Барбара Пикард - Госпожа графа Аларика
- Возлюбленная моя, - воскликнул Аларик, - с тобою все в порядке?
- Конечно, в порядке, - отозвалась она, - Ты вернулся раньше, чем я ожидала. Я рада.
- Что ты делала в мое отсутствие? - осведомился Аларик.
- Ждала тебя. Что еще мне делать?
- Что ты делала этой ночью?
- Спала. Что еще можно делать ночью? - Кэтрин снова улыбнулась. - Ты задаешь слишком много вопросов. Я устала: дай мне поспать. Разбуди меня, когда солнце поднимется высоко. - Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон.
- Должно быть, я ошибся, - подумал Аларик. - Это не ее видел я на лугу. - Успокоенный, он отвернулся от постели и тихо направился было к двери. Но тут он заметил платье алой парчи, небрежно брошенное на спинку стула: подол его потемнел и отсырел от влаги, как если бы волочился по росной траве.
Но граф Аларик более не заговаривал с женой о случившемся. - Ибо, сказал себе юный лорд, - в лучшем случае она все позабыла, и мои расспросы только встревожат и огорчат ее, а в худшем случае она вспомнит и солжет, а я не могу допустить, чтобы уста ее лгали.
Но, хотя Аларик так ничего и не сказал, он много размышлял о том, что произошло в канун середины лета, и всякий раз, когда он заглядывал в глаза жены и видел, что по-прежнему мысли Кэтрин далеко, на сердце у юного лорда делалось все тяжелее. И, наконец, настал день, когда он сказал себе:"Я больше не вынесу. Нужно с кем-то поговорить: мне необходим добрый совет". И тут граф подумал о старой ведунье Магде, что жила на вересковой пустоши: еще в ту пору, когда жива была мать Аларика, Магда порою приходила в замок, и принимали ее всегда радушно и почтительно. Молодой лорд вспомнил о том, как, еще ребенком, он тяжело заболел, и мать послала за Магдой, и та пришла и встала у постели, где малыш метался в лихорадке, и положила ладонь ему на лоб, и под прикосновением руки жар схлынул, и ведунья улыбнулась Аларику, и дала его матери трав, и объяснила, как приготовить целительный отвар; и с того самого момента здоровье больного пошло на поправку.
- Пойду в хижину на болотах, - порешил граф. - Если кто и сможет сказать мне, почему в глазах моей Кэтрин такое выражение, так только мудрая старая Магда.
И вот граф Аларик поскакал через пустошь, где стеной поднимался пурпурный вереск, где дикие колокольчики наклоняли точеные чашечки и порхали крохотные синие мотыльки. Подъехав к полуразвалившейся лачуге, где жила Магда, молодой лорд спешился и постучал; голос из-за двери велел ему заходить.
Гостю пришлось наклониться, чтобы не удариться головою о низкую дверную притолоку. Сперва, после яркого солнечного света пустоши, Аларик ничего не мог разглядеть; но вот глаза его привыкли к полутьме хижины и он различил Магду: та сидела у стены и плела корзинку из камыша. Молодой лорд остановился у двери, дожидаясь, чтобы хозяйка подняла взгляд и заметила его. Наконец ведунья отложила работу и улыбнулась. - Добрый день, граф Аларик. Садись. - Гость уселся на табурет напротив хозяйки и приготовился слушать.
Магда была простой крестьянкой: высокая, сухощавая, широкоплечая, с сильными руками. Платье ее из грубой ворсистой ткани перевидало на своем веку немало смен времен года; обуви ведунья не носила. Однако держалась она со спокойным достоинством, коему позавидовали бы многие знатные дамы, и обращалась с графом Алариком как с равным; он же обходился с нею как с королевой, и отнюдь не потому, что люди поговаривали, будто Магда может наложить на обидчика чары, но только ради нее самой, ибо почитал Магду королевой среди женщин.
Некоторое время Магда не говорила ни слова, не сводя с гостя глаз; под проницательным, приветливым взглядом ведуньи Аларик успокоился, в душе его воцарился мир, и граф подумал, что за столько лет Магда ничуть не изменилась и не состарилась. Все то же невозмутимое, резко очерченное лицо, опаленное летним солнцем, все те же серые глаза под выцветшей красной тряпкой, обвязанной вокруг головы.
- Ты в беде, Аларик, - объявила Магда наконец, - иначе бы ты не пришел сюда.
- Мне нужна твоя помощь, - отозвался юный лорд.
- Ты - повелитель земель на мили и мили вокруг, твой замок могуч и крепок, и богатство твое велико. У тебя есть все, что только может пожелать человек, и уже четырнадцать месяцев ты женат на даме, чья красота, по слухам, в здешних краях не знает себе равных. И все-таки ты просишь меня о помощи.
- Именно о моей Кэтрин я и хотел поговорить с тобою.
- Так расскажи мне о леди Кэтрин. - Магда выжидательно сложила руки на коленях.
И граф Аларик поведал знахарке о том, как нашел на лугу, в траве, странную деву, что ничего о себе не помнила; и о том, что госпожа его ничего не смыслит в домашних ремеслах, в коих обычно искушены женщины; и еще о том, как в канун середины лета он застал Кэтрин в эльфийском хороводе среди полей. - И всегда, - говорил он, - всегда, когда я гляжусь в ее глаза, я читаю в них странную отчужденность, словно думает она о другом. Расскажи мне, Магда, что гнетет мою Кэтрин, ибо я люблю ее всем сердцем.
Выслушав гостя, Магда некоторое время молчала, погрузившись в мысли. Наконец она молвила:"Сдается мне, я знаю, что гнетет леди Кэтрин, однако, прежде чем сказать тебе, я хочу убедиться наверняка. Приходи завтра и принеси мне прядь ее волос".
В ту ночь, дождавшись, чтобы госпожа его уснула, граф Аларик отрезал прядь светлых волос, и на следующее утро снова поскакал через пустошь. Он постучался в дверь хижины: Магда помешивала над огнем травяной отвар. Входи и присаживайся, - пригласила она.
Граф извлек из подвешенной к поясу сумы драгоценный локон и вручил его Магде; та, не говоря ни слова, встала, держа держа прядь в руках.
Аларик не сводил с Магды глаз: ростом не уступающая мужчине, в неизменном выцветшем платье из ворсистой ткани, стояла она перед гостем, сильными загорелыми руками сжимая прядь, словно бледный лунный луч, пойманный ненароком. Ворожея долго разглядывала локон, а затем подошла к огню, и, присев, бросила его на уголья. Вспыхнуло зеленоватое пламя, послышался не то стон, не то вздох; прядь сгорела, над очагом потянулась струйка дыма, замерла на мгновение - и растаяла в воздухе.
Магда поднялась на ноги и поглядела на графа. - Так я и думала, объявила она. - Твоя госпожа - из рода эльфов.
- Не может быть! - воскликнул Аларик. Однако в глазах Магды он прочел понимание и жалость, и понял, что ведунья сказала правду.
- Когда ты нашел ее, она, должно быть, отстала от своих, протанцевав всю ночь, как это водится у эльфов в канун середины лета: родня ее возвратилась в свой мир, а она задержалась на лугу после восхода солнца. Вдали от своего племени она забывает о былой жизни, вот почему она не смогла рассказать тебе о том, как попала на луг. Ты женат на эльфийской деве, Аларик.
Граф отвернулся. - Значит, мне суждено ее потерять? - спросил он.
- Пока она смутно помнит о своем эльфийском прошлом, она никогда не будет принадлежать тебе всецело и полностью. Эльфийские напевы, что приносит на крыльях ветер, станут тревожить ее слух; в канун середины лета она станет уходить в эльфийский хоровод, к своему племени; а однажды она может и не вернуться с буйного празднества. И даже если всякий раз она будет возвращаться к тебе, когда бы ты не заглянул в ее глаза, ты прочтешь в них отчужденность, словно мыслями она не с тобой.
- Неужели нет никакого способа завоевать ее? - воскликнул Аларик в отчаянии. - Неужели я так и не смогу заставить ее позабыть об эльфийском племени?
- Только одним способом, - отвечала Магда, - смертный может завоевать эльфийскую деву, а именно: полюбить ее любовью столь совершенной, чтобы в мыслях у нее не осталось места воспоминаниям об иной жизни. Когда любовь твоя к леди Кэтрин станет воистину совершенной, леди Кэтрин напрочь позабудет о том, кем некогда была и откуда родом; тогда и только тогда эльфийские напевы умолкнут для нее навсегда и перестанут бередить ей душу, и пропадет желание танцевать под эту музыку; только тогда заглянешь ты ей в глаза и увидишь, что думает она только о тебе, и о себе, и о вашей жизни вдвоем.
- Но я люблю ее совершенной любовью, - настаивал Аларик. - Я люблю ее всем сердцем. Я даю ей все, чего бы она не пожелала; если понадобится, я стану работать на нее в поте лица или сражусь за нее с мечом в руках; вся моя жизнь принадлежит ей. О, Магда, я готов умереть за нее.
Магда покачала головой. - Видимо, чего-то все же недостает. Если бы ты любил ее совершенной любовью, она принадлежала бы тебе всецело и полностью.
- Так что же мне делать? - спросил Аларик.
- Друг мой, - отвечала Магда мягко, - этого мне не дано знать. Загляни в свое сердце, спроси его, в чем ты неправ; я-то не могу прочесть твою душу.
- Сильнее, чем я люблю ее, любить невозможно. Если она не принадлежит мне до конца сейчас, значит, этому никогда не сбыться.
- Не отчаивайся, - посоветовала Магда. - Ступай домой и подожди; может быть, время подскажет лекарство.
