Александр Крестинский - Маленький Петров и капитан Колодкин
Здесь Гви делает паузу. Федя смотрит на часы: скоро ли вахте конец?..
- "Здравствуй!" - говорит мне Федин папа. "Здравствуй, Александр!" говорю я. Мы ведь с ним, между прочим, фронтовые друзья. "Как твой радикулит?" - спрашивает Федин папа. "Ничего. А как твой гемоглобин?" спрашиваю я. "Нормально. А как твой невроз?" - "Прекрасно, - отвечаю, - а как твой склероз?.." - "С чего ты взял, что у меня склероз?" - говорит Федин папа. "Заключил по некоторым признакам", - говорю. "По каким таким признакам?" - "Так, по разным..." - "Ты не крути, - говорит мне Федин папа, - на что намекаешь?" - "На Федю", - говорю я, как стреляю. Что было дальше, Федя?..
Федя внимательно смотрит на компас, проверяет курс. Его забота проверять курс, а говорить - не его забота.
- А дальше было так. "Поговорим по душам, - сказал мне Федин папа, мы ведь старые приятели... Помоги мне в смысле Феди". - "В каком смысле?" - спросил я. "В таком смысле, чтобы он ушел из ДОСААФа и вернулся в школу. Я хочу, чтобы он закончил училище имени Фрунзе в Ленинграде, как когда-то закончил его я..." - "Хорошая идея!" - согласился я. "Так в чем же дело! - обрадовался Федин папа. - Гони его с твоей посудины..." "Тише, тише, Александр, - сказал я, - он вернется за парту, твой Федя. И у него еще будут золотые погоны на плечах". - "Гони его прочь, или я тебе не друг!" - закричал Федин папа. Что я ответил твоему папе, Федя, на этот выпад?.. Не помнишь. А жаль. Я сказал ему: "Потерпи, Александр. Пускай Федя поплавает со мной. У Феди все впереди. Сейчас у него дремлет мозг. Такая юношеская болезнь. У тебя склероз, а у него дремлет мозг. Вот проснется у Феди мозг, тогда... Тогда уж он нам с тобой покажет!"
Гви обводит всех веселыми глазами: ну, как, мол?!
В кубрик с транзистором влетает Каштанов.
- Нашел! Слушайте последние известия!..
И на весь кубрик - голос: "Говорит Старгород!" Знакомый голос. Где его Маленький слышал?.. Да это Кузнечик! Ну конечно, Кузнечик! "Океан, как прекрасен он!.. Это слово вмещает в себя тысячи значений... Все, что на душе у человека... К берегу океана приходят старые морские волки... Океан манит, он живет напряженной жизнью, эта жизнь кипит ключом..." Кузнечик делает паузу и - представьте! - перескакивает сразу к старгородским шлюпочным гонкам!
Тут все заулыбались друг другу, как родные, а Маленький вспомнил Вику Дымицкую: "Прибой обнимает мои ноги! Чайки смеются надо мной!"
Загремела музыка, изображая грохот прибоя, а после в полной тишине прозвучал измененный расстоянием и все-таки очень похожий голос Каштанова: "Мечта стать моряком зародилась во мне с самого детства..."
- А теперь за работу, - говорит Гвидон Игоревич. - Начнем с самого молодого. Прошу...
...Федя отступает в сторону, передает Маленькому штурвал. Маленький впервые слышит глухой Федин голос:
- Курс триста тридцать...
- Отвечай, - говорит Гви, - есть курс триста тридцать!
- Есть курс триста тридцать! - повторяет Маленький.
Он вращает штурвал чуть вправо, чуть влево, опять вправо... Федин палец стучит по компасу: вот 330! А вот курсовая черта. Ага, понятно. Должны совместиться! Есть. Федина ладонь твердо показывает направление: так держать!
- Так держать, - командует Гви. - Внимательно гляди, иначе судно начнет рыскать. Отклонишься на одну десятую градуса, а пойдешь мили считать в сторону...
- Гвидон Игоревич, - говорит капитан, - скоро по правому борту будет деревня. Пришвартуйтесь на часок, ладно? - и Маленькому: - Сойдешь со мной на берег.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Визит второй. Нина Сочина
Капитан шел вдоль деревни и спрашивал: где Нина Сочина живет? Ему показывали: дальше, дальше иди...
Деревня большая, крепкая, много новых домов. Что ни дом - антенна. Около кирпичной школы капитан остановился. Поглядел, крякнул:
- Мда...
- Что? - спросил Маленький Петров, который следовал за капитаном, как было велено.
- Деревня так называется. Мда.
Вошли в сад. Тихо запела калитка, впуская их. Молчаливая собачонка бросилась в ноги. По бокам тропинки зрела антоновка. Над порогом подкова. Самодельный почтовый ящик. Газеты торчат... На крыльце капитан оглядел свои брюки, потер, поскреб, вздохнул... Провел по Маленькому глазом - с ног до головы - и тогда уж постучал. Громко, но нечасто.
Дверь открыла женщина в синем халате, переднике. Лицо - ничего особенного. Разве что глаза... Чересчур уж внимательные. Маленький не любит, когда так глядят. Учителя так глядят, перед тем как нотацию читать.
- Не узнаешь? - сказал капитан.
Женщина медленно покачала головой, одновременно вглядываясь в капитана. Потом на лице ее появилось: "Постой-постой..." - как будто теплый ветерок подул, и лицо разгладилось, потеплело...
- Деревенька эта Мда, зачем приехал я сюда... - пропела она тихо. Сережа?..
- Так точно.
Женщина взяла капитана за пуговицу кителя, подергала, а сама не то улыбается, не то хмурится...
- Ай, Сережа!.. Ну, здравствуй... - Она притянула капитана к себе и поцеловала в щеку. - Здравствуй. Вот чудно-то! Сколько лет!.. Почти двадцать. Нет, как раз двадцать. Чего ж мы стоим, проходите!..
В избе все по-городскому - и мебель самоновейшая, и посуда дорогая в горке, и занавески капроновые. Развела руками - уборка!..
- Ничего, ничего, - сказал капитан, - мы проходом, мимоездом, на катере...
Маленький не узнавал капитана. Тот как-то сжался весь, растерялся... То положит фуражку, то в руки возьмет, то сядет на стул, то встанет... К окну подошел - свистит... Этого с ним вообще не бывало.
- Хорошо живешь, Нина. Молодец, - сказал наконец капитан.
- Не худо живем, - сказала Нина Сочина, - жаловаться не буду. - Она все время следила краем глаза за капитаном и чуть улыбалась. Потом взглянула на Маленького - неожиданно, резко. - Сын, да? Похож, - и, помолчав: - Похож? - И, снова помолчав: - Как зовут-то?
Вопрос был к капитану, а тот молчал. Казалось, до него только что дошло, о чем его спрашивают. Он открыл рот, лоб наморщил и смотрит на Маленького, будто пытается вспомнить: "Как же его зовут?.. Ах, черт, надо же, забыл..."
И правда ведь, забыл капитан. Вот номер! Попался. Забыл, как сына зовут. Ай-я-яй... Надо же такое.
Маленький еще немного полукавил, глядя на растерявшегося капитана, потом пожалел его и сказал:
- Ленька меня зовут. Леня. - Чуть не сказал по привычке "Петров", но вовремя спохватился. Пускай будет по-капитанову. Раз молчит, - значит, опять хочет за сына выдать. Пускай. Жалко, что ли. Сын так сын. Шутка!
- Значит, Леня, - сказала Нина Сочина, - хорошее имя... - И поглядела на капитана, чтоб тому приятно стало.
- Не сын, не сын, воспитанник, - проворчал капитан. - А у тебя сколько?
- Трое.
- Сыновей?
- Два сына.
- Два?! - с недоверием воскликнул капитан. И с завистью. Это точно. Маленький слышал, как он крикнул: "Два?" - А где ж они все?..
- Младший у мамы в гостях, в Ленинграде. Старший в армии.
- В армии? - удивился капитан. - Хотя да... - Он помолчал. - А муж?
- На съезде учителей. В Москве. Он у нас отличник. Просвещения! - с шутливой гордостью сказала Нина Сочина.
А Маленький удивился: учитель - и отличник?..
- Школу я видел новую, - сказал капитан, - хорошая школа, кирпичная...
- Хорошая школа, - подтвердила Нина Сочина. - Леня, хочешь яичницы с салом?
Он кивнул. А почему бы ему не съесть яичницу с салом? Он такой еды две недели не ел. Консервы да консервы. А в комнате уютно. И тетка ничего... Смотрит как училка, так она, наверно, и есть училка. Вон книжек сколько, карты разные...
Значит, не сын, воспитанник... А тогда, в Старгороде, за сына выдал... Почему? Подшутить хотел? А сегодня? Зачем взял с собой? Сказал: "Надевай парадную форму. Визит второй и последний".
- Леня, хлеба бери. Огурцы. Лук. Не стесняйся...
Леня, Леонид, Леонид Иванович... Хорошее у него имя, это верно.
- Добавки хочешь, Леня?
Конечно хочет. А еще он хочет, чтоб его снова спросили: "Добавки хочешь, Леня?"
- Сережа, знаешь, кого он мне напоминает? - Женщина засмеялась громко, безоглядно, как девчонка, и Маленький Петров с интересом поглядел на нее. - Ваську-частушечника. Помнишь? Говорят, в колхозе плохо, а в колхозе хорошо... Знаешь, этот Васька - потом уж большой парень стал признавался мне: "Это я, Нина Николаевна, первый тогда придумал - яблоками кидаться...".
Она опять засмеялась, и Маленький подумал: "А вот так засмеется в классе - и все, никакой дисциплинки. Потому они в классе и не смеются. В учительской смеются, слыхал..."
А капитан тоже рубал яичницу и кивал в ответ на каждое слово. Когда же было вспомянуто про какие-то яблоки и Ваську-частушечника, перестал жевать, поглядел в окно и - не скоро - снова в тарелку.
- Как живешь, Сережа? - спросила Нина Сочина.
Капитан сказал:
- Нормально. Хорошо живу.
Она опустила глаза и сказала тихо:
- Ну, слава богу тогда...
А Маленький все смотрел на синюю полосатую клеенку и вспоминал свой дом и особенно воскресенье, когда все за столом, а на столе чашки, тарелки, а его любимая чашка - красная, у которой ручка отбита. А клеенка у них - зеленая, с цветочками. За столом шумно, отец балагурит, поддевает мать, что та все толстеет, а она: "Перестань, перестань...", а сама и не сердится...
