Лев Лукьянов - Набат в Диньдоне
Когда установилась относительная тишина, администратор, распоряжавшийся на ярко освещенной сцене, крикнул за кулисы:
— Вводите!
Зал взволнованно охнул. Но первым на сцене появился женский джаз-балет отеля. Был исполнен традиционный марш. После этого к рампе вышли члены КАП. Зал рукоплескал, неистовствовал. Слегка поклонившись, председатель КАП уселся за столик, поставленный в центре сцены. Подождав, пока Моторолли занял свое место, расселись остальные коммерсанты. Держались они с подчеркнутым достоинством. Аптекарь даже решился небрежно взглянуть на свои часы. Но шум в зале продолжался. Трещали кинокамеры, безостановочно сверкали фотовспышки.
— Время — деньги, — напомнил аптекарь.
Журналисты ответили недовольным гулом. Не сдержавшись, Сервантус довольно громко заявил:
— За это бьют морду! — Ему до крайности надоел чересчур пронырливый репортер, старавшийся сунуть свой микрофон на длинной метровой ручке чуть ли не под нос ресторатору.
Это замечание представителям прессы понравилось. И после одобрительного свиста в зале стало тихо…
— Дамы и господа! — начал председатель КАП. — Позвольте коротко изложить причины нашего приезда в столицу и наши дальнейшие планы. Как всем хорошо известно, в нашей демократической республике каждый волен продать принадлежащую ему собственность. Мы продали свою землю, свои родные огороды одному иностранному государству. Мы согласились на двести миллионов долларов.
По залу пронесся легкий стон.
— Да, господа, сумма немалая. Но земля нашей родины стоит недешево. И если мы расстаемся с ней, то только для блага своей страны…
Зал недоверчиво захихикал. Простодушный Сервантус тоже было улыбнулся, но, заметив серьезные лица своих компаньонов, быстро погасил улыбку.
— Господа, я говорю совершенно серьезно, — продолжал председатель КАП. — Деньги, которые мы получим, будут вложены в промышленность и транспорт. А это значит — новые заводы и фабрики. Это значит — ликвидация безработицы, рост национального дохода, повышение размера пенсий. Наши деньги — только нашей республике…
Зал скромно зааплодировал.
Пресс-конференция из отеля «Саксофон», разумеется, передавалась по радио. Услышав последние слова коммерсанта из Диньдона, директор банка испуганно покосился на приемник. «Кажется, я недооценил этих провинциалов, — беспокойно подумал директор. — Этот тип говорит, будто метит на пост президента…»
Но он ошибался. Моторолли метил гораздо точнее. После пятиминутного аптекарского рассказа о счастливом будущем республики директор услышал, как председатель КАП, сделав эффектную паузу, сказал:
— Вас, конечно, интересует, когда начнется эта новая эра в жизни нашего государства? Охотно скажу об этом. Новая эра начнется на следующий день после того, как мы получим деньги. Когда же мы получим деньги?..
Аптекарь снова умолк. В зале стояла абсолютная тишина. Директор банка готов был влезть внутрь радиоприемника.
— Когда же мы получим деньги? — повторил Моторолли. — Вчера мы предъявили чек в республиканский банк. Финансовое могущество нашего государства общеизвестно. Все вы понимаете, что выплата двухсот миллионов долларов не может сколько-нибудь серьезно сказаться на финансовом благополучии нашей республики…
В зале вспыхнул смех.
Директор банка рванул воротничок. А из приемника продолжал сочиться хитрый голос оратора:
— Так вот, господа, напрасно смеетесь! Могу вам сообщить, что деньги нам будут вручены… завтра в полдень!
Зал заревел, загремел, застонал. Директор банка задыхался.
— Тише, тише, господа! — кричал Моторолли. — Я еще не закончил! Итак, завтра в полдень! Двести миллионов долларов! Об этом нам сообщил уважаемый директор банка. Я приношу ему глубокую благодарность. Я благодарю наше правительство за заботу о своих гражданах. Слава нашему президенту! Обед за наш счет. Приглашаю всех вас завтра на торжественную церемонию вручения денег! Потом — обед!..
Зал гудел, свистел, восторженно топал. Члены КАП обступили своего председателя. Отец Кукаре сочно целовал его в щеку. Комиссар утирал платком глаза. Сервантус долго хлюпал носом, а потом довольно внятно произнес:
— Отец родной! Здорово ты им перо вставил!..
Этими словами закончилась пресс-конференция в отеле «Саксофон». Но директор банка их не слышал: у него начался сильнейший сердечный приступ…
17
Опытный агент Пинг Понг, по кличке «Сатана», был в затруднении. Задание, полученное рано утром из-за океана, было помечено пятью звездочками. Эта коньячная маркировка обозначала особую срочность и важность поручения. Необходимо было в течение одного дня определить политическое лицо субъекта, который называл себя Треем и находился в городе Диньдоне.
Сатана сразу почувствовал, что задание будет нелегким. Помянув недобрым словом генерала Дога, который затеял всю эту ярмарку, тайный агент взялся за дело. Человеком он был расторопным и через полчаса уже летел в Диньдон на военном вертолете…
Разведчик хорошо знал республику. Шесть правительственных кризисов, три удачных и два неудачных покушения, суд над коммунистической газетой и многие другие полезные дела, которые организовал Пинг Понг, позволяли ему считать себя в республике своим человеком.
Обстановка в Диньдоне была именно такой, какую ожидал Сатана увидеть. Горожане волновались. Мужчины то и дело собирались на улицах группами, провожая военных недобрыми взглядами. В окнах появились скороспелые, но недвусмысленные плакаты: «Эй вы, гоу хоум!»
Иностранные гости, по обыкновению, делали все, чтобы вывести хозяев из терпения. Они скандалили в магазинах, приставали к женщинам, ограбили единственного в городе извозчика и даже сломали угол городской башни, расхватав на память средневековые кирпичи…
Пинг Понг прежде всего подробно поговорил с генералом Догом, затем допросил капитана Микки Мауса и сержанта со шрамом. Это ничего не дало.
Полдня тайный агент ходил по пятам Трея. Это тоже ничего не дало. Внешне парень походил на обычного влюбленного. Он таскался следом за молодой учительницей, сидел под окнами школы, пока шли занятия, потом гулял с девушкой по берегу моря. Никакого интереса к политике парень не проявлял, если не считать, что при встрече с сержантом молча показал ему кулак. Сержант тотчас перешел на другую сторону улицы…
Тогда Сатана решил замаскироваться слепцом. Простодушным горожанам, нередко видевшим на улицах городка бродячих музыкантов, нищих, слепых, не могло прийти в голову, чтобы один из них в тот день выполнял ответственное задание иностранной разведки. Появление Пинг Понга на городских улицах осталось незамеченным.
Сатана добрался до домика Веи и, улучив момент, когда поблизости никого не было, перелез через забор. Окна домика, скрытого в зелени, были распахнуты. Агент пугливо двинулся по грядке с огурцами, подбираясь поближе к окнам. Подобравшись к домику, Пинг Понг осторожно залез в густой малинник и замер. Отсюда он хорошо слышал голоса, доносившиеся из комнаты.
— Вея, ты не забыла, что я неудачник? Тебе не страшно? — весело спросил мужчина. — Не успел я сесть в поезд, как у полиции появились ко мне претензии. Не успел я позавтракать, как в Диньдоне возникла иностранная военная база. Начал ухаживать за тобой, завязалась драка. Помяни мое слово, это драка с далеко идущими последствиями…
— Понимаю, — нежно ответила девушка. — Их теперь всегда будут бить.
— Не только! Их будут и защищать. Вмешается наше правительство, за ним — полиция, армия…
— Трей, милый! Правительству нет дела до нашей свадьбы, а мне нет дела до правительства! Решено — как только отец Кукаре перестанет заниматься коммерцией и вернется в Диньдон, мы идем с тобой в церковь…
Пинг Понг сидел в кустах и досадовал, что не догадался прихватить с собой магнитофон. Было что записать на пленку.
— Любимая, иностранные военные базы — продукт скоропортящийся, — продолжал парень. — Ни один народ долго не потерпит у себя в ладони занозу. Из Диньдона им так же придется выкатываться, как и отовсюду…
«Если и не русский агент, то наверняка красный, — решил Сатана. — Его надо как можно скорей…»
Разведчик додумать не успел. Кусты вдруг раздвинулись, и перед ним появилась бородатая козлиная морда. Это любопытничал старый козел Веи, за настырный характер прозванный Штопором. Блестящие желто-зеленые глаза пристально уставились на Сатану.
— Иди к черту! — прошипел огорченный агент. С досадой он ткнул кулаком в козлиную морду.
Этого не следовало делать. Штопор был очень обидчивым козлом. Он попятился, воинственно нагнул башку и, энергично шагнув вперед, ткнул незнакомца рогами. Удар был внушительным. С треском подминая кусты, Пинг Понг свалился. В доме тотчас раздался собачий лай, голоса смолкли…
