KnigaRead.com/

Владимир Король - Меня зовут Нур Ахмат

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Король, "Меня зовут Нур Ахмат" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Покачиваясь, шёл Нур Ахмат домой. Обида и злость мучила сильнее, чем разбитые губы и раскалывавший голову жар.


Знал ли сын мясника, что болтает? Ну, подумаешь, поделился с друзьями тем, что услышал на базаре или от соседей. А может, толстяк Нури и сам придумал, что купленный в Советском Союзе хлеб из перемолотых свиных костей?

Только потом оказалось, что придумали это далеко от Кабула.

Ты удивишься, читатель; неужели такую чепуху и сплетню может кто-то придумать специально? И сплетни, и слухи, анекдоты и разные провокационные выдумки — всё используют контрреволюционеры. Все средства хороши, лишь бы они помогли свергнуть революционную власть.

Главари душманов — богачи и феодалы — вооружают своих бандитов не только крупнокалиберными пулемётами, безоткатными орудиями, минами, дальнобойными винтовками. Есть у них и не менее страшное оружие — ложь.

У людей, исповедующих мусульманскую религию, есть свои традиции. И одна из них — не употреблять в пищу свиного мяса. В мусульманских странах, как правило, свинину не едят, как у нас не едят мясо кошки или собаки. Эта традиция к тому же освящена религиозными законами. Поэтому многие верующие люди на Востоке свинину или даже просто изображение свиньи могут воспринять как оскорбление. На это и рассчитывали душманские провокаторы и их иностранные «советники», когда через своих агентов распространяли слухи о хлебе из перемолотых свиных костей. Для чего? Чтобы оклеветать политику афганского правительства, посеять в людях страх, недоверие к власти.

Но верно говорит восточная мудрость: кто дует на огонь, тот обожжёт себе бороду. Пламенное слово правды не погасить никому!

СЛЕД ОТЦА

Слухи об отравленном хлебе ползли узкими улочками, подобно скорпионам. Они проникали в дома водоноши и дуканщика, чеканщика и сапожника, жалили сидящх в чайхане старцев. Слухи обрастали подробностями, вселяя в сердца забитых, неграмотных людей страх.

Две женщины, чьи лица были скрыты паранджой, пугливо озираясь, шептались:

— Съешь кусок этого хлеба, и гнев аллаха превратит в прах твоих детей.

— А твой дом, говорят, с той поры люди будут обходить, словно в нём поселилась чума.

Увидев Нур Ахмата, женщины мелкими шагами торопливо разошлись.

Утром мальчик надел свой разорванный халат, затянул его потуже и вышел во двор.

Только сейчас, застыв от неожиданности, он разглядел следы отцовских сапог на до-рожке, когда-то раскисшей от дождя. Отец уезжал за хлебом… Солнце высушило глину, следы затвердели, горный ветер выдул из них соринки. Нур Ахмат поставил ногу в отцовский большой след…

Он шёл на пустырь, где колыхалась толпа, где был хлеб, спасённый его отцом, — настоящим партийцем, революционером.

Стоя на подножке машины, Джуманияз кричал, сложив руки рупором:

— Вы такие же бедняки, как и я! Почему же вы не верите мне, а верите слухам богатеев, врагов нашей революции? Как старший брат младшему, протянули нам руку помощи советский рабочий и дехканин.

Джуманияз спрыгнул с машины, с силой дёрнул борт кузова.

— Смотрите! Хлеб… Мы только сейчас поднимаемся с колен. Мы в начале пути к счастливой жизни. А нас с вами хотят запугать.

Задохнувшись, Джуманияз рванул воротник форменной рубашки и устало прислонился к машине.

Десять шагов было между ним и напуганной врагами тёмной толпой, Десять шагов, Джуманиязу они казались стеной, которую веками воздвигали феодалы между людьми и хлебом, между его народом и светом.

В кузове грузовика в ящиках лежали румяные, испечённые в тандорах[6] лепёшки. Нур Ахмат пробрался сквозь толпу, встал напротив Джуманияза, Он понял, что происходит. Люди, запуганные контрреволюционерами, боялись брать хлеб. Мальчик тогда ещё не знал, что это была провокация, организованная американскими советниками и душманами.

Окружённый малолетними детьми рядом с Нур Ахматом стоял водоноша Али. Сквозь дыры ветхого рубища выступала костлявая грудь. Босой хазареец[7] жадно вдыхал хлебный дух, робко оглядывался. Девочку с большими чёрными глазами держал за руку отец, жестянщик. Она плакала и тянулась к хлебу.

— Саид! Да, ты, Саид! — уже не кричал, а хрипел Джуманияз, обращаясь к жестянщику. — У тебя пятеро детей! Сколько дней они недоедают? Враги революции говорят, что в этом виновата новая власть. Потом они скажут: на, Саид, ружьё и стреляй в новую власть, она убила твоего сына. Вот твой хлеб, бери!

Жестянщик крутил головой, выл, как от боли, и с безотчётной силой сжимал руку вырывающейся дочери.

К тому, что произошло потом, Нур Ахмат был готов, Его словно кто-то подтолкнул в спину, и он верил, что это был отец. Нур Ахмат пошёл вперёд.

До машины — десять шагов.

Нур Ахмат шёл, а ему казалось: он рядом с отцом в горящей кабине.

Ещё шаг… Встав рядом с Джуманиязом, Нур Ахмат резко повернулся к толпе. Прямо, не мигая, уставились ему в лицо два бесцветных змеиных глаза под синим тюрбаном. Незнакомец с ненавистью раздувал ноздри, его руки были спрятаны в складках широкой одежды. Рядом с ним, как обмылок, крутился Нури. Нур Ахмат почувствовал недоброе и заторопился.

— Люди! — крикнул он. — Вам говорили, что хлеб отравлен? Смотрите!

Нур Ахмат поднял над головой большую плоскую лепёшку и под одобрительный ропот толпы с силой разломил её.

Вкуса он не чувствовал. Набив рот хлебом, мальчик лишь всхлипывал. Сотни глаз смотрели на него, люди были благодарны ему: сейчас они верили ему, верили отцу, верили Джуманиязу. Слёзы, сдерживаемые эти два дня, вдруг прорвались, качнули толпу. Незримая стена рушилась, плавилась, горела… Нур Ахмат и сам не знал, что сейчас, плача и глотая хлеб, он совершил свой подвиг.

Джуманияз сгрёб в охапку лепёшки.

— Держи, Саид! Это хлеб твоих братьев. А это тебе, Аббас! Смелей, Фаиз! Не мне спасибо — власти нашей!

Джуманияз, раскрасневшийся от волнения, стараясь всё объяснить, выкрикивал:

— Первыми хлеб получают самые бедные, многодетные семьи! Вот список. Сегодня будем делить муку, дрова, масло…

Толпа несла Джуманияза к машине, над кузовом которой развевался флажок молодой Афганской республики.


ТРОПА В ГОРАХ

Нур Ахмат открыл глаза и увидел длинную сильную шею верблюда. Животное плавно несло его под отвесной каменной стеной, нависшей над горной тропой. Нур Ахмат невольно пригнул голову.

«Где я? Где Джуманияз? Где все?»

Он хотел коснуться рукой причудливого выступа, но не смог даже пошевелиться. Грубая верёвка туго стягивала тело.

Когда тропа выпрямилась, впереди синим пятном замаячил тюрбан погонщика, Он шёл рядом с другим навьюченным верблюдом. Погонщик был опоясан пулемётной лентой. К плечу прилипла короткая винтовка. Синий тюрбан… Не его ли видел Нур Ахмат на площади в толпе?

Неожиданно потянуло холодным, остуженным в ледниках ветром, словно засвистели, заиграли миллионы каменных флейт. Облако стало редеть и подниматься мохнатыми хлопьями к ногам верблюдов.

Нур Ахмату стало холодно. Он был в своём порванном в драке халате, старых шароварах, Синему Тюрбану в толстом чапане, конечно, было теплее.

— Товарищ! — окликнул его Нур Ахмат. Голос глухо ударился о стену и вернулся мгновенным эхом.

В два прыжка Синий Тюрбан оказался рядом. Злым огнём сверкнули глаза, крючковатый нос дёрнулся. Сильная боль обожгла спину Нур Ахмата.

— Заткни глотку, сын шакала! Не то я вырву твой язык! — гаркнул Синий Тюрбан.

Как он оказался пленником душманов, Нур Ахмат не помнил. Последнее, что он видел на пустыре, — это флажок Афганской республики, трепетавший на весеннем ветру, видел, как качнулась толпа к машине с хлебом. Потом тупая боль в затылке и пустота.

— Душма-а-аны! Здесь душма-а-а-ны! Сюда-а! Сарбазы![8] — закричал он что было сил.

Верёвка Синего Тюрбана захлестнула шею. Нур Ахмат стал задыхаться…

— Что? Расхотелось кричать? — оскалился душман.

Как хотелось пить!.. И вода где-то рядом. Журчал, весело играя, горный ручей, и Нур Ахмат чувствовал на пересохших губах живительные капли прохладной влаги.

Он лежал на холодной коричневой земле и смотрел на густую крону вечнозелёного дуба. Руки и ноги были словно чужими. Рядом шумела река. Он хотел ползком добраться до воды, но на пути оказались чьи-то сапоги из сыромятной кожи. Нур Ахмат поднял голову — Синий Тюрбан.

— Сайфуддин-хан просил передать, что приглашает тебя в гости. Такой чести немногие удостаиваются. — Синий Тюрбан криво усмехнулся.

— Я хочу пить, — сказал Нур Ахмат, пытаясь подняться.

— А баранины не хочешь? Сайфуддин-хан, да продлятся его дни, велел притащить тебя с арканом на шее, а не с пузом, набитым пловом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*