Зинаида Шишова - Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Вдруг Джоанна взяла руку Джека и крепко сжала ее горячими руками. Нащупав его ладонь, она вложила в нее свою руку и один за другим сама закрыла его пальцы.
Вот тебе рука моя,
А с ней - моя любовь!
произнесла она.
Джек молчал. А вдруг она опять засмеется?
Потихонечку он хотел высвободить свою руку.
- Зачем ты притворяешься, Джек? - сказала Джоанна с укором. - Разве мы не любим друг друга еще с самой осени?..
Даже под таким отличным меховым плащом дольше сидеть было невозможно, потому что сильно замерзали ноги.
Джек накинул плащ девочке на плечо и застегнул на пряжку.
Они медленно пошли по дороге, топая ногами, как военные лошади.
Это была та же дорога к Дургэмскому лесу, по которой они прогуливались в теплый сентябрьский день четыре месяца назад, но, господи, сколько с тех пор произошло нового с каждым из них!
Джоанна внимательно слушала рассказы Джека о Гревзенде, о мастерской Генри Пэстона, о Джоне Боле...
О "безумном кентском попе" она уже слыхала не раз. Проповедника иначе и не называли в монастыре. Саймон Сэдбери - архиепископ - поклялся, что добьется отлучения отца Джона от церкви. Мать Геновева говорит, что он хуже фрайеров7.
- Нет, он не хуже фрайеров!
Джек опять почувствовал неизъяснимое тепло.
- Ты меня любишь, Джоанна? - спросил он останавливаясь. (Девочка кивнула головой.) - Ну, ты тогда должна любить и его. Если тебе доведется встретить отца Джона Бола, ты сама скажешь, что я прав.
- Хорошо!.. - ответила Джоанна. - Хочешь, пойдем к твоей матери и расскажем ей все? - предложила она вдруг.
О нет, Джейн Строу сейчас ничего не слышит и не видит. Она слишком подавлена своим горем.
- Не надо, Джоанна. Ей сейчас не до нас!
- Да-да, верно, - согласилась Джоанна. - А знаешь, она все-таки любит меня, Джек.
Они шли по дороге, взявшись за руки, иногда болтая без умолку, но чаще тихонько улыбаясь своим собственным мыслям.
Так вошли они в лес.
- Ух, страшно! - сказала Джоанна вздрогнув.
Джек вспомнил о Заячьей Губе и о его Зеленых молодцах. Он рассказал Джоанне о своем товарище.
- Бедненький, - промолвила девочка. - А так он красивый, ты говоришь? Бравый и высокий?
- Да, выше меня... Ненамного, правда. - Джек почувствовал легкий укол ревности.
- Какой же ты смешной, Джек! - засмеялась Джоанна, заглядывая ему в глаза. - У тебя же нет заячьей губы... Говори еще!
- А почему ты ничего не хочешь мне рассказать, Джоанна?
- Я не проклинаю тот день, Джек, только потому, что я провела его с тобой. Тот день, когда я удрала в монастырь. Ты меня любишь, Джек?
- Очень, - сказал он, опустив голову.
- Я не могу тебе объяснить, но я для чего-то нужна матери Геновеве. Она была бы рада засушить меня между двух страничек молитвенника, как отец Роланд засушивает цветы... Я ей для чего-то нужна... И она сделает так, что я постригусь в монахини, - добавила Джоанна с испугом.
- Господь с тобой, Джоанна! К чему ты это говоришь? Когда тебе исполнится пятнадцать лет, мы поженимся, и я увезу тебя...
- Как Робин Гуд - леди?
- Тебе не хочется, чтобы я был ремесленником?
- Нет, ничего, - сказала Джоанна, наморщив нос. - Только почему они мучают этих бедных учеников? "Джоанна Строу, жена мастера", - с расстановкой произнесла она.
- "Джоанна Друриком", конечно, красивее.
- Ну вот, ты опять злишься, Джек!.. Если бы ты был на войне, ты бы мог заслужить рыцарство...
Джек думал о другом. Но можно ли об этом рассказать девочке?
- Джоанна, - начал он останавливаясь, - ты знаешь, о чем проповедует Джон Бол?
- Не знаю. Но, наверно, он говорит хорошее, если мать Геновева так его ненавидит.
- Он говорит, что лорды несправедливо отбирают общественную землю и заставляют мужиков за гроши работать на себя, - сказал Джек, пытливо поглядывая на Джоанну.
- Ну конечно, это правда, - отозвалась девочка.
- И что мужики должны собраться и дать отпор лордам. И это будет когда-нибудь, потому что человек не стерпит, чтобы с ним обращались, как со скотом...
Девочка шла молча, опустив голову.
- О чем ты думаешь? - спросил Джек в тревоге.
- Я думаю о том, что, если тебе суждено когда-нибудь погибнуть, я хотела бы умереть рядом с тобой, - сказала она медленно.
Джек улыбнулся. Они не погибнут, а победят!
Дети опять долгое время шли молча.
Белые с черным сороки перебегали им дорогу. С шумом обваливался снег с веток высоких сосен.
- Вернемся! - предложила Джоанна, передернув плечами. - Что бы ты сделал, если бы сейчас выскочили разбойники? Джек, Джек, что это?..
Из-за деревьев показались две темные фигуры. Перед ними бежали длинные синие тени, потому что солнце уже склонялось к закату. Но это были не разбойники. Мать Геновева, настоятельница женского монастыря Св. Джеральдины, в богатой меховой мантии, почти бежала, ежеминутно проваливаясь по пояс в снег. Спотыкаясь о корни и пни и тоже проваливаясь в снег, за ней спешил приходский священник, отец Ромуальд.
- Вот где вы прогуливаетесь, Джоанна! - закричала монахиня. Полюбуйтесь, отец Ромуальд, на эту девицу из старинного дворянского рода!
Джек почувствовал, как задрожали пальцы Джоанны в его руке.
- Как вы очутились здесь? - отдышавшись, спросила настоятельница.
- Джек, они что-нибудь сделают сегодня со мной, - тоскливо сказала девочка, даже не остерегаясь, что ее услышат. - Но знай, Джек, что я тебя любила, люблю и буду любить!
- Чем мне тебе помочь? - прошептал Джек ей на ухо.
- О, ничем! - ответила она беззвучно.
- Ступайте сюда, негодная девчонка! - с нескрываемым презрением сказала аббатиса. - Перестаньте шептаться с этим мужиком!
Поглядывая на Джека, она что-то шепнула отцу Ромуальду.
- В то время как вы шляетесь бог знает с кем по дорогам, злые люди напали на вашего дядю, сэра Гью Друрикома... Он лежит при смерти.
- Мать Геновева права, - подтвердил священник. - Ваше место сейчас не в лесу, а у постели сэра Гью, леди Джоанна!
Джоанна повернулась к Джеку. Лицо ее было синее от испуга и волнения.
- Поцелуй меня хоть разок на прощанье! - сказала она умоляюще.
И благоговейно, как берут крест или монстранц со святыми дарами, он взял ее лицо обеими руками и, подняв его к себе, дважды поцеловал в щеку и в лоб на глазах возмущенной аббатисы. И опять перед ним встала обитая медью, пылающая от заката дверь Друрикома и толстый сэр Гью, пропускающий вперед маленькую, босую и испуганную Джоанну.
Но придет же когда-нибудь день, и Джек сможет отвоевать ее у целого света, а для этого нужно только, чтобы в одной руке он держал щит, а в другой - тяжелый меч!
Всю ночь Джек думал о судьбе Джоанны, о сэре Гью и о том, лучше или хуже будет девочке, если дядя ее умрет. Забылся мальчик уже к утру и ненадолго, потому что перед рассветом кто-то стал ломиться к ним в дверь.
Домик стоял над самой дорогой, и Джейн Строу привыкла к тому, что у нее часто искали пристанища промерзшие путники.
- Кто стучит? - спросила она тихонько, чтобы не разбудить сына.
- Откройте именем короля!
Это был страшный ответ. Дрожащими руками женщина отодвинула засовы.
- А, это ты, Олдинг! - сказала она обрадовавшись. - А я-то уж подумала бог знает что!
Но стражник даже не глянул в ее сторону. Войдя, он вытащил из-за пазухи пергамент с четырьмя огромными печатями. Откашлявшись, он стукнул алебардой о пол.
Джек, сидя на полу, протирал глаза.
- Здесь ли находится Иоанн Строу? - спросил Олдинг, строго нахмурившись и заглядывая в пергамент, точно и впрямь он был грамотным человеком.
- Вот я, разве ты не узнал меня, дядя Олдинг? - сказал Джек вскакивая.
- Преступник пойман! - произнес тот, обращаясь к кому-то за дверью.
Джек во все глаза смотрел то на мать, то на Олдинга.
В хижину вошло еще трое людей: двое стражников и писец шерифа в длиннополой неопрятной одежде. Он немедленно принялся оглядывать всю комнату.
- Обыщите хижину! - распорядился он.
Это было совсем нетрудно сделать, потому что здесь не было ни сундуков, ни шкатулок, куда можно было бы что-нибудь припрятать от любопытного глаза.
- Это мой узелок, - сказал Джек, видя, что клерк берется за его котомку, - там ничего нет.
Но тот, не отвечая, вывернул содержимое узелка на скамью.
- Осмотри его, - велел он Олдингу.
- Что это за документ? - спросил стражник, разглядывая договор об ученичестве, подписанный мастером Пэстоном.
Клерк взял из его рук пергамент и, надев очки, просмотрел и отложил в сторону.
- А это что такое? - Стражник щелкнул пальцем по печати с оленьей головой - хорошо знакомому ему гербу замка Друриком. - Что это за документ?
Джек смутился. В руках Олдинга было свидетельство, написанное Джоанной для Уота Тайлера. Мальчик бережно хранил его все эти месяцы, готовый даже сам поверить в то, что он бережет его только ради сына кровельщика.
- Что это за документ? - переспросил клерк. - А вот мы сейчас узнаем, что за документ!
