Беатриче Мазини - Дети в лесу
– Какой красивый… А можно мне тоже такой домик, для меня одной?
Том рассмеялся.
– Загоны нужны только для зверей.
– Да, но было бы так хорошо иметь свой домик… Мы можем посмотреть в книге и сделать такой же, правда? Как, например, домик Гензеля и Гретель…
– Но это же был домик из еды! – воскликнул Глор.
– Да нет, не тот. А тот, в котором они жили раньше – еще до того, как их мама и папа стали плохими и решили бросить их в лесу. Давайте попробуем, а? Я тоже буду помогать.
Она смотрела на Тома умоляюще, снизу вверх. Глаз с него не сводила. Ну что ж, он давно знал, что рано или поздно это произойдет. Дети шли и шли – и никто не жаловался просто потому, что все страшно уставали и были слишком напуганы. И только поэтому не задавались вопросами. Но куда они шли? Есть ли смысл в том, чтобы каждое утро снова пускаться в путь, без проводника, без дороги, не ведая цели? Конечно, всем хотелось остановиться. И вот вопрос возник сам собой, будто в игре. Ну, и что теперь?
Трудно в одиночку принимать решения, делать выбор. Он подумал, что обсудит этот вопрос с Ханой, как-нибудь вечером. А пока просто попробует переключить внимание.
– Гранах, дай-ка мне книгу. Тут есть еще одна сказка о доме, и я как раз хотел вам ее почитать… – он сел на землю и скрестил ноги.
Пока все остальные усаживались в круг, Том вдруг услышал знакомое монотонное жужжание. Днем поляну всегда наполняло множество звуков – птичье пение, щелканье, чириканье, – но этот звук выделялся из всех. Он был другой, ровный и долгий. Том поднял глаза и заметил золотистый блеск на одной из веток; послышался как будто металлический щелчок.
– Ну? – торопила его Нинне.
И он начал читать.
– Можно я кое-что спрошу? Я не очень хорошо понял… – сказал Глор этим вечером. Костер они не зажигали, Астер бледно сиял над самым горизонтом.
– Что именно? – спросил Том.
– В сказках, которые ты нам читаешь, там всегда есть эти… мамы. Только я не совсем понимаю: а что такое «мама»? Может, мне объяснит кто-нибудь? – Он медленно обвел всех глазами, словно ждал, что все сейчас начнут смеяться.
Том вздохнул. Ну вот, этого только не хватало. И что теперь делать?
«Сказать правду, – зашептал голос у него внутри. – Сказать ему все, что знаешь, это и будет правда».
«Но я не помню», – возразил другой голос.
«Нет, помнишь, – не уступал первый. – Помнишь!»
Том помотал головой, отгоняя назойливые голоса, и огляделся. Все уставились на него в ожидании. Свет заходящего Астера отражался в глазах детей. Он еще раз вздохнул и начал:
– Это женщина. Которая готовит тебе еду и говорит всякие вещи…
– И оставляет тебя в лесу, – тут же перебил его Дуду.
– Это не во всех сказках, – возразил Том.
– Да, не во всех, – подтвердил Ноль-Семь. – В некоторых она умирает в самом начале и оставляет тебя одного.
– Но тогда зачем она нужна? – включилась в дискуссию Хана. – Если в конце или даже в начале она все равно тебя оставляет?
– Она не то чтобы для чего-то нужна, – объяснил Том. – Она просто есть.
– Как небо? – спросила Орла. – Или вода, или Астер, или деревья? Есть – и всё?
Том молчал, подбирая слова.
– Мама есть у всех, – наконец сказал он.
Нинне бросила на него косой взгляд и насмешливо улыбнулась.
– Это неправда, – сказала она. – У Вылупков нет мамы.
– Да, но все же где-то… – начал было Том, но потом умолк и поднял руки – словно сдался. И правда, попробуй такое объясни.
– А у тебя она была? – Хана. Да уж, вопрос прямо в лоб.
Том сглотнул, помолчал немного.
– Думаю, да.
Вот она. Правда. От нее больно, но только в начале. Потом ничего. Наоборот, Том почувствовал, будто внутри у него разлилось тепло.
– И какая она была? – спросила Хана. Тому не нужно было смотреть в ее сторону, чтобы уловить враждебность, почти ненависть.
– Она была… красивая. Обнимала меня.
– Чтобы побороться? – Глор.
– Нет. Чтобы показать, что она меня любит.
– Значит, она не очень сильно тебя сжимала… – опять Глор.
– Не очень. Она обнимала меня… как раз в меру. Чтобы мне было хорошо. Как одеяло, только живое.
Дети обменялись взглядами. У них было одно одеяло на всех, в рюкзаке у Глора, и пользоваться им мог лишь тот, кто заболел.
– Значит, ты был болен? – тут же уточнила Нинне.
– Нет… Объятия – они нужны не затем, чтобы лечиться, а чтобы тебе было хорошо. Просто хорошо, в любой день, когда захочешь… – Том прислушался, но голоса внутри него молчали.
– А как это, ты можешь мне показать?
Вскочив на ноги, Нинне шагнула к Тому и протянула ему руку.
– Я не… – Том медлил. Встретился взглядом с Ханой, которая сделала ему незаметный знак. Он ухватился за руку Нинне и в следующее мгновение встал на ноги. Подошел к ней, обнял, прижал к себе.
– Что я должна чувствовать? – донесся из глубины объятия немного сдавленный голос Нинне. Чуть отстранившись, она подняла голову и теперь смотрела Тому в глаза.
– Ну… а что ты чувствуешь?
– Твой запах.
– Нет, не то. Ты должна почувствовать что-то внутри. Оно тебя согревает.
Нинне сосредоточенно прищурилась. И вдруг широко-широко улыбнулась.
– Мне кажется… вот оно, я это чувствую… Ух, как здорово!
Любопытная Орла тут же подбежала к Тому и попыталась расцепить его руки и заскочить внутрь объятия.
– Можно, можно я тоже попробую?
Пробовали все, по очереди. Неловкие, угловатые движения; тонкие руки на его плечах, тепло тел, резкий запах откуда-то из складок шеи – запах пота, но и чего-то другого, невыразимо приятного, – от всего этого вместе Том совсем потерялся. Малыши пахли очищенными плодами; Хана – травами. Здоровяк Глор подошел самым последним, не очень уверенно, но в конце концов и он прижался к Тому в быстром объятии и тут же отошел, но уже с улыбкой на лице. Все смеялись – всех обуяла радость, и она еще долго не проходила.
После этого дети стали обниматься каждый вечер перед сном.
* * *Рубен спал. Джонас молча плакал, глядя на эту сцену. Он перематывал ее много раз, потом отключил монитор и попытался успокоиться, но слезы все текли по щекам и не иссякали…
* * *Вихрь объятий на время вытеснил разговоры о доме, но постепенно к новшеству стали привыкать, и они вернулись. Это был не тот вопрос, какие рассасываются сами собой. И потом, они же сделали загон для Собака, и Собак спокойно в нем разгуливал и жевал листья и ветки – в те дни, когда Том и Глор не брали его с собой на охоту. Выяснилось, что у Собака великолепный нюх: он легко отыскивал птичьи гнезда, уверенно и спокойно трусил к ним и, остановившись чуть поодаль, начинал рыть землю когтями – осторожно, чтобы не спугнуть добычу. Дальше в дело вступали Том и Глор. Теперь, когда они охотились с Собаком, им не приходилось подолгу сидеть в засаде и беспокоиться о том, что лесное зверье учует их по запаху. Дети стали лучше питаться; Том все еще не мог привыкнуть к тому, как стекленеют глаза птиц, а иногда мелких лесных зверушек – в то мгновение, когда жизнь покидала их; к счастью, добычей занимался Глор – ощипывал или снимал шкуру ножом, который дети нашли в рюкзаке вместе с компасом и зажигалкой. Он пользовался ножом так, словно делал это всю жизнь: у Тома даже появились на его счет кое-какие сомнения, но он тут же их отогнал.
Так вот, если у Собака есть загон – в принципе дом, пусть без крыши, окон и очага, – то почему бы его не иметь и детям? И если у Собака есть дом и ему в нем хорошо, то зачем вообще нужно снова пускаться в путь и оставлять этот дом пустым? И что делать после этого с Собаком? Строить ему каждый раз новый загон, на каждой новой остановке, каждые три-четыре дня? Слишком много работы. А без загона Собак наверняка сбежит, и у них больше не будет такого хорошего друга…
Первой слово «друг» произнесла Орла, и все посмотрели на нее с досадой – все же знали это слово и знали, что оно означает, но не вспомнили. А она – вспомнила.
– Если мы построим себе дом здесь, на поляне, то уже никуда больше не пойдем, – сказал Том. – Никуда больше. А мы ищем…
– Да, что мы ищем? – перебил его Дуду. – Сами не знаем. А тут нам хорошо, и рано или поздно кто-нибудь нас найдет, – он умолк, пораженный важностью своих слов, потом огляделся. Все смотрели на него с немым изумлением. – Ну, это… как в сказках.
– Что за глупости, Дуду, – строго, будто возвещая истину, сказала Орла. – В сказках детям всегда приходится выкручиваться самим. Они сами находят дорогу домой и возвращаются туда, откуда пришли. Но мы же не хотим вернуться обратно и не хотим искать туда дорогу. Потому что никакой это нам не дом. Поэтому давайте лучше построим себе дом тут. Мы это место нашли, и нам в нем хорошо.
Это была длинная речь даже для такой болтушки, как Орла, и Том с Ханой обменялись красноречивыми взглядами: молодец Орла, маленькая-маленькая, а умеет подобрать нужные слова. Остальные тоже оценили разумность ее предложения и согласно закивали головами.
