Борис Житков - Что я видел
Обзор книги Борис Житков - Что я видел
Житков Борис Степанович
Что я видел
К ВЗРОСЛЫМ
Эта книга - о вещах. Писал я её, имея в виду возраст от трёх до шести лет.
Читать её ребёнку надо по одной-две главы на раз. Пусть ребёнок листает книгу, пусть рассматривает, изучает рисунки.
Книжки этой должно хватить на год. Пусть читатель живёт в ней и вырастает.
Ещё раз предупреждаю: не читайте помногу! Лучше снова прочесть сначала.
Автор
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
КАК МЕНЯ НАЗЫВАЛИ
Я был маленький и всех спрашивал: "Почему?"
Мама скажет:
- Смотри, уже девять часов.
А я говорю:
- Почему?
Мне скажут:
- Иди спать.
А я опять говорю:
- Почему?
Мне говорят:
- Потому что поздно.
- А почему поздно?
- Потому что девять часов.
- А почему девять часов?
И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алёшей.
ПРО ЧТО МАМА С ПАПОЙ ГОВОРИЛИ
Вот один раз приходит папа с работы и говорит мне:
- Пускай Почемучка уйдёт из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать.
Мама мне говорит:
- Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой.
Я сказал:
- Почему с кошкой?
Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, потому что тогда не услышу, что папа говорит. А папа говорил вот что:
- Сегодня я получил от бабушки письмо. Она просит, чтобы ты с Алёшей приехала к ней в Москву. А оттуда он с бабушкой поедет в Киев. И там он пока будет жить. А когда мы устроимся на новом месте, ты возьмёшь его от бабушки и привезёшь.
Мама говорит:
- Я боюсь Почемучку везти - он кашляет. Вдруг по дороге совсем заболеет.
Папа говорит:
- Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно взять.
- А если он хоть раз кашлянет, - говорит мама, - с ним нельзя ехать.
Я всё слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко.
КАК МАМА НА МЕНЯ РАССЕРДИЛАСЬ
До самого вечера я не кашлянул. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала.
Я подбежал к маме и стал кричать:
- Я больше не буду! Я больше не буду!
Мама говорит:
- Чего ты орёшь? Чего ты не будешь?
Тогда я стал плакать и сказал, что я кашлять не буду.
Мама говорит:
- Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь?
Я сказал, что хочу ехать далеко-далеко. Мама сказала:
- Ага! Ты, значит, всё слышал, что мы с папой говорили. Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я всё равно не возьму.
- Почему? - сказал я.
- А потому, что гадкий. Вот и всё.
Мама ушла на кухню и стала разводить примус. И примус так шумел, что мама ничего не слыхала.
А я её всё просил:
- Возьми меня! Возьми меня!
А мама не отвечала. Теперь она рассердилась, и всё пропало!
БИЛЕТ
Когда утром папа уходил, он сказал маме:
- Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты.
А мама говорит:
- Какие билеты? Один только билет нужен.
- Ах, да, - сказал папа, - совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо.
Когда я это услыхал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушёл и захлопнул дверь. Я стал стучать кулаками в дверь. А из кухни вышла наша соседка - она толстая и сердитая - и говорит:
- Это ещё что за безобразие?
Я побежал к маме. Бежал и очень плакал.
А мама сказала:
- Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю, кто подслушивает.
А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил:
- Ну, как ты? Кашлял сегодня?
Я сказал, что "нет, ни разу".
А мама сказала:
- Всё равно - он гадкий мальчишка. Я таких не люблю.
Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твёрдую бумажку. Она была коричневая, с зелёной полоской, и на ней буквы всякие.
- Вот, - сказал папа, - билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать.
Билет был всего один. Я понял, что меня не возьмут.
И я сказал:
- Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану.
А мама сказала:
- Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Там и будешь жить, пока не перестанешь кашлять.
КАК СОБИРАЛИСЬ В ДОРОГУ
А на другой день папа сказал мне:
- Ты больше никогда не будешь подслушивать?
Я сказал:
- А почему?
- А потому, что коли не хотят, чтобы слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая!
Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное.
Мама прибежала, спрашивает:
- Что у вас тут?
А я к маме головой в юбку и закричал:
- Я не буду подслушивать!
Тут мама меня поцеловала и говорит:
- Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую.
Я сказал:
- А почему один билет?
- А потому, - сказал папа, - что маленьким билета не надо. Их так возят.
Я очень обрадовался и побежал в кухню всем сказать, что я еду в Москву.
А с собой я взял мишку. Из него немножко сыпались опилки, но мама быстро его зашила и положила в чемодан.
А потом накупила яиц, колбасы, яблок и ещё две булки.
Папа вещи перевязал ремнями, потом посмотрел на часы и сказал:
- Ну, что же, пора ехать. А то пока из нашего посёлка до города доедем, а там ещё до вокзала...
С нами все соседи прощались и приговаривали:
- Ну вот, поедешь по железной дороге в вагончике... Смотри, не вывались.
И мы поехали на лошади в город.
Мы очень долго ехали, потому что с вещами. И я заснул.
ВОКЗАЛ
Я думал, что железная дорога такая: она как улица, только внизу не земля и не камень, а такое железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упасть из вагона, то о железо очень больно убьёшься. Оттого и говорят, чтобы не вылетел. И вокзала я никогда не видал.
Вокзал - это просто большой дом. Наверху часы. Папа говорит, что это самые верные часы в городе. А стрелки такие большие, что - папа сказал даже птицы на них иногда садятся. Часы стеклянные, а сзади зажигают свет. Мы приехали к вокзалу вечером, а на часах всё было видно.
У вокзала три двери, большие, как ворота. И много-много людей. Все входят и выходят. И несут туда сундуки, чемоданы, и тётеньки с узлами очень торопятся.
А как только мы подъехали, какой-то дяденька в белом фартуке подбежал да вдруг как схватит наши вещи. Я хотел закричать "ой", а папа просто говорит:
- Носильщик, нам на Москву, восьмой вагон.
Носильщик взял чемодан и очень скоро пошёл прямо к двери. Мама с корзиночкой за ним даже побежала. Там, в корзиночке, у нас колбаса, яблоки, и ещё, я видел, мама конфеты положила.
Папа схватил меня на руки и стал догонять маму. А народу так много, что я потерял, где мама, где носильщик. Из дверей наверх пошли по лесенке, и вдруг большая-большая комната. Пол каменный и очень гладкий, а до потолка так ни один мальчик камнем не добросит. И всюду круглые фонари. Очень светло и очень весело. Всё очень блестит, и в зелёных бочках стоят деревья, почти до самого потолка. Они без веток, только наверху листья большие-большие и с зубчиками. А ещё там стояли красные блестящие шкафчики. Папа прямо со мной к ним пошёл, вынул из кармана деньги и в шкафчик в щёлочку запихнул деньгу, а внизу в окошечке выскочил беленький билетик.
Я только сказал:
- Почему?
А папа говорит:
- Это касса-автомат. Без такого билета меня к поезду не пустят вас провожать.
КАКАЯ ПЛАТФОРМА
Папа быстро пошёл со мной, куда все шли с чемоданами и узлами. Я смотрел, где мама и где носильщик, но их нигде не было. А мы прошли в дверь, и там у папы взяли билет и сказали:
- Проходите, гражданин.
Я думал, что мы вышли на улицу, а здесь сверху стеклянная крыша. Это самый-то вокзал и есть. Тут стоят вагоны гуськом, один за другим. Они друг с другом сцеплены - это и есть поезд. А впереди - паровоз. А рядом с вагонами шёл длинный пол.
Папа говорит:
- Вон на платформе стоит мама с носильщиком.
Этот длинный пол и есть платформа. Мы пошли. Вдруг мы слышим - сзади кричат:
- Поберегись! Поберегись!
Мы оглянулись, и я увидел: едет тележка, низенькая, на маленьких колесиках, на ней стоит человек, а тележка идёт сама, как заводная. Тележка подъехала к маме с носильщиком и остановилась. На ней уже лежали какие-то чемоданы. Носильщик быстро положил сверху наши вещи, а тут мы с папой подошли, и папа говорит:
- Вы не забыли? Восьмой вагон.
А сам всё меня на руках держит. Носильщик посмотрел на папу, засмеялся и говорит:
- А молодого человека тоже можно погрузить.
Взял меня под мышки и посадил на тележку, на какой-то узел. Папа крикнул:
- Ну, держись покрепче!
Тележка поехала, а мама закричала:
- Ах, что за глупости! Он может свалиться! - и побежала за нами.
Я боялся, что она догонит и меня снимет, а дяденька, что стоял на тележке, только покрикивал:
