя и, потупившись, смолкла.
- Не обижают, не обижают, - подтвердил Змей Горыныч. - На цыпочках передо мной все ходят, тишину соблюдают. А дыму для науки мне не жалко, пусть для опытов сколько хотят берут.
