Понсон Террайль - Цикл романов "Молодость короля Генриха"
Вдруг в ворота кто-то с силой постучался, и тотчас же из дома выбежали двое слуг; они открыли ворота и пропустили нарядный портшез; из последнего вышла какая-то замаскированная дама.
Шестнадцать горожан с низкими поклонами приветствовали новоприбывшую, и Мовпен подумал:
"Твоя маска для меня совершенно прозрачна! Я знаю, что ты – герцогиня Монпансье, женщина-дьявол!"
Вскоре ему пришлось убедиться, что он не ошибся: женщина вошла в дом, за нею последовали горожане, и когда, войдя в зал и заняв золоченое кресло, она сняла маску, то действительно оказалось, что под нею скрывалась герцогиня Монпансье.
Теперь Мовпену показалось весьма необходимым узнать, о чем будут говорить в собрании. Поэтому он поспешно взобрался вверх по крыше и вскочил в комнату Перины.
Последняя с изумлением встретила это новое появление и спросила дрожащим голосом:
– Да откуда вы?
– Слушай-ка, крошка,- сказал Мовпен,- наверное, у тебя найдутся простыни?
– Конечно!
Ну, так дай мне парочку простынь и ножницы! – он достал из кошелька золотую монету, бросил ее на стол и прибавил: А вот это тебе за убытки!
– Да на что вам это нужно? – спросила Перина, теряясь все больше.
– А вот увидишь! – ответил ей Мовпен. Вооружившись ножницами, он принялся разрезать грубое полотно простынь на узенькие полоски.
– Но что вы делаете? – снова спросила Перина. Мовпен принялся связывать между собою отдельные полоски и ответил:
– Ты же видишь, что я приготовляю спускную лестницу.
– Да на что она вам?
– Чтобы слезть в соседний двор.
– Значит, вы уже хотите уйти от меня?
– Дурочка! Если бы я хотел уйти, я вышел бы через дверь!
– Но в таком случае… зачем?
– Я уронил кольцо и хочу достать его.
– О, вы просто смеетесь надо мною!
– Может быть, но… тебе уж придется удовольствоваться пока этим объяснением!
Через четверть часа простыни Перины превратились в довольно прочный канат с узлами. Привязав один конец его к ножке кровати Перины, Мовпен взял другой в зубы, снова выбрался па крышу, заглянул через край ее, убедился, что во дворе никого нет, и скользнул на землю. Быстро проскользнув по двору, он подошел к дереву, росшему у самых окон надворного флигеля, и с ловкостью обезьяны взобрался на него. Здесь, тщательно укрывшись в густой листве, Мовпен притаился и стал смотреть и слушать.
Герцогиня председательствовала на собрании вождей лиги, но за ее креслом стоял еще один человек, которого Мовпен раньше не видел. Присмотревшись к нему, королевский шут не утерпел, чтобы не пробормотать вполголоса:
– Да ведь это герцог Гиз!
– Он самый! – ответил чей-то шепот над самым ухом Мовпена.
Королевский шут настолько был уверен, что находится в полном одиночестве здесь, на дереве, и так был поражен этим неожиданным голосом, что в первый момент чуть не свалился с сучка. Обернувшись, он увидел, что немного выше его на соседнем сучке сидит еще какой- то человек, лицо которого нельзя было разобрать в этой тьме.
Конечно, первым делом Мовпен схватился за кинжал и обнажил его.
– Тише,- остановил его таинственный сосед,- этого вовсе не нужно! Я не замышляю ничего дурного против вас!
– Но кто же вы?
– Я друг!
– Чей?
– Во-первых, ваш, а во-вторых – короля Франции!
Мовпен облегченно перевел дух.
IV
Оправившись от первого смущенья, Мовпен быстро обрел вновь свой обычный иронический тон.
– Простите, сударь,- сказал он,- хотя час и место плохо выбраны для взаимных представлений, но не соблаговолите ли вы все-таки сообщить мне, с кем я имею честь беседовать?
– С одним из ваших друзей,- ответил незнакомец.
– Извините, но я не могу узнать ваш голос!
– Это вполне понятно, так как вы никогда не слыхали его.
– Значит, вы не можете быть моим другом!
– Наоборот, мсье Мовпен!
– Как? Вы знаете меня?
– Еще бы, черт возьми!
– В таком случае, ваше имя?
– Когда-нибудь я назову вам его, но в данный момент… не находите ли вы, что у нас есть чем позаняться? – и незнакомец указал рукой на освещенные окна зала, где Анна Лотарингская собиралась открыть заседание.
– Вы правы,- согласился Мовпен,- будем слушать! Они оба напрягли свой слух и зрение.
– Господа парижские горожане,- начала Анна Лотарингская, обращаясь к шестнадцати вождям лиги,- в течение трех дней я думала, что трон вакантен!
– Вот как! – пробормотал незнакомец на ветке.
– Но,- продолжала герцогиня,- порою божественная справедливость запаздывает…
– Да неужели! – фыркнул в свою очередь и Мовпен.
– И так случилось, что Валуа все еще существует, продолжая погружать королевство в океан беззакония!
Одобрительный ропот горожан покрыл фразу герцогини. Она между тем продолжала.
– Настало время Франции восстать и расправиться по справедливости с Лувром!
– Ей-богу,- пробормотал Мовпен,- хотел бы я, чтобы король послушал эту прекрасную проповедь!
Поднялся один из горожан. Это был сам сир де Рошибон, самый влиятельный вождь лиги, которому парижане подчинялись с безграничной, слепой покорностью.
– Ваше высочество,- сказал он,- мы готовы. Нам не хватает только вождя!
– Вот вам вождь! – и Анна указала на герцога Гиза.
– Но нам нужен еще предлог, чтобы начать бой! – продолжал сир де Рошибон.
– Ну вот еще! – заметил другой горожанин.- Для этого достаточно сущего пустяка – например, того, чтобы королевский солдат задел горожанина!
Незнакомец наклонился к уху Мовпена и шепнул:
– Пока они подыскивают предлоги, недурно было бы сыграть с ними хорошенькую штуку. Вот мы с вами сидим здесь и слушаем. Между тем было бы совершенно достаточно, чтобы все происходящее видел и слышал только один из нас, так как он мог бы передать все в точности другому. А этот другой тем временем сбегал бы в Лувр, добился бы свидания с королем и привел бы сюда герцога Крильона с сотенкой гвардейцев, с помощью которых можно было бы арестовать сразу всех шестнадцать вождей лиги, герцогиню Монпансье и герцога Гиза!
– О, это было бы очень недурно! – согласился Мовпен.
– Ну, раз вы разделяете мое воззрение, то… что же мешает вам отправиться и сделать все это?
– А, так это я должен быть "другим"?
– Ну конечно! Мне ведь не суметь добиться пропуска, и пройдет слишком много времени, пока я разыщу кого- нибудь, кто возьмет на себя труд известить короля о происходящем.
– Сударь! – подумав, сказал Мовпен.- Нарисованный вами план, ей-богу, очень нравится мне, но… мне невольно пришло в голову странное соображение…
– Странное? А ну-ка!
– Я подумал, а вдруг, в то время как я побегу в Лувр, все эти господа спокойно разойдутся по домам?
Незнакомец рассмеялся тихим, сухим смешком.
– Господин Мовпен,- сказал он,- вы утверждаете меня в моем мнении, что вы умный человек!
– Премного благодарен!
– Вы умеете так ловко подойти к самому тонкому подозрению, что на вас и обидеться нельзя. Я понял вас! Но не бойтесь, с моей стороны вас не ждет предательство: в этом вы уверитесь сейчас же, как только я назову вам свое имя,- и незнакомец, нагнувшись к уху Мовпена, что- то шепнул ему.
Должно быть, имя незнакомца звучало как-нибудь особенно, потому что, услыхав его, Мовпен вторично чуть не свалился с дерева. Затем он, не говоря ни слова, скользнул с дерева, перебежал через двор, поспешно взобрался по веревочной лестнице в комнату Перины, пробежал мимо пораженной гризетки и сломя голову кинулся вниз по лестнице.
В Лувр он вошел как раз в тот момент, когда король пригласил мать подойти к открытому окну.
Екатерина высунулась и при свете луны увидела, что по берегу Сены, по направлению к Лувру, тянулась какая- то темная змея, вспыхивавшая порою металлическими блестками и издававшая глухой, размеренный шум. Это был целый полк, медленно двигавшийся по молчаливому Парижу.
– Что это? – спросила королева-мать.
– Это восемь тысяч швейцарцев, которые подкрепят мой гарнизон,- ответил король.- При их помощи я сумею держать парижан в повиновении!
– Но в таком случае у вашего величества имеется лишнее основание немедленно захватить Гизов!
– О, у нас имеется достаточно времени для этого!
В этот момент дверь распахнулась, вошел Мовпен и произнес:
– Государь, если вы дадите мне герцога Крильона с несколькими десятками гвардейцев, то все эти швейцарцы вовсе не понадобятся. Я могу указать место, где в данное время находятся герцог Гиз, герцогиня Монпансье и шестнадцать вождей лиги, злоумышляющие на жизнь и корону вашего величества!
V
Мовпен думал, что король сейчас же начнет расспрашивать его. Но Генрих III отнесся к сообщению своего шута совершенно безучастно и сказал:
– Готов держать пари, что Мовпен хочет посоветовать мне то же самое, что и вы, государыня! – Он подошел к окну и сказал: – Посмотри-ка, Мовпен, какие прелестные войска!
