Борис Житков - Что я видел
Мы тихо поехали, потому что вверх. А потом опять скоро, и там улицы и трамваи, только не как в Москве. В Москве они побольше.
И вдруг бабушка закричала:
- Стойте!
И потом сказала:
- Ну, дома.
ДОМ У БАБУШКИ
В БАБУШКИНОЙ КВАРТИРЕ
Я стал смотреть, какой дом. А он очень большой. И вдруг пришёл дядя и стал наши чемоданы забирать. А это дядя-дворник. И он говорит:
- Ну як, Марья Васильевна? Ну як там?
А я не знал, что это "як", а потом узнал. Мы с бабушкой пошли в дверь. А там лестница. Я бабушке говорил, чтоб скорей идти, где она живёт.
Бабушка сказала, что мы сначала пойдём за кошкой. Бабушка свою кошку отдала одной тёте. Чтоб она её кормила. А то бабушка уехала, и кошка одна осталась. Мы пошли по лестнице. Немножко прошли, и бабушка говорит:
- А хочешь, мы наверх поднимемся без всякой лестницы?
А я закричал:
- Я знаю, это лифт! И там дядя-лифтёр с пуговками.
Бабушка сказала:
- А вот и нет лифтёра. Сами поедем.
Мы подошли к дверке. И около дверки были кнопочки, как для звонка. Бабушка надавила одну кнопочку, и за дверью загудело. А потом что-то щёлкнуло. Бабушка открыла дверь. А там уж лифт стоит. Только совсем маленький. Как будто шкафик. Мы туда вошли. Бабушка закрыла все двери и нажала кнопочку, как будто она не бабушка, а лифтёр. Я думал, ничего не выйдет. А мы поехали. Я обрадовался и стал хлопать в ладоши и кричать:
- Ай, бабушка! Ай, бабушка!
А бабушка нарочно завезла меня на самый верх, а потом немножко вниз. Лифт остановился, мы открыли дверь и вышли на лестницу и снова двери закрыли. Потом бабушка нажала кнопку около двери, и лифт сам пошёл вниз. В лифте никого не было. Мы с бабушкой позвонили в квартиру, и отворила девочка.
Она закричала:
- Ах, вы приехали! А это, наверное, Алёша.
И сказала, что она сейчас принесёт бабушкину кошку Пуму. Пума очень обрадовалась и стала мордочкой тыкать бабушку в ноги и мурлыкать. Я думал, что она запачканная. А это она не запачканная, это шерсть у неё разными кусками, всякими - чёрными и жёлтыми. Очень смешная. Потом девочка бабушке ключ дала, и мы пошли в другую дверь.
Бабушка говорит:
- Вот тут я живу. Вот посмотри.
А ничего не было видно. Потому что всё было газетами закрыто. Бабушка сказала, чтоб я ушёл - сейчас будет пыль. А я всё равно не ушёл. И мы с бабушкой стали газеты снимать. А я снял газеты и увидел, что это плита. И бабушка сняла газеты. А там за газетами - полка. Это на стене полка, даже две полки. Только они газетами были завешены. А на полках - разные кастрюлечки, и все блестят. И чайнички и кувшинчики. И ещё сковородки и потом мельница, которая для кофе.
КАК Я ПЛИТКИ БОЯЛСЯ
Кошка вскочила на плиту и стала всё нюхать. А там, на плите, была чёрная коробочка, круглая, большая. Только сверху она очень смешная. У ней сверху не крышка, а каменный кружок. А в кружке канавка. Канавка идёт кругом по всей крышке. А сбоку из этой коробочки торчат две медные палочки. А сама коробочка железная. Кошка стала коробочку нюхать.
А я закричал:
- Почему?
Бабушка сказала:
- Опять почему?
А я сказал:
- Коробочка. Почему коробочка?
А потом сказал:
- Бабушка, какая это коробочка?
Бабушка говорит:
- Ага! Вот сейчас увидишь, что будет.
Принесла белый шнурок. У него две белые трубочки на одном конце, а на другом - два гвоздика. Бабушка трубочки надела на коробочку, прямо на палочки, которые из неё торчат. Потом схватила шнурок за другой конец, где у него медные гвоздики, и засунула в стенку. А в стенке были две дырочки.
Я не знал, что будет, и ушёл от плиты и сел на лавку.
Бабушка говорит:
- Ты не бойся, чего ты убежал!
А я скорей стал ногами на лавку и сказал, что я не боюсь, а это чтобы лучше было видно. А там коробочка вся сверху засветилась, и в канавках, на крышке, стало красно, как уголья. Я стоял и смотрел, а подходить не хотел. Бабушка засмеялась и говорит:
- Это электрическая плитка. На ней можно чай варить, яичницу жарить, молоко кипятить. Иди, - говорит, - посмотри, какой жар.
Бабушка стала над плиткой рукой водить.
Я пошёл смотреть, какой жар. А это в канавках проволочки. И они все стали красные от жару. Бабушка сказала, что это электричество идёт и греет. И я тоже руку держал над плиткой. И от неё тепло, как от огня. Кошка легла около плитки и не боялась.
ГАЗ
Вдруг в дверь позвонили, и пришла девочка, которая бабушке кошку давала.
Бабушка сказала:
- Ты что, Клавдя?
А Клавдя говорит:
- Я пришла вам помогать.
Бабушка говорит:
- Поставь воду на газ.
Я хотел сказать "почему" и не сказал. И смотрел. А Клавдя подошла к плите, повернула краник и потом в плиту спичкой, прямо сверху. И вдруг в плите как пыхнуло: "Пых!" И даже немножко выстрелило. И там, в плите, загорелся синий огонь. Очень синий. Клавдя поставила сверху большую кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.
Я пошёл к плите - смотреть, почему газ.
Клавдя стала говорить:
- Ага, вот и не знаешь, какой газ! А он по трубочке идёт. Захочу вот хоп!
А я говорю:
- Какой хоп?
А Клавдя краник закрыла, огонь чуть хлопнул и погас.
А потом Клавдя говорит:
- А сейчас я захочу, и - хоп!
И опять краник повернула и зажгла спичкой. И снова пыхнуло, и загорелся синий огонь.
Клавдя опять сказала "ага". Она всё - "ага".
- Ага, у вас такого нету. Ага, у вас дрова жгут. Ага, у нас электрическая печка.
Я сказал:
- И не ага, не ага! И у меня мячик есть. Как лепёшка.
А Клавдя сказала:
- Ты его раздавил, потому и лепёшка. Ага!
А я стал говорить:
- Не ага, не ага...
Бабушка сказала мне:
- Перестань сейчас же!
А потом сказала Клавде:
- Смотри, Клавдя, уже кипит. Сними кастрюлю и потуши газ и плитку электрическую.
Клавдя сняла кастрюлю и опять краник закрыла, а я хотел, что пусть знают, что я не боюсь: я подбежал к плитке электрической и стал дуть, чтоб потушить. Она не тухла и всё равно была красная.
Клавдя, противная, стала хлопать в ладоши и на ножке прыгать и кричать:
- Ага! Ага! Ага!
И потом пальцем стала показывать. И ещё кричать и петь:
- Вот смотрите! Вот смотрите! Как он дует! Не задует! Ай-ай-ай! Ага! Ага!
Я ещё дунул со всей силы и заплакал. И к бабушке скорей побежал. И стал плакать ещё больше, зачем плитка не тухнет и Клавка дразнит. Бабушка мне сказала, чтоб я стал на табуретку и чтоб я рукой взял за шнурок, где он в стенку воткнут. И чтоб дёрнул. И тогда плитка потухнет.
Я немножко боялся, а всё-таки полез. Клавка хотела раньше меня дёрнуть шнурок. А я скорей сам дёрнул. Шнурок так и вылетел из стенки. Там у него на конце чёрная коробочка. Из неё два гвоздика торчат. Они так из стенки и выскочили, как я за шнурок дёрнул. Я посмотрел на плитку. Она ещё немножко красная была, а потом потухла.
Я Клавке сказал, даже закричал нарочно:
- Ага!
А бабушка говорит:
- Теперь вставь обратно, как было.
Я стал эти медные гвоздики вставлять и не мог попасть в дырочки. Я потому не мог, что Клава всё хотела вырвать. А бабушка ей не дала. Бабушка сама взяла мою руку и моей рукой вставила эти гвоздики в самые дырочки. И плитка опять загорелась. А потом я сам вынул обратно, и плитка потухла.
Я тоже говорил Клаве:
- Ага! Ага!
И зажигал и тушил. Бабушка сказала, что это штепсель, где дырочки. А где гвоздики медненькие, это вилка.
Я сказал:
- Ха-ха-ха! Вилка! И вовсе не вилка! И совсем не вилка! А просто рожки.
И стал говорить:
- Рожки! Рожки! Рожки!
Клава кричала:
- А вот вилка! Вилка! Вилка!
Бабушка сказала:
- Фу, гадость какая! Слезай сейчас же с табуретки.
А потом сказала Клаве:
- А ты не егози. Большая, а такая глупая.
Клавдя достала с полки кастрюльку. Она была очень чистенькая, прямо как серебряная. У ней внизу торчали две медненькие палочки. Клавдя сказала, что она нальёт в кастрюльку воды и поставит кастрюльку на стол, а не на плиту, и вода сама закипит.
Я спросил бабушку:
- Правда?
Бабушка сказала, что правда.
А только вода не сама закипит, а потому что под кастрюлькой внизу плитка электрическая навсегда приделана. И если шнурок электрический провести, как вот к плитке, так вода закипит. Потому что плитка там разогреется, а вовсе не сама.
А всё равно я хотел, чтобы вода закипела и чтоб не на плите, а на столе. Потому что я думал, что она, может быть, и не закипит. Я сказал Клавде: пусть нальёт воды и пусть на столе закипит. А Клавдя стала кричать:
- Не верит! Он не верит!
Она скорей схватила кастрюльку и налила воды. И шнурок провела от кастрюльки к дырочкам, которые на стенке. Я залез на табуретку, чтоб смотреть, как на столе вода закипит в кастрюльке. Она сначала не кипела. И я всё пальцем пробовал её тихонько. Вода потом стала теплей. А потом совсем стала тёплая, и я не хотел палец туда макать. Потом пошли пузырьки, и Клавдя стала кричать "ага" и стала мне нос показывать, только чтоб бабушка не видала. Бабушка опять сказала:
