З Топелиус - Человек и слон
Самый страшный пожар случился тогда, когда домовой уехал навестить своих кузин, домовых из Тавастехуса.
После этого события он решил больше никогда не покидать Або.
Внимательно слушая домового, привратник следовал за ним из одного зала в другой, из одного подземелья в другое. И вот однажды они пришли к Полой башне.
- Не хочешь ли спуститься ко мне вниз и поглядеть, как я живу? - спросил домовой.
- О да, - ответил привратник не без тайного трепета, но любопытство взяло верх - в Полой башне он никогда не был.
Они спустились вниз: домовой впереди, привратник сзади. Внизу было темно, хоть глаз выколи, страшно холодно, сыро и смрадно.
- Разве я не уютно устроился? - спросил домовой.
- Верно это так, коли вам по вкусу, - вежливо ответил Маттс Мурстен, наступив в тот же миг на лапку дохлой крысы, лапку, которая тут же хрустнула у него под ногой.
- Да, у вас, людей, какая-то удивительная страсть к солнечному свету и воздуху, - засмеялся домовой. - У меня же есть нечто гораздо лучшее. Приходилось ли тебе дышать более целительным воздухом? А свет, который есть у меня, куда лучше солнечного, вот увидишь. Мурра, старая ты троллиха, где ты пропадаешь? Иди сейчас же сюда и посвети моему собрату по ремеслу.
При этих словах что-то черное прокралось едва слышными шагами из самого отдаленного угла, влезло на камень и вытаращило два огромных сверкающих зеленых глаза.
- Ну как, по душе тебе мое освещение? - полюбопытствовал домовой.
- Это кошка? - спросил привратник, одержимый острым желанием очутиться подальше отсюда.
- Да, сейчас Мурра - кошка, но она не всегда была кошкой. Она сторожит мой двор и единственная, с кем я общаюсь. Она добрая тварь, когда не злится. Безопасности ради не подходи к ней слишком близко. Я могу обойтись без общества, но мне нужна дворовая стража. Хочешь посмотреть мою сокровищницу?
- Благодарю покорно, я не любопытен, - ответил продрогший привратник, а про себя подумал, что сокровище домового, верно, такое же замечательное, как воздух и освещение в его башне.
- Как прикажешь!- обиделся домовой. - Сдается мне, ты принимаешь меня за нищего. - Иди-ка сюда, погляди! - С этими словами он отворил маленькую заржавелую дверцу, прятавшуюся в самом темном углу, подо мхом, плесенью и паутиной. Кошка Мурра словно тень проскользнула в эту дверцу и осветила своими сверкающими глазами подземелье, набитое золотом, серебром и драгоценными камнями, дорогой придворной одеждой, великолепными доспехами и прочими стародавними сокровищами. Домовой оглядывал все эти драгоценности с каким-то жадным удовлетворением. А потом, похлопав гостя по плечу, сказал:
- Признайся, Маттс Мурстен, что я вовсе не такой бедняк, как ты по простоте душевной представлял себе. Все это - мое, полученное по праву имение. Всякий раз, когда в замке случался пожар или его разоряли враги, я невидимкой бегал по залам, подземельям и прятал драгоценные сокровища, которые, как ныне принято считать, стали добычей огня или неприятеля. О, как это прекрасно, как прекрасно быть таким богатым!
- Но что вы делаете со своим богатством, вы, который так одинок? осмелился спросить привратник.
- Что я с ним делаю? Я любуюсь им дни и ночи напролет, я сохраняю, я защищаю его. Разве я, у кого такое общество, одинок?
- Ну а если кто-нибудь выкрадет ваше сокровище?
Мурра поняла вопрос и свирепо фыркнула. Старый домовой крепко схватил своего напуганного гостя за руку и, не ответив на вопрос, повел его к другой железной дверце. Он лишь слегка ее отворил, как оттуда вырвалось ужасное рычание, казалось, рычат сотни хищников.
- А ты не думаешь, - воскликнул хриплым от гнева голосом маленький старичок, - ты не думаешь, что несчастные людишки уже не раз жаждали захватить мои сокровища! Они лежат здесь, эти разбойники, связанные по рукам и ногам. Все они теперь - волки, и если у тебя есть охота попытаться сделать то, что пытались сделать они, ты разделишь их участь.
- Боже, сохрани нас, - выдохнул кроткий привратник.
Когда домовой увидел, как испугался его гость, к нему вернулось его хорошее настроение и он сказал ровным голосом:
- Не принимай это так близко к сердцу. Ты честный малый, Маттс Мурстен, и поэтому я открою тебе еще кое-что. Ты видишь здесь и третью железную дверцу, но ее не смеет отворить никто, даже я. Глубоко внизу под фундаментом замка сидит тот, кто гораздо старше и гораздо могущественнее меня. Окруженный своими спящими воинами, там сидит старый Вяйнямейнен и ждет, когда борода его, которая гораздо длиннее моей, вырастет настолько, что сможет обвиться вокруг каменного стола. И тогда наступит конец его заточению. Борода растет с каждым днем, и каждый день он проверяет, хватит ли ее обвить вокруг стола. Но когда он видит, что еще немного недостает, он очень грустит, и тогда звуки его кантеле так отчетливо слышны сквозь толщу скал, что к ним прислушиваются даже старые стены замка. А здешняя река на воле выходит из берегов, чтобы лучше слышать. И тогда его богатыри просыпаются, поднимаются во весь рост и ударяют мечами о щиты с такой силой, что своды замка содрогаются.
- Ну а теперь, мой друг Маттс Мурстен, разумнее тебе подняться наверх к людям. А не то ты услышишь больше, чем сможешь выдержать. Но я чуть было не забыл, что ты мой гость и тебя нужно угостить. Могу себе представить, что тебя не прельщают такие лакомства, как студень из паутины или приправленная пряностями вода из лужи... Не стесняйся, говори начистоту. Хочешь кружку пива? Иди за мной, у меня есть немало всяких припасов. Часто я думал, зачем я храню разный ненужный хлам, но теперь вижу, что он все же на что-нибудь да и годится.
Домовой вынес из сокровищницы серебряный кубок и налил в него блестящую, темно-коричневую жидкость из большой дубовой бочки. Привратник сильно озяб и не смог не отведать нива - оно оказалось ничуть не хуже самого благородного вина. Привратник даже осмелился спросить, откуда у домового такой драгоценный напиток.
- Это из оставшейся от герцога Юхана бочки знаменитого финского пива. Оно настаивается с годами, как моя вода из лужи. Сохрани кубок на намять обо мне; но не говори об этом никому ни слова. Таких кубков у меня сотни.
- Спасибо вам, батюшка-домовой, - поблагодарил его старый Мурстен. - Могу я пригласить вас послезавтра на свадьбу? Это, ясное дело, дерзость с моей стороны, но моя правнучка, маленькая Роза, выходит замуж за фельдфебеля Роберта Флинту, и это будет большая честь, если... если...
Старику вдруг пришло на ум, а как отнесется священник к появлению домового, и он осекся.
- Я подумаю, - заметил домовой.
Вскоре они поднялись наверх, и когда старый Мурстен почувствовал, что легкие его наполняются воздухом, ему показалось, будто никогда прежде не дышалось ему так легко. "Нет, за все сокровища тролля не полезу я еще раз в эту ужасную башню", - подумал он.
И вот в старом замке начали убирать, скрести и мыть. Ведь предстояла свадьба. Но вовсе не какая-нибудь знатная барышня из замка в шитом серебряном платье отдавала свою руку рыцарю с развевающимся на шлеме султаном из перьев и звенящими шпорами. Нет! Это была всего-навсего молоденькая девушка из Або в домотканом хлопчатом платьице. Но вы бы видели, как пригожа и хороша была малютка Роза! Бойкий фельдфебель из батальона метких стрелков дал ей понять, что если она только захочет, она со временем может стать генеральшей, после того, когда он сам станет генералом. Малютка Роза сочла это вполне вероятным и пообещала для начала стать фру фельдфебельшей.
Но у Роберта Флинты был соперник, его двоюродный брат по имени Чилиан Грип. Он имел виды на малютку Розу, да, и он тоже! Но не столько ради ее собственной маленькой персоны, сколько ради денег, которые, как он полагал, она получит со временем в наследство. Удача Роберта Флинты привела его в страшную ярость, и он решил, посоветовавшись со своей мамашей Сарой, самой зловредной старой сплетницей в Або, попытаться выведать, как одержать верх. Но не успел сержант ахнуть, как были объявлены оглашение в церкви и свадьба.
Приготовления к свадьбе прошли без сучка и задоринки: пшеничные сухарики поднялись на дрожжах, как булки; кладовые, словно сами по себе, ломились от яств; и даже крысы, которые хотели было к ним подобраться, все до единой попали в западню. Казалось, весь замок помолодел, разбитые стекла вдруг стали все целыми, лестницы оказались вдруг починенными, сдутые ветром печные трубы поднялись вновь. Люди только диву давались, но старый-то привратник хорошо понял, кого следует заподозрить во всех этих дружеских заботах. Ему бы следовало испытывать чувство благодарности, но он думал про себя: "Что скажет священник, когда войдет старый домовой и вывернет свою мерлушковую шапку мехом наружу?"
И вот наступил день свадьбы, собрались гости, а домовой все не показывался. Облегченно вздохнув, привратник также предался свадебному веселью. И музыка, и танцы, и речи были так прекрасны, что под стать и настоящему фельдмаршалу, а не только тому, кто еще только намеревался подняться столь высоко. Малютка Роза была так хороша и казалась такой счастливой в своем простом белом платьице с цветком шиповника в волосах! Столь прекрасной невесты никто уже давным-давно не видывал. А Роберт Флинта вел себя во время полонеза с таким достоинством, словно был уже по меньшей мере генералом.
